|
- Вагит Юсуфович, в последние несколько лет вы регулярно посещаете Баку в связи с международными нефтяными проектами, бываете в Алма-Ате. Ясно, что нефтяной бизнес не существует в вакууме, и очевидно, что вы не можете избежать контактов с политиками. Причем не только с политиками СНГ, но и с представителями США, Великобритании, Норвегии, Турции - то есть стран, имеющих свои интересы в Азербайджане и Казахстане. Насколько политика и геополитические интересы влияют на развитие обоих каспийских проектов?
- Нефть - это всегда политика. Заявляя это, я не открываю Америки. Выбор маршрутов нефтепроводов, идущих через территории многих государств, - это не только экономический вопрос, это вопрос и политический. И совсем не случайно министр энергетики США по два раза в год бывает в Баку, где очень активны американские нефтяные компании. Джон Мейджор не стесняется звонить Гейдару Алиеву и отстаивать интересы английских фирм. В Баку ощущается постоянное присутствие официальных лиц из других стран. То же самое происходит и в Казахстане. Посмотрите, как долго шла борьба в проекте КТК (Каспийский трубопроводный консорциум, созданный для транспортировки нефти с месторождения Тенгиз в Западном Казахстане. - "НГ"). В конце концов нескольким западным компаниям, поддержанным правительствами своих стран, удалось получить долю в проекте. И национальные интересы, интересы собственного государства задают той или иной компании политические рамки для бизнеса. После того как США ввели запрет на контакты с Ираном, ни одна американская компания не работает с этой страной. И если, скажем, российское правительство издаст циркуляр не работать в каком-то регионе, то мы должны будем подчиниться. Но я не чувствую давления на компанию, когда принимаются какие-то решения по таким вопросам, как КТК или участие в азербайджанских, киргизских и других проектах. Рекомендации нам дают, но жесткого давления нет. Напротив, мы ощущаем помощь со стороны российского правительства в ближнем зарубежье. Почему? Потому что мы активны. "ЛУКойл" - второй по величине налогоплательщик России. И почему правительство не должно отстаивать наши интересы за рубежом?
- "ЛУКойл" не похож на другие пятнадцать российских нефтяных компаний по двум показателям. Я не имею в виду уровень добычи нефти, хотя обычно значимость вашей компании для России иллюстрируют с помощью данных о количестве добываемого сырья. Тем не менее отличие "ЛУКойла" все же лучше отслеживается на основе показателей капитализации (рыночной стоимости компании) и активности в ближнем зарубежье. Очевидно, что ваш интерес к республикам ближнего зарубежья, впервые проявившийся несколько лет назад, не случаен. В чем причина этого повышенного интереса при том, что другие российские нефтяные компании, близкие к "ЛУКойлу" по размерам, особенно не стремятся в республики СНГ?
- Существует ряд причин. Первая причина состоит в том, что мы раньше других компаний смогли централизовать свои экспортные и финансовые потоки. Это позволило нам высвободить часть средств для инвестиционных проектов за пределами России. Своевременная мобилизация денежных средств позволила также учесть и наши внутрироссийские интересы. К примеру, "ЛУКойл" - одна из немногих компаний, которая никогда не имела долгов по зарплате. По итогам 1996 года мы не имеем долгов перед федеральным бюджетом. Другая причина нашей активности в ближнем зарубежье - то, что мы способны изыскивать деньги для инвестиционных проектов из внешних источников. Это и заемные средства, и дополнительные доходы, извлекаемые из эффективной продажи нашей продукции в России и за ее пределами. К этому надо добавить наш кадровый потенциал. Именно по этим причинам "ЛУКойл" стал единственной российской нефтяной компанией, которая работает во всех республиках бывшего СССР.
- Если взглянуть на ваши проекты в СНГ с чисто коммерческой точки зрения, то является ли ваше участие в них свидетельством их большей инвестиционной привлекательности по сравнению с добычей нефти внутри России, в Западной Сибири?
- Это не так. В 1996 году в России мы смогли добыть нефти больше, чем в 1995 году. Наши планы в 1997 году предусматривают еще большее увеличение добычи внутри страны. То есть мы вышли из состояния спада, в котором пребывала нефтяная промышленность. Это говорит о том, что мы не снизили своей активности на "старых" российских месторождениях. Что касается ближнего зарубежья, то вряд ли целесообразно говорить о большей прибыли, которую мы там можем получить. Участие "ЛУКойла" в международном консорциуме в Азербайджане дает нам ни с чем не сравнимый опыт работы с крупнейшими западными компаниями, который впоследствии вполне может быть использован в проектах "продакшн шеринг" на территории России.
- Можно ли говорить о такой причине вашего интереса к ближнему зарубежью, как необходимость "личного" участия в проектах, связанных со сложными маршрутами транспортировки нефти? Иными словами, имеешь долю в проекте - значит сам контролируешь ситуацию и не находишься в монопольной зависимости от тех, кто занимается транспортом нефти.
- Есть такие проекты, без которых сегодня просто нельзя обойтись. Как можно добывать нефть в Азербайджане и не иметь способов ее транспортировки? Это нелепо. Если бы мы не занимались транспортом нефти или не проявляли бы активность в переговорном процессе, то зачем нам нужна была каспийская нефть? Конечно, мы с участниками консорциума просматривали все возможные трассы транспортировки нефти. И утверждение северного маршрута, который пошел через Россию, естественно, было принято под давлением "ЛУКойла". Не участвовала бы российская компания в консорциуме - не было бы северного маршрута.
- Почему?
- Потому что есть фактор событий в Чечне. И консорциум в принципе был готов утвердить только один западный маршрут транспортировки нефти.
- Несмотря на то, что он дороже северного?
- В любом случае каждое нефтяное месторождение должно иметь два "выхода", как каждый особенно важный объект должен иметь два источника энергоснабжения. Поэтому мы надеемся, что северный маршрут будет все же прокачивать 20 миллионов тонн в год и столько же пойдет по западной трассе. То есть в год будет транспортироваться около 40 миллионов тонн. Мы уверены в успехе обоих вариантов прокачки нефти, но первая (ранняя) нефть в объеме 5 миллионов тонн в год пойдет по северному маршруту. И нет сомнений, что в 1997 году будет прокачана первая нефть. Хотел бы сказать в этой связи о полной недостоверности слухов о том, что я как-то ревностно отношусь к деятельности Бориса Березовского в Чечне. Наоборот, я испытываю к нему самые теплые чувства. Его заслуга в том, что война в Чечне остановилась, очень велика. Сегодня компания "Транснефть" уже говорит о конкретных сроках прокачки нефти через Чечню. И во многом благодаря Березовскому западные участники нефтяного консорциума сегодня не суетятся, не говорят: "Давайте изменим маршрут, давайте приоритетной сделаем западную трассу". Приоритеты 1995 года удалось сохранить. "ЛУКойл" не несет ответственности за транзит нефти через Чечню - этим занимается "Транснефть". Но "ЛУКойл" делает все, чтобы именно через Чечню пошла нефть, поскольку это будет означать дополнительные доходы и для субъектов Федерации (Чечня, Дагестан, Ставропольский и Краснодарский края), и для России в целом. Это же выгодно всем. Там под землей на глубине три метра что-то незаметно журчит в трубе, а деньги за транзит идут. Поэтому мы убежденные сторонники того, чтобы первая нефть в скором времени пошла через Чечню.
- Каковы итоги вашего только что закончившегося визита в Баку, о котором не было практически никаких сообщений в прессе?
- Я являюсь членом российско-азербайджанской межправительственной комиссии - с российской стороны ее возглавляет вице-премьер Валерий Михайлович Серов, - которая провела свое очередное заседание в Баку. К этому заседанию было приурочено открытие заправочных станций "ЛУКойла" в столице Азербайджана. Сегодня мы имеем в Азербайджане сеть заправочных станций, которые работают достаточно эффективно. Мы готовим соответствующую инфраструктуру, с тем чтобы не только добывать нефть в этой республике, но и продавать бензин, производимый из нашего собственного сырья. Общее мнение жителей Азербайджана о наших станциях: "У "ЛУКойла" не воруют". Люди готовы стоять часами, чтобы обслужиться у "ЛУКойла", при том что в Азербайджане нет дефицита бензина. Поразительно, что если внутри России мы продаем 25 - максимум 30 тонн бензина в сутки на одной станции, то в Баку ежедневные продажи достигли 100 тонн. Мы обсудили также в Баку участие еще в одном шельфовом месторождении нефти - Инам. Официальное предложение нам сделал президент республики Гейдар Алиев. Сейчас начался переговорный процесс, и мы надеемся за два месяца подготовить соглашение о нашем участии в месторождении Инам.
- Вернемся к вопросу о капитализации. Как вы сами объясняете разрыв по этому показателю между "ЛУКойлом" и другими российскими компаниями?
- Объяснение простое - мы в отличие от других реально оценены. Мы сделали реальную независимую оценку своих запасов нефти. Уже три года аудит в компании проводит западная фирма KPMG - наши отчеты может получить любой наш акционер. Нас обслуживает американская юридическая фирма. То есть мы сделали так, что стали понятны для наших акционеров во всем мире. В результате наши 25-рублевые акции реально оцениваются в 11 долларов. О чем это говорит? О том, что наша структура, наши действия и наши устремления понятны всем.
- Существует такая опасность, что в результате взрывного фондового скачка вы можете исчерпать свой потенциал в привлечении инвестиций, ведь нельзя до бесконечности "держать" компанию за счет эмиссионных операций.
- Мы поэтому и развиваем постоянно новые проекты. Наши акции растут в цене не на основе того, чем мы уже обладаем. Тенгиз, КТК и другие проекты и обеспечивают нам поступательное движение. Ведь инвесторы покупают наши акции не за мои красивые глазки.
- В структуре акционерного капитала "ЛУКойла" доля иностранных юридических лиц и номинальных держателей уже перевалила за 20 процентов. Вы не боитесь перехода компании под контроль лиц, чьи интересы лежат за пределами России?
- Не боимся. Такой угрозы нет.
- То есть вы контролируете движение акций?
- Этот процесс контролируем. Анализ рынка акций "ЛУКойла", - а мы его постоянно проводим - позволяет нам достаточно качественно отслеживать движение ценных бумаг. И мы заинтересованы в том, чтобы большинство наших акционеров были российскими физическими и юридическими лицами. К тому же со следующего года мы начнем проводить так называемые листинги отдельных проектов.
- Как вы оцениваете состояние конкуренции на нефтяном рынке России?
- В России уже завершилось структурное построение нефтяных промышленных компаний. Сегодня в России работают 16 нефтяных компаний. У них разная сырьевая база, разное структурное построение, разные системы управления. Они не могут быть одинаковыми. Точно так же, как "Мобил" не похож на "Эксон". Или "Шеврон" - на "Амоко". Они совершенно разные и по подходам, и по стилю управления, направленности своих действий. И поэтому мне, честно говоря, не очень нравится, когда в некоторых российских СМИ сравниваются разные российские нефтяные компании по принципу: "Эта лучше, а эта хуже". Разве можно сравнивать "ЛУКойл" и, скажем, Восточную нефтяную компанию (ВНК)? У них совершенно разные ниши на рынке.
- Не секрет, что России достались самые старые нефтеперерабатывающие заводы на территории бывшего СССР. Ясно, что процесс реконструкции даже одного НПЗ стоит несколько сот миллионов долларов. Вы видите пути решения этой финансовой проблемы?
- А мы уже вложили 280 миллионов долларов в наш Пермский НПЗ. Это дало свои результаты: качество продукции Пермского НПЗ резко улучшилось. Далее последуют второй и третий этапы модернизации. В этом году мы начинаем модернизацию Волгоградского НПЗ, проект которой подготовлен канадской фирмой. Мы также активно работаем с НОРСИ, хотя это предприятие не входит в структуру "ЛУКойла". Мы заинтересованы в поставках топлива на НОРСИ. Вообще мы 60 процентов своей нефти оставляем в России и загружаем ею российские НПЗ.
- Откуда у вас деньги на модернизацию НПЗ?
- От продажи нефти. Мы также привлекаем средства под свои гарантии. В частности, Всемирный банк предоставил кредит на реконструкцию Пермского НПЗ. Окупаемость вложений в модернизацию достаточно высока.
- Как вы относитесь к проектам "продакшн шеринг" на территории России?
- Законодательство о соглашениях о разделе продукции должно быть окончательно утверждено в ближайшее время. Но если откровенно, то эти законы должны были быть приняты не сегодня и не завтра, а вчера. Это понятный всему миру и самый логичный механизм привлечения крупных инвестиций в добычу природных ресурсов. На принципах раздела продукции работают и развитые страны, скажем, владеющие запасами нефти в Северном море. Без "продакшн шеринг" никогда не заработали бы сахалинские проекты. Да, проекты надо контролировать. Надо создавать отлаженную систему подготовки и контроля над контрактами. Но то, что закон должен действовать, - вне всяких сомнений. Иначе не заработают проекты в Тимано-Печоре, Восточной Сибири.
|
