|
Источник фото
О «татарстанском» сценарии сегежского скандала, режиме для политзеков, издевательствах над осужденными и «пропавшем» видео журналисту «Реального времени» Ирине Плотниковой рассказал член СПЧ, глава международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков. На неделе по поручению главы СПЧ он побывал в карельской ИК-7 с проверкой и встретился с Ильдаром Дадиным — первым в России зеком со статьей о неоднократном нарушении порядка проведения пикетов.
Предубеждений не было
— Здравствуйте, Павел! Представляют ли правозащитники «Агоры» интересы Дадина?
— Нет. Его защищают другие адвокаты и другие организации. Если бы это было так, то я с проверкой от СПЧ в Карелию просто не поехал бы. Так было, например, с Надеждой Толоконниковой (осужденная участница Pussy Riot), когда мы отказались участвовать в проверке колонии, где она находилась, несмотря на просьбу Михаила Федотова (руководитель СПЧ — прим. ред.).
Мы и в разговоре с Дадиным подчеркивали, что у нас нет каких-то предубеждений или понимания, что произошло. Мы лишь хотим понять это. Мы с Игорем Каляпиным (член СПЧ, руководитель межрегиональной организации «Комитет по предотвращению пыток» — прим. ред.) в этой теме очень давно. И у нас было в практике, наверное, одинаковое количество случаев, когда люди, которые жалуются на пытки, вводили в заблуждение, и случаев, когда сотрудники правоохранительных органов обманывали. Поэтому мы абсолютно честно ехали понять, чему можно и нельзя верить. Особенно в том, что касается осужденных.
— Уже после вашего возвращения в Казань прошла новость, что Дадин отказался от полиграфа...
— Про то, что Ильдар Дадин «отказался от полиграфа» мы узнали еще там. Нам об этом сказали сами сотрудники ФСИН. Но о том, что адвокаты Дадина возражают против проведения этого исследования в их отсутствие, Дадин услышал от нас. На самом деле, он не против детектора лжи, но против отсутствия адвокатов.
Фото semnasem.org
Три дубля «шоу» и засекреченные кадры
Вообще, в этой истории меня очень удивляет, что пресс-служба ФСИН постоянно распространяет и интерпретирует ту информацию, которая должна исходить от других органов. Потому что полиграфолог в колонию приехал со Следкома в рамках доследственной проверки. И проверяют сейчас именно систему исполнения наказаний, так что она должна была бы помалкивать…
С Ильдаром Дадиным мы общались в первый день пять с половиной часов, и во второй общались — никаких препятствий не было. Хотя поначалу присутствовать при этом разговоре хотели представители ФСИН. Дадин объясняет все просто то, как появилась запись, распространенная ФСИН. Из-за того, что его избивали и макали головой в унитаз накануне, он на следующий день демонстративно отказался выходить из камеры. А дальше сотрудники снимали три дубля: вот он сидит на полу в камере, вот его предупреждают о незаконности таких действий и намерении применить физическую силу, вот он отказывается, вот его поднимают сотрудники и выводят из камеры. Потом из трех дублей выбрали наиболее убедительный — для доказательства правомерного применения физической силы. Дадин ведь еще руки специально сложил, чтобы не обвинили в сопротивлении.
Я, честно говоря, не припомню, чтобы подобными съемками пресс-служба ФСИН раньше занимались. Но видеозапись — это очень весомое доказательство. Есть десятки случаев, когда сотрудников правоохранительных органов отправляли на скамью подсудимых лишь при наличии видео каких-то действий. Не будем далеко ходить — вспомним ныне осужденного сотрудника казанской колонии № 19 и видео избиения этапированных, которое было обнародовано спустя многие годы.
Тут ведь еще что важно сказать — нам не показали реальные записи за 11-12 сентября — те дни, когда, как утверждает Дадин, над ним издевались. Если ФСИН все опровергает — почему не показывают? Нам сказали, что записи уже стерты. Но по их же ведомственным нормативам такое видео должно храниться год. Месяц хранения предусмотрен для записей с нагрудных видеорегистраторов охранников. А видеокамер там много — по одной в каждой камере, по две-три в коридорах, плюс нагрудные регистраторы. В общем, вся «зона» напичкана техникой, и совсем непонятно, зачем эти опровергающие реляции, если можно было все показать…
Если бы история с Дадиным произошла в Татарстане — сотрудники Следственного комитета давно бы изъяли все серверы, допросили бы всех 600 осужденных и на основе этих свидетельских показаний возбудили бы сразу серию дел. У меня в этом нет никаких сомнений! Потому что тут была «прививка «Дальним», и отношение к таким вещам принципиальное.
ФБУ ИК-7 (г. Сегежа). Фото Давида Френкеля (kommersant.ru)
Пыточный конвейер
Мы пообщались с десятком других осужденных, и они повторили ровно те же действия и те же обстоятельства, о которых рассказывает Дадин: 14-я холодная камера, деревянный молоток — им бьют по пяткам, растягивание за ноги, подвешивание на двери прогулочного дворика, макание головой в унитаз… Они описывают это в деталях, как это с ними происходило! И это осужденные, которые между собой не общаются! Там есть участок строгого режима, который вообще не пересекается с «первоходами», и осужденные с этого участка говорят то же самое.
А еще есть осужденный, который полгода находится в ЕПКТ (единое помещение камерного типа — прим. ред.), по сути, в одиночной камере, на тюремных условиях, кто такой Дадин, Москалькова — он вообще не знает и описывает, что с ним происходило в марте-апреле, а выходит, точно по нотам, то же самое!.. При этом администрация колонии с ними работу провела — минимум трое сказали, что сотрудники, когда вели их на личный прием, требовали молчать. Но нужно понимать, парни эти прожженные, которые готовы к последствиям.
— Но зачем вообще устраивать такие издевательства?
— Тут целый комплекс причин, как у любых сложных явлений. Во-первых, Дадин однозначно является политзеком — он получил три года тюрьмы исключительно за протестные пикеты. Это довольно сурово, хотя максимальная санкция по статье 212.1 УК РФ вообще пять лет. А политзеков у нас в тюрьмах сопровождают и довольно давно. Достаточно посмотреть на судьбы других людей. Нет никого, кому бы назначили реальный срок и забыли.
Татарстанец Рафис Кашапов не был отправлен в близлежащие колонии, его послали отбывать наказание аж в Коми. И сразу по прибытии подвергли нескольким взысканиям, в том числе ШИЗО, а затем перевели в ЕПКТ на гораздо более строгие условия. Это было в этом году. Вспомним Ирека Муртазина, успевшего за очень короткий срок отбывания наказания получить «почетный» статус злостного нарушителя установленных условий. У Дадина ситуация такая же, его тоже признали злостным нарушителем.
Во-вторых, карельские зоны очень хорошо известны в узких кругах, они все «красные» (контролируются исключительно администрацией — прим. ред.), причем очень давно. Вплоть до того, что сотрудники ФСИН говорили, что в их зонах нет мобильных телефонов — ни одного. Традиционно «красные» зоны и в Башкирии, а вот в Татарстане — традиционно «черные» (администрация позволяет осужденным устанавливать свои порядки, жить по понятиям — прим. ред.). И, поскольку решение об отбывании наказания человека в другом регионе принимается руководством федеральной службы исполнения наказания — им известно, в каких регионах какой режим. И, безусловно, направление Дадина в Карелию, в ИК-7, в частности, было решением продуманным…
«Дадин просил, чтобы мы не ходатайствовали о его переводе в другую колонию. Но тут решение за ФСИН». Фото novayagazeta.ru
Оружие осужденных — каминг-аут
На самом деле Дадину осталось сидеть только девять месяцев.
— Выйти условно-досрочно шансов нет?
— Вряд ли. Учитывая, что у него семь взысканий и статус злостного нарушителя. Все началось с того, что по прибытии у него якобы нашли лезвия. Говорят, там их у всех «находят»… Думают, что теперь ФСИН будет с Дадина пылинки сдувать, равно как сдували их с Алехиной и Толоконниковой из Pussy Riot. Лично я бы сказал, что оптимальный вариант — это перевод в другую колонию, где он мог бы досиживать срок в гораздо менее жестких условиях. Но сам Дадин категорически против этого. Сказал, что это будет сделкой с совестью, потому что есть другие осужденные, которых никуда не переведут. И он просил, чтобы мы не ходатайствовали о его переводе в другую колонию. Но тут решение — за ФСИН.
— Так получается, что Дадин был прав, когда решил, что молчать и терпеть не станет? Но ведь это могло для него закончиться плохо еще до того, как в колонию приехали следователи и правозащитники...
— Система [исполнения наказаний] очень активно играет этими стереотипами об унизительности и эксплуатирует их. Сотрудники прекрасно знают — подавляющее большинство осужденных ни за что не скажет, что их совали головой в унитаз. Поэтому они и используют именно такие приемы.
И, на самом деле, в России все это закончится ровно в тот момент, когда осужденные перестанут этого стесняться. Это нормально — жаловаться на сотрудника, который совершает какие-то беспредельные действия. И ровно в тот момент, когда бы совершился такой каминг-аут и об этом начали говорить — эта практика сразу же перестала бы существовать…
Автор публикации – Ирина Плотникова
Источник : «Реальное время»
Ранее на эту тему на FLB:
Татьяна Москалькова встретилась с Ильдаром Дадиным в ИК-7
Татьяна Москалькова проведёт личную проверку в колонии, где сидит Дадин
Зеки Навального
|
