|
Петр Машеров по-прежнему остается одной из самых значимых фигур новейшей белорусской истории. Фигурой противоречивой, окутанной многочисленными мифами. Его и при жизни очень любили в народе, а после смерти он и вовсе стал национальной легендой. В Беларуси до сих пор многие убеждены, что автокатастрофа, в которой погиб Машеров, была подстроена Брежневым. Дело в том, что Петр Машеров был не только первым секретарем ЦК КПБ, но и кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС. Точно известно, что Брежнев опасался молодого и амбициозного главу Белорусской ССР. Этому была еще одна веская причина: Машеров был очень популярен в народе, причем не только в Белоруссии. Он, в отличие от прочих партийных бонз не запятнал себя различными грязными делами, честно прошел войну, охотно общался с простыми людьми и обладал сильной харизмой. Все это, конечно же, не нравилось Кремлю. И действительно, в истории жизни и гибели Машерова до сих пор немало "белых пятен".
Все, кто пишет или рассказывает о Машерове, отмечают его "большую человечность", интеллигентность, умение находить общий язык с различными людьми. Но это все были исключительно воспоминания. Теперь в руки исследователей попали и уникальные аудиодокументы. В 1998 году, когда в Беларуси праздновалось 80-летие Машерова, его вдова, Полина Андреевна, передала корреспонденту государственного радио не имеющие аналогов магнитофонные пленки - домашние записи семьи Машеровых. Как выяснилось, в начале 70-х годов в семье Машеровых появился один из первых попавших в БССР импортных "диктофонов" на компакт-кассетах. Тогда это была довольно внушительных размеров коробка, а запись не отличалась особым качеством. Судя по всему, аппарат стал предметом развлечения членов семьи. Дочь Машерова - Наталья использовала его для того, чтобы записывать домашние праздники. На кассетах - классические семейные застолья советских времен, со стуком ножей и вилок, бульканьем разливаемой водки, анекдотами и песнями...
По признанию вдовы Машерова, домочадцы во время записи прятали магнитофон от главы семейства под стол. Машеров так никогда и не узнал про существование "застольных" пленок.
Справедливости ради стоит отметить, что Машеров действительно был очень приличным человеком, особенно на фоне остальных партийных функционеров и нынешней верхушки власти в Беларуси. Во многих местах слышно, что Петр Миронович находится уже в достаточно нетрезвом состоянии, но даже тогда он не позволял себе мата или пошлостей.
Корреспонденту вместе с профессиональным звукорежиссером пришлось провести немалую работу по реставрации пленок - магнитофонные кассеты без малого тридцатилетней давности находились в весьма плачевном состоянии, и только использование компьютера позволило превратить бессмысленный шум в человеческую речь.
Записи на кассетах не имеют четкого начала и конца - судя по всему, за магнитофоном не очень внимательно следили, и иногда по-детски бессистемно переворачивали кассету. Но и те записи, которые имеются, позволяют добавить новые штрихи к официальному портрету Петра Машерова - не так часто непосвященным удавалось проникнуть за кулисы личной жизни высшего советского руководства.
Итак, расшифровка пленок:
Машеров: "Можно работать только на "пятерку", и никак не ниже. Вернее, я должен работать на "пятерку" и не ниже. Вот я и думаю: как мне паршиво! Я должен суметь хотя бы еще некоторое время работать наверняка на "пятерку". Такова задача, которая передо мной стоит. Жизнь идет, предъявляя свои особые требования к нашему брату. Нужно работать значительно лучше, чем в прошлом. Значительно лучше. Только при непрерывно повышающемся уровне работы можно выдерживать этот экзамен. Это непросто. Конечно, я еще могу работать десять, пятнадцать лет... Но как один наш поэт на днях сказал, "Я хуже писать не хочу, а лучше написать не могу".
Женский голос: "Не надо бояться уступать молодежи место. И все. Достойных подбирать..."
Машеров: "Так это когда подбирать - уже завтра? И на свое место?.."
Женский голос: "За те годы, что ты себе намечаешь, чтобы плодотворно работать - готовь смену!"
Машеров: "Э-э-э! Я могу тебе назвать полдесятка фамилий претендентов на мое место. И один другого лучше. Нет, сегодня мне больше не надо (это, судя по всему, относится к чему-то на столе). Ну, первое время они будут работать немножко хуже. Но через пару лет все будет нормально."
Женский голос: "Ну а какой тост?"
Машеров: "Тост такой, значит: старайся, верь в свои силы, работай и дерзай! Несмотря ни на что, ни на какие обстоятельства, несмотря ни на каких чертей!"
Женские и мужские голоса: "Давайте выпьем! Давайте выпьем за это! Хороший тост!" (Раздается стук рюмок, затем ножей и вилок. Запись на некоторое время прерывается.)
Машеров: "...а еще убежденность, приверженность. Непрерывно возрастающий интеллект. Способность. А вот способности беспредельно расти не могут."
Женский голос: "Ну вот! Начал за здравие, а кончил за упокой!"
Машеров: "Девочки! За здравие, за здравие! Но во всяком деле есть и вторая сторона. На одном конце - здравие, на втором конце - покой. ... Вы знаете, я не страдаю какими-то там, так сказать, мыслями, настраивающими на лад определенной неуверенности. Но я вынужден вырабатывать в себе какой-то иммунитет что ли - мне надоели старики, которые утверждают, что они могут еще что-то сделать. Я не хочу их повторять. Вот на днях пришел ко мне этот ваш знаменитый профессор. Вообще, без преувеличения, развалина... Еле-еле дошел до стола. Я, конечно, вышел, поздоровался с ним. Потом для него это была какая-то неимоверно важная и нелегкая работа - сесть. Потом начал говорить. Он еле-еле говорит. Причем некоторые слова просто не может до конца выговорить. У него на разговор не хватает сил, у него не работает язык. И вот о чем он мне стал рассказывать..." (Запись обрывается.)
Машеров: "Я в педагогическом институте изучал гигиену. Нам главным образом давали там школьную гигиену. Как должен быть устроен туалет, сколько нужно "очков" на девочек, сколько на мальчиков... Расстояния там и все прочее. И вот один отвечает - ему вопрос попался - виды экскрементов. Они двух видов бывают - твердые и жидкие. А он говорит: мягкие. Ну, конечно, взрыв смеха."(Хохот, запись обрывается.)
Машеров: "С Семичастным (В 70-е годы - председатель КГБ СССР.) встретились мы впервые в Будапеште, на молодежном фестивале. Он приехал из Вены с двумя чемоданами вина. Два огромных чемодана! Сидели всю ночь до утра. Ну и, конечно, никто не успел уйти к началу заседания. В лучшем случае кто-то мог стоять на ногах, но ходить не мог. Я был на ногах, Павлуша и еще кто-то. Все остальные лежали вповалку. Семичастного мы в его комнату отнесли. Он так весь день и не вышел. А я днем все-таки пошел на заседание. Нас там много было - в основном все члены политической группы. Девчата там были... Не, люди тогда были воспитанные и морально устойчивые."
Женский голос: "Полина наша (Жена Машерова) может спать спокойно."
Машеров: "Я однажды ехал с Даниловой в Москву в двухместном купе. Ночью. Я залез на верхнюю полку, она на нижней. Немного поговорили, а затем я говорю: пора спать. Все."
(Традиционный застольный шум довольно длительное время. Кто-то что-то невнятно рассказывает, следует смех.)
Машеров: "Я вот тоже сейчас расскажу анекдот. Может, его кто слышал... Новая учительница пришла на первый урок в шестой класс. Ну и видит, что на предыдущем уроке они изучали историю. Вот, она решила выяснить, как они знают. Обращается: Петя, кто взял Бастилию? Он говорит: я не брал! Она спрашивает другого: Коля, кто взял Бастилию? Тот отвечает: Ну что это такое! Как кто что возьмет, так сразу я! Я тоже не брал! Во время перерыва учительница разговаривает с завучем: Что у вас за класс? Я спрашиваю, кто взял Бастилию, а они говорят, что не брали, не виноваты! А завуч отвечает: ну ничего - поиграют и отдадут, не беспокойтесь. Учительница идет к директору - так мол и так. Тот спрашивает: это в каком классе: А или Б? Та говорит: в классе А. О, эти не отдадут. В Б отдали бы. Вот так. (Смех.) Когда я работал в школе... Вот выпускные экзамены. Из Минпроса прислали письменные экзамены в конвертах. Разослали, значит, эти письменные работы по математике директорам школ. Директора школ нам должны были их выдать за два часа до начала экзамена. Павлуша тогда, по-моему, работал в РОНО. Он мне сказал: Петя, пришли контрольные работы, хочешь посмотреть? Я спрашиваю: А порядок какой? Он говорит: Порядок такой... (Неразборчиво) Но, говорит, не очень сложные. Я говорю: если средней сложности, тогда не надо. И вот в день экзамена мне директор дает конверт. А там два варианта для десятого класса. Стереометрия с применением тригонометрии. Ну, я посмотрел задачи - элементарно простые. У меня сразу вопрос стал - что я буду делать, если у меня их некоторые двоечники решат. Которые за весь год ничего не решили. И я вижу, они решат. Действительно, четверо из семи круглых двоешников свои задачи решили. Ну ладно... Проходит день, и мне говорят, что в соседней школе ни один ученик не решил! И сделали такое заключение, что неправильные условия задачи. Вот как может быть! Сам преподаватель математики не решил. Хотя и у меня бывали задачи, над которыми я ночь сидел, и не мог решить - и это школьные задачи! Могу похвалиться: из Россонской средней школы больше ребят поступило в ВУЗы Ленинграда, чем Витебска. И ни один мой ученик не провалился по математике или физике. Ни один."(Заканчивается кассета. В начале следующей следует длительное хоровое исполнение белорусских народных песен.)
Машеров: "А вот случай был такой, значит. Пошли мы в сад чужой - вишни рвать. Я был тогда небольшого роста. Со мной был Павел (старший брат) и двое парней - его друзья. Ну, зашли в сад, они залезли на вишню, а я снизу стою, смотрю. Забраться на вишню не могу. А тут вдруг хозяин сада идет. Пацаны из этого сада вниз по склону - и в кусты. А я почему-то остался там. Вижу, он идет по дорожке, и мне кажется, что он меня тоже видит. Когда он поравнялся со мной, я как рванул оттуда у него на глазах! А он оставил лошадь, старик этот, - и за мной! Я через соседний двор от него убежал. А он через всю деревню - ко мне домой. Я иду дворами, смотрю - стоят парни, что со мной были, и доедают вишни. Прихожу домой, наши уже все знают. Виноват, конечно, - был в чужом саду. Хотя ведь я ни одной вишни не сорвал. Мать кричит, отец тащит ремень. Но я не убежал. Начали меня бить ремнем. Сначала я не плакал, но потом начал слезы просто ручьем лить. Потому что они меня всячески ругали, а при этом хвалили Павла - стоит, мол, с него пример брать. Обида была неимоверная, но Павла я не выдал. Кстати, все драки с ним я начинал. И махорку у папы я крал. Помню, у отца вожжи лежали плетеные, а в вожжах мать спрятала 35 рублей - это деньги, за которые мы корову продали. Там были и рублевые бумажки. И вот мы тайком брали этот рубль и шли играть. Потом назад его возвращали. Год с этим рублем играли каждую неделю. И вот однажды я проиграл этот рубль - назад положить уже нечего. Мать обнаружила. Но пронесло."(Хоровые песни, длительный застольный шум, плохо различимые разговоры.)
Машеров: "Не столько надо самому знать и уметь, сколько видеть хорошее в других людях. Тогда и сам будешь многое значить. Вот моя мораль, вот мой принцип. Поэтому если я и сержусь на людей, я все равно их жалею и люблю. Поэтому я живу. Я очень люблю людей. Я ведь любому человеку могу все зубы выбить. Но я же ему потом и другие вставлю - лучшие, более верно действующие. Я очень люблю людей... И переживаю из-за недостатков, которые есть у многих."(Хоровое пение народных песен. Запись обрывается.)
|
