|
Все оказалось в лучших традициях мыльного пузыря?
Отец интернет-дивы и ключевой фигурантки по делу «Оборонсервиса» Евгении Васильевой Николай Анатольевич признался в том, что «красные тапочки» на самом деле — розовые. И принадлежат они не экс-министру Сердюкову, а ему. Поскольку он дал дочери деньги на покупку квартиры в Молочном переулке и сейчас оплачивает ее содержание, сообщает URA.ru .
Совладелец компаний, изготавливающих и поставляющих оптоволоконные кабели и пластмассовые трубы, признается в том, что он — мультимиллионер. Но все деньги, которые у него есть, «будут вложены в Россию: в российские предприятия, на зарплату, на налоги». В эксклюзивном интервью телеканалу РЕН-ТВ Николай Васильев рассказал, как журналисты приукрашивают действительность.
Например, 13-комнатная квартира, в которой под домашним арестом содержится его дочь, — миф. Точнее, «неправда». «Это самая, на мой взгляд, примитивная четырехкомнатная квартира. Да, она в центре Москвы. Там только четыре комнаты. 192 квадратных метра — общая. 118,8 квадратных метра — жилая площадь». При покупке стоила она, по словам Николая Анатольевича, «44 миллиона 500 тысяч». «Для меня это не значимая сумма», — подчеркнул он.
Преувеличением назвал отец Васильевой и информацию о количестве и качестве ювелирных изделий, драгоценных металлов и бриллиантов, обнаруженных при обыске. Следственный комитет опубликовал такие цифры: 19 килограммов золота, 51 тысяча бриллиантов и стоит это все 130 миллионов рублей. «Я не поленился, взял калькулятор, залез на Лондонскую биржу металлов. Посмотрел, почём сегодня золото. Это было два года назад, когда это все вышло. Вычел оттуда просто лом золота, разделил на 51 тысячу и получил одну тысячу рублей — стоимость бриллианта. Это нельзя назвать бриллиантами! Это крошка!» — утверждает Васильев. Отрицает он и нахождение полуодетого Сердюкова в день обыска в квартире Евгении. «Даже ее не было в квартире тогда, когда пришел следственный комитет», — настаивает отец.
Наиболее пикантная тема — отношения Васильевой и Сердюкова — в глазах отца обвиняемой выглядит так: «Думаю что-то, что ее попросили. Войти и заняться в Минобороны вот этой деятельностью. Попросил Сердюков, попросил предыдущий ее руководитель. Я был против, я понимал, что незачем ей этим заниматься». В итоге, по мнению Васильева, решение дочери работать в Минобороны, обернулось для нее трагедией. Но сейчас, кроме Сердюкова, у Евгении Николаевны есть мужчина, который с надеждой и любовью ждет ее на свободе. Несмотря на то, что экс-министр по мнению отца, любил Евгению. А она... «раз отвечала взаимностью, значит, не без чувства. Она не могла, скажем, отвечать, если не затронуло ее душу и сердце».
На вопрос о том, не стоит ли «тень Виктора Зубкова» за делом «Оборонсервиса» [дочь Зубкова являлась женой Сердюкова], Николай Васильев ответил: «Мой мозг, мое мышление не позволяет мне даже думать так. Я полагаю, что Зубков, насколько я знаю, профессионал, выдающийся профессионал с советских времен, возглавлял здесь крупнейшие предприятия сельхозназначения. И я не думаю, что он мог себе даже помыслить о таких вариантах. Нет, я отметаю это».
И в данном контексте совсем иначе читается информация о том, что, как сообщает в частности «АиФ», Евгения Васильева, проходящая обвиняемой по делу «Оборонсервиса», находясь под домашним арестом, разработала коллекцию ювелирных украшений и рассказала об этом в Twitter .
Чем бы дитя не тешилось…
Напомним, что еще в 2012 году отец Васильевой в интервью «МК» раскрыл некоторые детали семейной жизни. В частности раскрыл происхождение своих миллиардов, на которые и расцвели капризы дочери.
«…я — человек очень не бедный. У меня два завода — ЗАО «Пластком» и ЗАО «ОКС 01». В прошлом году при продажах 1,7 млрд руб. имели EBITDA 560 млн руб. Мои предприятия специализируются на производстве защитных пластмассовых труб для линейных сооружений связи и комплектной поставке изделий, инструмента и материалов, предназначенных для строительства волоконно-оптических линий передач. Я создал несколько высокотехнологичных предприятий с нуля».
Ну а то, что Евгения Васильева дочь своего отца в полном смысле этого слова, пожалуй, подтверждают вот эти слова отца-миллиардера:
(По поводу какой-то уникальной коллекции фарфора…)
— Да, фарфор был. Но это наша, семейная, личная коллекция. Ее начал собирать еще мой дед, Женин прадед. Но в ней нет ничего супердорогого. Несколько статуэток, вазочек конца XIX — начала XX века. Был советский фарфор 50—60 гг. Еще раз говорю: эта часть нашей коллекции, которую Женя перевезла в Москву. Что в этом криминального?
(По поводу ухода в Минобороны)
— Да, советовалась. И я ее отговаривал, не советовал ей идти в чиновники. Мы много спорили на эту тему. Я приверженец того, что человек должен приносить пользу обществу, создавая добавленную стоимость. Это — основа прогресса. А быть чиновником — не та работа, в которой она могла полностью себя реализовать. Я всегда настаивал на том, чтобы Женя работала в бизнесе.
(По поводу послушания)
— Нет. Характер у нее упертый, мой.
(По поводу того, чем Васильева занималась в министерстве)
— Да, иногда мы с ней обсуждали задачи, над решением которых она работала. Но я не вижу ничего плохого в тех реформах, что проводились в армии. То имущество, которое отягощало бюджет Вооруженных сил и мешало ему работать, должно, на мой взгляд, быть отдано. Да если его еще кто-то покупает, то тем более — «спасибо»! Ведь основной задачей было освободить баланс министерства от убыточных предприятий и институтов. За всей шумихой никто не пытается задать вопрос о том, что же за имущество было продано, представляет ли оно какую-то ценность? Никто ведь даже не пытается взглянуть на баланс этих предприятий, проанализировать его. Погибающие проектные институты, НИИ — все это надо восстанавливать. И этим должны заниматься коммерческие структуры. А задача армии — заниматься боевой подготовкой. В тех же США или Европе около 60 процентов производимого оружия, в том числе высокоточного и космического, — это частный капитал. И большинство военных разработок — это бизнес частных компаний. И то, что делала Женя, — было правильно. Она душой болела за дело, и я совершенно уверен — она копейки себе не взяла. Если бы у нее появились лишние деньги, то я бы знал, сразу бы это понял. Но этого просто не могло быть, потому что она чужого не возьмет, не тот человек, ей это не было нужно».
Вот и получается, что отец – честный российский миллиардер, а Евгения – просто упрямая дочь? И вот интриги уже нет, и журналисты от нечего делать «напиарили», и СК не тем занимается…
|
