|
В минувшую пятницу инспектор "Мосэнерго" Николай Гусляев приехал в Государственный научный центр (ГНЦ) прикладной микробиологии - отключать свет. Событие почти заурядное, если бы не уникальный должник. Моногородок Оболенск, укрытый со всех сторон лесами, забором и колючей проволокой, - это и есть ГНЦ, где хранится крупнейшая в мире коллекция из 3500 штаммов самых опасных инфекций в мире. Чума, оспа, сибирская язва, холера, туберкулез, СПИД - все биоугрозы человечеству под одной крышей. Без специальных условий, которые создает оборудование, работающее на электричестве, коллекция погибнет в считанные часы. А при аварийном отключении, которое провоцирует клинчевый конфликт "Мосэнерго" и ГНЦ прикладной микробиологии, Москвы и окрестностей не станет в два-три дня.
Утром, около девяти, у ворот института чиновника "Мосэнерго" Гусляева встретила круговая оборона - охрана и главный инженер ГНЦ Виктор Беспалов. Встреча была отрепетирована до мелочей. Гусляев сказал, что ему надо к главному "рубильнику". Ему ответили, что пропуск в зону особой государственной важности посторонним лицам воспрещен. Чиновник попросил завизировать акт о его визите, ему бумагу подписали и проводили за ворота. В 14.00 все повторилось до деталей.
- Мы выдерживаем процедуру, - говорит заместитель директора энергосбыта "Мосэнерго" Евгений Кугаенко, - после которой намерены заняться расторжением договора с институтом и передачей дела в арбитражный суд.
Чаша терпения энергетиков переполнена. Центр микробиологии не только не гасит долг в 43 миллиона рублей, накопившийся с 1998 года, но и отказывается рассчитываться за текущее потребление света.
- Мне нечем платить, - встречает нас генеральный директор ГНЦ прикладной микробиологии профессор Николай Ураков. - Все деньги, выделяемые нам из бюджета, а это 4 процента от потребностей, уходят на поддержание минимальной жизнеспособности главного корпуса, там у нас хранятся штаммы всех инфекций.
Профессор показывает за окно, на пятиэтажную панельную "коробку". Говорит, что она - как доменная печь. Если ее остановить, то новый запуск обойдется в несколько раз дороже, чем ее строительство плюс долги за свет, накопленные за четыре года.
Сегодня часть исследований в этой "коробке" спонсируют США и Германия. После 11 сентября 2001 года они поняли, что штаммы инфекций способны поставить на колени целые страны и континенты и потому имеют неоценимое стратегическое значение. Россия же оценивает это значение в конкретную сумму: в 1990 году ГНЦ выделялось 54 млн рублей, в 2002-м - 0,4 млн.
Благодаря иностранным грантам институт худо-бедно сводит концы с концами. Правда, как уверяет администрация ГНЦ, гранты обговаривают невозможность нецелевого использования валюты: платы за коммунальные услуги и содержание города Оболенска, который в свою очередь задолжал ГНЦ свыше 20 миллионов рублей.
Все средства идут на чистую науку. Как это делается, предлагает посмотреть начальник отдела испытания животных Юрий Падерин.
Идем по угрюмым коридорам. На всех железных дверях нарисован знак: расположенные треугольником три незамкнутые окружности красного или зеленого цвета. Международный знак бактериологической опасности. За дверьми - от пола до потолка стеллажи с пластмассовыми и металлическими боксами. В них сидят ослепительно белые мыши и крысы, ухоженные до стерильного неприличия.
- Крыс покупаем во Франции, а мышей - в ФРГ и Венгрии, - говорит Падерин. - Крыс по 15 долларов за штуку, мышей - по 20, с перевозкой они обходятся в 30-40 долларов.
Видя наше изумление, спокойно объясняет. Рынок лабораторных животных, которые должны быть здоровы и стерильны, - это дорогой и выгодный бизнес. Нишу на нем Россия потеряла лет десять назад. Нам продают исключительно самцов, покупаемых, кстати, на американские деньги. И вот эти валютные мышки и крыски уже "рассказали" микробиологам о последствиях бактериологических атак террористов-одиночек. Но узнает результат лишь монополист-заказчик - Национальная академия наук США и космическое агентство NASA, которые отлично осведомлены об энергетических трудностях института. Вместе с ними выжидательную позицию заняла немецкая фармацевтическая корпорация "Херст". И тому есть веская причина.
С 1996 года в лабораториях института хранится субстанция первого отечественного генно-инженерного инсулина человека. Им обладают всего три страны в мире - Дания, Германия, США. Россия - четвертая. ГНЦ выработал 10 килограммов субстанции. А может в год производить до 15-20 килограммов, что при налаживании промышленного производства обеспечит лекарством до 15 процентов больных диабетом. (Сегодня на закупки импортного инсулина тратится до 100 млн долларов в год.)
На запуск опытной линии "Газпром", скупив контрольный пакет акций, дал 10 млн долларов. Освоить промышленное производство генно-инженерного инсулина нищий институт не в силах. Концерн "Херст" предлагает "помощь" - он строит каскад заводов по России, 75 процентов активов которых отходит к "Херсту", и ему же достается более половины российского рынка инсулина. Еще категоричнее глава компании "Элли лил" (США) Камилла Шен. На переговорах она непреклонна: американская сторона, если построит завод, субстанцию продавать России не будет. Только готовое лекарство, произведенное в США.
В конце прошлого года генеральный директор ГНЦ прикладной микробиологии Николай Ураков отверг условия иностранных инвесторов. "Газпром", которому ГНЦ предлагает наладить промышленное производство генно-инженерного инсулина, считает этот бизнес непрофильным, но и не намерен свои активы передавать ГНЦ или кому-либо еще. Тем временем с января 2002 года начались угрозы отключения света в лабораториях института и замаячила перспектива арбитражного суда.
- Конечно, это игра, - считает главный инженер ГНЦ Виктор Беспалов. - "Мосэнерго" может отключить нас от общего "рубильника" без всяких визитов к нам. Просто ему надо соблюсти видимую законность процедуры банкротства.
Совсем недавно профессор Ураков добился приема в правительстве России на очень высоком уровне.
- Выслушав меня, - рассказывает Николай Николаевич, - чиновник (не спрашивайте кто, все равно не скажу) мне отвечает: "Раз вы никому не нужны, будем продавать".
Ураков начал ему говорить что-то про государственную тайну, про стратегическое значение высоких технологий, имеющих государственное значение, наконец, про опасность распродажи корпусов оптом и в розницу, где работают с сибирской язвой и СПИДом, но его перебили шуткой в стиле новых времен.
- О-о-о, какой пиар! - обрадовался чиновник. - В крайнем случае, если не сработает, сделаем там ночной клуб и публичный дом. И обязательно площадку для игры в гольф. Я слышал: там дремучие леса и есть поляны?
...21 марта в 14.00 инспекторы "Мосэнерго" приедут в Государственный научный центр прикладной микробиологии с последним "китайским предупреждением". Если институт за это время не внесет в качестве оплаты долга хотя бы символическую сумму или не пустит инспектора для отключения энергосети от питания, начнется процедура передачи дела в арбитражный суд, что грозит ГНЦ банкротством.
|
