|
В Московском городском суде начался процесс над участниками группировки Максима Лазовского (Макс, Хромой) – самой кровавой и неуловимой на протяжении почти 10 лет. Причина такой безнаказанности проста и жутковата: банда действовала под крышей ФСБ – офицеры с Лубянки не только опекали бандитов, но и не чурались участия в самых дерзких преступлениях. Прямо или косвенно – другой вопрос.
На скамье подсудимых – ни всесильного авторитета, ни его ближайших подручных Романа Полонского, Атлана Натаева, Андрея Шеленкова, Павла Гришина. Все они были убиты. То ли своими, то ли конкурентами, то ли наемным киллером, которого пришлось нанимать, чтобы изрешетить из автомата самого Лазовского. Глупо искать среди подсудимых или хотя бы свидетелей покровителей из ФСБ – даже те, которых отловила милиция, тотчас же исчезали…
Судят всего пятерых: Марселя Харисова, Владимира Абросимова, Александра Подшибякина, Владимира Акимова и Марата Васильева. Не шестерки, но и не первые лица в бандитской табели о рангах.
Харисов в бандитских кругах был знаменит тем, что осенью 1996 года угодил в сети МУРа вместе с Лазовским и не отходившим от него ни на шаг подполковником УФСБ по Москве и Московской области Алексеем Юмашкиным. И еще немалое достоинство: Харисов долгое время был водителем Макса и, что уж вовсе невероятно, отбывал с ним крохотный (два года) срок. Какие силы были задействованы, чтобы подельников содержать вместе (в лагерной нашей системе — вещь неслыханная)? Одни говорят, что Харисова «пристегнули» к шефу для услуг, другие, что более вероятно, – чтобы глаз с него не спускал и не болтал лишнего.
Владимир Акимов в декабре 1994 года вместе с людьми Лазовского участвовал в минировании рейсового автобуса, который взлетел на воздух неподалеку от станции метро «ВДНХ». За это теперь ему отвечать. Из зоны привезли и киллера банды Марата Васильева: он отбывает срок за убийство.
Абросимов и Подшибякин обвиняются в соучастии в бандитизме и убийствах.
1 марта, в пятницу, подсудимые выслушали обвинительное заключение и виновными себя не признали.
Этот документ я видел. Первое впечатление: редко найдешь страницу, в которой бы не мелькали фамилии покойных бандитов – прежде всего Лазовского и Полонского, словно судят сегодня именно их, а не пятерых подручных.
Как тут не согласиться с мнением, высказанным при открытии процесса адвокатом Харисова Юрием Тюриным: «Конструкция предъявленного всем подсудимым обвинения такова, что наряду с ныне здравствующими обвиняемыми, находящимися в зале суда, в качестве живых процессуальных лиц указываются те, которые… считаются давно погибшими. Это относится к Лазовскому, Натаеву, Полонскому, Шеленкову и другим». На этом основании защитник ходатайствовал о возвращении дела на дополнительное расследование, но судья Ольга Кудешкина вполне разумное требование отклонила.
И еще одна странность обвинительного заключения: в нем ни разу не упоминаются те офицеры ФСБ, которые, по данным МУРа, сотрудничали с бандой. Не волнует обвинение и то, что уголовная банда совершила два преступления, которые в ее «компетенцию» не входили, да и не могли входить: взрыв железнодорожного моста через Яузу и уже упоминавшегося мной автобуса. А ведь повод задуматься был: оба взрыва прогремели в конце 1994 года, буквально накануне первого вторжения федеральных войск в Чечню. Мы что, не помним, как нас тут же стали убеждать, что вот он – чеченский след, вот он, террор, на который следует ответить незамедлительно?
Знал бы кто тогда, что террористами были уголовники Андрей Щеленков, полковник запаса Владимир Воробьев и уже упоминавшийся Владимир Акимов. И разве трудно было поднять протокол суда над тем же Воробьевым и хорошенько задуматься над его словами, сказанными после оглашения приговора: «Да это же издевательство над спецорганами!». Это кого имел в виду полковник – себя самого? Или тех товарищей с Лубянки, которые обучали его науке терроризма? Это чей же след мы увидели бы тогда?
А когда расследовалось дело принадлежащей Лазовскому фирмы «Ланако» – почему же это теперь обвинители даже не вспомнят, что оперы МУРа насчитали аж шесть офицеров ФСБ, якшавшихся с бандитами? А с какой это стати трое сотрудников ФСБ почтительно встречали Лазовского у трапа самолета в аэропорту Туапсе, куда он прибыл для «стрелки» с местными авторитетами?
В первой половине 90-х годов группировкой Лазовского стал плотно заниматься начальник 12-го отдела МУРа подполковник милиции Владимир Цхай. Это был редчайший профессионал и потому удачливый – единственный, кто мог выйти и на киллера, и на заказчика и пристегнуть наручниками обоих. А познакомившись с делами Лазовского, слегка обомлел: что же это за крыша его прикрывает так плотно, так заботливо?
И все же в 1996 году именно Цхай задерживает Лазовского и, к немалому своему удивлению, прихватывает его неразлучного спутника – подполковника ФСБ Юмашкина. Тут уже все выстраивается в довольно логичную цепочку: и люди Лубянки в криминальной фирме, и странные занятия банды терроризмом, и отменная оснащенность боевиков самым современным оружием и взрывчаткой.
Множество вопросов, возникающих в связи с такими странностями, 11 ноября 1996 года депутат Государственной Думы Юрий Щекочихин задает в своем запросе директору ФСБ, министру внутренних дел, генеральному прокурору и руководителю администрации президента.
Руководство УФСБ по Москве и Московской области так объяснило неразлучную дружбу своего офицера с уголовником: тот, дескать, выполнял специальное задание по контролю за действиями банды. И убийства бизнесменов тоже контролировал? И с подготовки взрывов моста и автобуса тоже глаз не сводил?
Директор ФСБ Николай Ковалев был более пространен: «Как показало разбирательство, в действиях сотрудников УФСБ имели место определенные отступления от требований ведомственных нормативных актов, что в сочетании с недостатком практического опыта и профессионализма и могло послужить причиной, привлекшей ваше внимание».
Трудно понять, что директор ФСБ имеет в виду, укоряя своих чекистов в недостатке опыта и профессионализма: то, что они попались в сети, расставленные МУРом и прежде всего Цхаем? Или то, что боевика Шеленкова халтурно обучили ремеслу диверсанта и взрывное устройство, которое он тащил на мост через Яузу, разнесло его самого? Или то, что Воробьев с Акимовым затолкали взрывчатку в автобус без пассажиров?
А вот отмазать Лазовского от сурового наказания за бандитизм удалось отменно. Макс получил всего лишь два года, после выхода на волю отгрохал себе роскошный дом в Подмосковье и проводил время в молитвах. На пороге церкви его и настигли выстрелы.
Возможно, кому-то он стал опасен – было известно, что Цхай добивается санкции на повторный арест Лазовского.
А 12 апреля 1997 года подполковник милиции Владимир Цхай неожиданно умирает – цирроз печени. Это у человека, всегдашняя трезвость которого и отменное здоровье стали в МУРе легендой?
Когда я впервые после похорон Володи попал на Петровку, поднялся на третий этаж и зашел в два-три кабинета, он смотрел на меня с портретов. Никто не верит, что подполковнику не помогли умереть: слишком многим он был опасен.
Зато теперь, без Цхая, можно спокойно судить тех пятерых, которых отважились показать и судьям, и публике. Будьте уверены, у каждого из них хватит и опыта, и благоразумия, чтобы помочь осудить мертвых. А живые молчать умеют.
|
