|
1 августа в Осташкове будет вынесен приговор Илье Фарберу – художнику, учителю литературы и ИЗО, отцу троих детей, решившему три года назад провести «культурную революцию» в отдельно взятой российской деревне.
«А может ли человек по фамилии Фарбер бесплатно помогать деревне?»
В пятницу, 26 июля, в Осташкове вновь судили московского художника, учителя литературы и ИЗО Илью Фарбера, который вот уже два года как сидит в СИЗО Тверской области по обвинению во взятке. Чуть меньше года назад Андрей Малахов в программе «Пусть говорят» свел в одном зале две стороны после того, как Тверской областной суд приговорил Фарбера к 8 годам колонии строгого режима и штрафу в размере 3,2 млн рублей.
Накануне, 25 июля, сын Ильи Фарбера Пётр оставил запись в своем блоге под заголовком «Обвинение разбито, но не сдается». Оно стоит того, чтобы процитировать практически без купюр:
«Сегодня в городе Осташкове черепаха судебного процесса над Ильёй Фарбером выползла на финишную прямую. Черепаха эта непредсказуема: в любой момент может закапризничать и, как в старом детском анекдоте, всех огорошить: «А будете обзываться — вообще никуда не пойду!»
… «Раньше слушания переносились из-за отдыхающих на море свидетелей и занятости в других делах председательствующего. Сегодня — из-за просьбы прокурора посоветоваться с областным руководством, о чём он смущённо-торжественно объявил, когда судья, закрыв судебное следствие, намеревался перейти к прениям. Осталось совсем чуть-чуть, и сегодня уже могло прозвучать последнее слово обвиняемого. Но прокурор на вопрос судьи, хватит ли времени на «посоветоваться» с полудня до 16 часов, загадочно ответил, что не хватит, так как людей, с которыми необходимо посоветоваться ещё и относительно его позиции в прениях(!), много(!!)…»
«Начало прений перенесено на завтра, на 10 часов. Только бы многочисленные советчики не подкачали! (Может быть, такое желание прокурора было вызвано сегодняшними неожиданными показаниями свидетельницы со стороны защиты, которая рассказала о том, как платный адвокат в её присутствии пытался сфальсифицировать показания своего подзащитного, нагло обманывая его маму? Эти показания сломали единственную соломинку, за которую оставалось держаться обвинению: мол, во время предварительного следствия Илья Фарбер давал и признательные показания (правда, эти показания нелепы и опровергаются всеми доказательствами, собранными во время предварительного и судебного следствия)».
«По словам подсудимого, эти оговаривающие его показания следователю Савенкову диктовал адвокат Лайков, пообещав своему подзащитному, что если он всё подпишет, то будет завтра же выпущен из-под стражи к своим детям, а на суде получит всего два года условно; в противном случае, мера пресечения не изменится в течении восьми-двенадцати лет.)»
Напомню, что судебный процесс над Фарбером занял в июне 2012 года одну неделю и проходил с многочисленными нарушениями: подсудимого не допустили на последнее слово; присяжных не стали отправлять в совещательную комнату на вынесение вердикта, а оставили в зале (в том числе и запасных); в зал заходил судья Владимир Андреев, который в напутственной речи советовал присяжным «не обращать внимания на слова подсудимого» и заявлял, что «состав преступления доказан». Известность приобрели и высказывания гособвинителя Павла Верещагина — в частности, антисемитские: «А может ли человек по фамилии Фарбер бесплатно помогать деревне?»
Прокурорская лекция о вреде взяточничества
Одно из самых странных дел и судебных процессов, как отмечают и адвокаты, и известные журналисты, получит свою развязку 1 августа, когда весь православный народ будет отмечать Ильин день. Чтобы получить представление об очередном заседании Тверского облсуда, состоявшегося в конце июля, приведу несколько впечатлений.
Алексей Нарышкин, корреспондент «Эхо Москвы»: «Героем» последнего перед приговором заседания по делу Ильи Фарбера стал, безусловно, представитель гособвинения – прокурор города Осташков Александр Тихомиров. Время, которое он попросил у суда, чтобы сверить позицию с начальством, не было потрачено впустую. С первых же его слов стало ясно: прокурор подготовился. Поначалу его выступление даже казалось забавным. Гособвинитель на слушаниях в пятницу решил рассказать про коррупцию. Очень познавательно. Это был доклад, как в школе. Небольшой. Он читал его 10 минут. Там были различные «заумные» определения, немного про Петра I и фискалов. Особенно порадовало напоминание, что за взятку людей раньше вообще-то лишали жизни. Среди тезисов прокурора (которые я в интернете нашел в нескольких рефератах про коррупцию) запомнились:
«Беспрецедентные масштабы взяточничества оказывают крайне разрушительное влияние на моральное здоровье нации»
Или вот, например: «Взяточничество приводит к мутации функциональной системы государства»
Ну и поговорка пришлась кстати:
«На то и власть, чтобы жить всласть». (Никто же не будет спорить, что сельский учитель и директор дома культуры в селе Мошенка Осташковского района Тверской области обладает этой самой властью?)
В своем «докладе» прокурор Тихомиров сказал одну ключевую вещь. Звучало это примерно так: «борьба с коррупцией в России ведется в соответствии с федеральным законом». Может быть, этой фразой и объясняется уголовное дело и процесс над Фарбером. Борьба же идет (пусть с переменным успехом и избирательно). Без посадок не обойтись. А тут Фарбер. Какая удача! Приехал к нам, понимаешь, в деревню москвич. Детишек обучать и клубы сельские ремонтировать. Наивный.
Прокурор перешел к сути обвинения и начал в подробностях рассказывать про преступление Фарбера. Сам подсудимый в прениях, а потом и его сын Петр в своем блоге на Эхе заметили: ощущение, что этого повторного процесса вообще не было. Тихомиров продолжал и через несколько минут БАЦ: «вина полностью доказана…просим приговорить к 7 годам и 6 месяцам колонии строго режима и штрафу в 3 миллиона и 100 тысяч рублей». А по прошлому приговору было 8 лет, а теперь 7,5 лет. Почувствовали разницу?
Потом выступили адвокаты Фарбера. Все трое, по очереди: ничего не доказано, свидетели в суде все опровергали. Затем сам Фарбер часа три объяснял: потерпевший, директор строительной фирмы в показаниях путается, врет: «Не брал я взяток никаких, не нужны они мне». Он себе всегда рисованием, пением, да чем угодно мог заработать на жизнь. Хотел, чтобы детишки и подростки в Мошенке не на автобусной остановке собирались, потому что там крыша есть и мобильный хорошо ловит, а в новом отремонтированном клубе.
Судья Алексей Лебедев слушал внимательно. Все три часа. А потом объявил: 1-го августа – последнее слово, и в этот же день приговор. Поразительно! Получается, все, что Фарбер захочет сказать, суд уже учитывать не будет?
Вернусь к прокурору. Тихомирову 35 лет, родился в Баку, окончил юридический институт в Москве, а теперь живет и работает в этом крохотном Осташкове. Хотя уже главный прокурор. Интересно, что им движет? О чем он думал, когда писал и читал свой “доклад”? Вдруг повысят? А что если уже пообещали повысить? Переедет в Тверь, а потом, того и гляди, вернется в столицу. Это все, конечно же, мои домыслы. Надеюсь, судья Алексей Лебедев при написании приговора будет руководствоваться иными соображениями.
А вот еще одна зарисовка с того же заседания, правда более эмоциональная, чем предыдущая.
Вера Людоговская:
«Вернулась из Осташкова, где мы с мужем два дня сидели на процессе Ильи Фарбера. Вынесла два сильных впечатления - одно от суда, другое от личности Ильи.
Первое впечатление - для многих очевидное - суда у нас нет. Совсем. И это при том, что мы присутствовали на наиболее "приличной" (по отзывам адвокатов) части заседаний - не застали ни путающихся в показаниях свидетелей обвинения, ни знаменитого "хруста купюр" (этот трэш еще из первого суда: в качестве доказательства получения Фарбером взятки прокурор привел слышимый ему в аудиозаписи шелест, по которому он определил, что это "30 хрустов пятитысячных банкнот").
Нынешний суд - пересмотр после удовлетворенной Верховным судом апелляции. Первое заседание (на котором мы были - на самом-то деле, уже далеко не первое) выглядело вполне цивилизованно и вселяло надежду: судья благосклонно подключил к делу положительные характеристики и даже рисунки и фотографии работ Ильи, делал перерыв, чтобы обвиняемый согласовал с адвокатами свою позицию, давал возможность говорить самому Фарберу - и дело стало проясняться и стала видна вся бездоказательность первоначального обвинения.
Но потом наступил следующий день - прения сторон. И прокурор - такой аккуратный, вежливый и достаточно молодой еще человек, наверное, очень приятный в быту - тихим вкрадчивым голосом сначала прочитал длинную циничную проповедь о вреде коррупции с историческими примерами (довольно, правда, банальными - из Википедии, видать, скачал), а потом как ни в чем ни бывало повторил без какого-либо анализа или корректировки обвинение первого суда. И приговор - после длительных рассуждений о смягчающих обстоятельствах (двое малолетних детей) - 7,5 лет колонии строгого режима и 3 100 000 штрафа. И дальше сидел с выражением выполненного долга, иногда улыбался, а в перерыве кому-то умиротворенно по телефону: "Ну, у меня тут еще полчаса, потом приду, чайку попьем". Ну да, работа типа такая у человека, а я наивная чукотская девочка, а Фарбер будет сидеть 7 лет - за то, что "сел не в свои сани" - как не скрываясь сказала "представитель потерпевшего" - скандальная тетка из деревни, занявшая его место.
А защита выглядела неубедительно. Нет, они хорошо поработали, все аргументированно, но как-то в тоне, да и в самих речах проскальзывала такая безнадега от невозможности повлиять сколь угодно убедительными аргументами на всю эту бутафорию. Ну да, у них-то этот процесс не первый...»
Гения в деревню? Нельзя!
Три года назад Илья Фарбер приехал в деревню Мошенка, мирно прозябавшую на берегу озера Селигер. Приехал, чтобы вновь повторить попытку «культурной революции», начатую в свое время в селе Рождествено. 14 лет назад именно там Илья также хотел изменить жизнь местных школьников, как он сам считал, к лучшему: развить красоту и безграничность творчества, самостоятельность мышления. Об этом говорила в свое время коллега Ильи из с. Рождествено Элина Толубаева, об этом же вела речь и бывший директор Мошенковской средней школы Галина Павликова. Обе в один голос уверяли: ничего плохого он не делал. Да и судя по отзывам ребят, которых в течение года обучал и воспитывал художник из Москвы, решивший оставить свое творчество и переехать в глубинку на зарплату чуть более 3 тысяч рублей, они чувствовали себя нужными, им было интересно, и они просто были влюблены в своего учителя. Так, например, говорил Роман Валеев, ученик Ильи и сын главы поселкового совета Любови Валеевой, в которую влюбился Илья Фарбер, причем взаимно. Начал строить грандиозные планы, мечтал превратить село в культурный центр. Устроился в школу учителем ИЗО, литературы и музыки, лепил с детьми снежные горки, писал сценарии, устраивал праздники… Он тогда никак не мог предположить, что станет изгоем и арестантом.
Утопическая попытка внести новаторство в традиционное сознание людей, привыкших жить по исторически сложившимся правилам, изначально была обречена на провал. Увы. Революционный порыв Ильи Фарбера наткнулся на жесткое неприятие всей его «странной» деятельности со стороны части местного чиновничества.
Его первый оппонент и представитель стороны обвинения депутат Елена Фокина, которая после ареста Фарбера заняла место директора ДК, до сих пор не может понять, как это человек в его возрасте не имеет трудовой книжки, которая «должна быть рядом с сердцем и автоправами».
Личный враг Фарбера - Елена Фокина
Фото: Алексей КОСОРУКОВ
«Они не поняли друг друга сразу, как только столичный интеллигент переехал в глубинку, - пишет «Комсомольская правда». - Фокина считала его чуть ли не извращенцем, который пристает к детям, устраивает им темные комнаты (игра на преодоление страха) и вообще, ведет себя больно уж эксцентрично.
- Он опасный человек, и вообще, - говоря о Фарбере Елена Фокина крутит пальцем у виска, - очень интересный.
- Елена Ивановна, даже если меня освободят, в Мошенку я уже не приеду, - выкрикнул на суде Фарбер Фокиной.
- Ваше право, вы – гражданин Российской Федерации, - тут же ответила Фокина Фарберу…»
Действительно, как посмел не встать на воинский учет? Не по-нашему это! И что это за педагогика, когда дети не хотят уходить из школы до одиннадцати вечера, что это он там такое делает, что ребята смотрят учителю в рот? И почему не боятся его? Да и как можно разрешить детям самостоятельно мыслить, когда все их мысли должны быть распланированы и оформлены в четкие временные рамки воспитательного процесса (после 18.00 школа должна быть закрыта, свет выключен!). И уж ни в какие ворота не лезет тот факт, что сын учителя глубокой ночью сидит в кабинете директора за компьютером! Что-то и директор, вероятно, ничего не понимает в чиновничьей педагогике. Как же в таких условиях растить законопослушное население?
Гримасы любви
Ну и уж никак в рамки обыденного сознания местных «самок» не вписывалась влюбленность Ильи Фарбера в главу местной администрации Любовь Валееву, которая оказалась к тому же взаимной… Искренность чувств между ними проверена была детской непосредственностью: сын Валеевой, Роман, который был учеником Ильи, с восторгом отзывался о Фарбере и как об учителе, и как о человеке: «Да он гений!» А если вспомнить, что обаятельный и утонченный Фарбер на свои средства покупал цветы учительницам школы и целовал им прилюдно руки (что, поверьте, в условиях московской школы не всегда воспринимается правильно – Л.В.), да еще при этом обаял детей, то представьте себе гнев, который рос и будоражил сердца тех, кому этой любви не хватило! И какова была ревность учителей, годами работавших в школе, к человеку, за несколько месяцев ставшим кумиром для двух десятков ребят малокомплектной сельской школы. Что им делать? Надо ли напоминать о масштабах и разнообразии форм человеческой зависти, которая иногда может дойти до абсурда или, как в данной истории, до беспредельной жестокости? Отец троих детей, младшему из которых исполнилось 1,5 года, одаренный художник-бунтарь, независимая личность может оказаться в зоне строгого режима на 7,5 лет…
Так, на свою беду, однажды, с подачи возлюбленной, Илья Фарбер стал директором Мошенского клуба и взялся его ремонтировать... Благие намерения привели в СИЗО. А все дело в том, что с самого начала с подрядчиком, который до этого отвечал за ремонт дома культуры, Юрием Гороховым, отношения у московского интеллигента не заладились. Фарбер утверждает, что вынужден был из своего кармана доплачивать рабочим, а когда потребовал с Горохова вернуть «кровные», тот сдал его ФСБ. Горохов говорил, что Фарбер вымогал у него деньги за подписание акта приемки работ.
Сейчас зазноба художника-педагога, чиновница Любовь Валеева, уже его не ждет:
- Признание в любви еще не значит, что я его буду ждать. У нас сохраняются дружеские отношения.
Зато бывшая супруга Ильи Татьяна Набатова по-прежнему считает, что ее муж – гений, его нельзя судить законами этого мира, и что он все отдавал и отдает детям: своим или чужим.
Особо опасный хруст купюрами
Судебное заседание по делу Ильи Фарбера началось 9 июня 2012 г. Обвинение требовало 9 лет колонии строгого режима и штраф в размере 3,2 миллиона рублей (при этом ущерб, причиненный Фарбером бюджету ДК, оценивался в 941 тыс. рублей).
Сам Илья так описывает ситуацию: «Горохов, подавший на меня заявление в ФСБ, в своем заявлении утверждал, что выполнил все условия контракта, то есть сделал всё идеально. А я, мол, отказываюсь подписать акт приёмки выполненных работ, вымогая за подпись взятку в размере 100 тысяч рублей.
Сотрудники ФСБ меня задержали с криками «стоять, чурка ...баный» сразу после того, как Горохов передал мне 132.600 рублей.
Следствие установило, что Гороховым были не выполнены условия контракта почти на миллион рублей. Таким образом, стала очевидной заведомая ложь Горохова в поданном на меня заявлении.
Во время предварительного следствия названная Гороховым сумма в 100.000 рублей хитро превратилась в названную мной и фактически переданную сумму в 132.600 рублей. Следователь Савенков думает, что никто этого не заметил.
Горохов допускает нарушения почти на миллион рублей и предлагает мне за взятку в размере 132.600 закрыть глаза на это его мошенничество, то есть подписать акт приёмки выполненных работ, на что я якобы соглашаюсь, а Горохов, вместо того, что потирать руки от радости, подаёт на меня заявление в ФСБ, обвиняя меня в отказе от подписи да к тому же – в вымогательстве взятки.»
Известными стали высказывания государственного обвинителя Павла Верещагина: по его мнению, правонарушения, совершенные Фарбером, представляли «особую опасность», «это дело коррупционной направленности», и «Фарбер тем самым поставил под сомнение и подорвал авторитет власти».
10 августа 2012 года Тверской областной суд на основе вердикта присяжных ( напоминаю, что не 12, а 8, и не уходивших из зала на вынесение вердикта – Л.В.) приговорил Илью Фарбера к 8 годам колонии строгого режима и штрафу в размере 3,2 млн рублей.
Когда у матери Ильи спросили, что она думает обо всем происходящем, женщина со слезами на глазах сказала, что не доживет до освобождения сына, и что никак не может уразуметь, что это за «хруст купюр»…
30 ноября 2012 года Верховный Суд РФ отменил приговор Илье Фарберу, отправив дело на пересмотр в Тверской областной суд.
11 февраля 2013 года Тверской областной суд постановил вернуть уголовное дело в отношении Ильи Фарбера в прокуратуру для устранения препятствий рассмотрения судом, а также продлить срок содержания обвиняемого под стражей на два месяца. Апелляция адвоката Ильи Фарбера об изменении меры пресечения на не связанную с лишением свободы была оставлена судом без удовлетворения.
Последнее слово
На прения как на дуэль
Фото: Алексей КОСОРУКОВ
«Комсомольская правда» писала: «Зал замер, Фарбер в белоснежной рубахе, как дуэлянт, подошел к барьеру, то бишь к решетке… Он говорил долго. Очень долго. Слишком долго: ровно 2 часа 35 минут и 40 секунд. О чем? Этого не описать. Обо всем. О том, как он сам принимал роды своих троих детей, о том, что, когда они были маленькие, не делал им прививок, о том, как он разрисовывал красками остановку в Мошенках, о том, как в Канаде дома украшают корягами, про опалубку, саморезы и дверные ручки, о плохом ремонте в СИЗО и хорошем – в суде.
- Следователь, добиваясь изоляции меня от общества, по существу добивается того, чтобы я находился в обществе наёмных убийц, сутенёров, живодёров, мелких воришек-паразитов и наркоманов, корчащихся от ломок. То есть, подразумевается изоляция только от той части общества, которую я сам себе раньше выбирал для общения, – в частности, от общества моих детей, - говорил Илья Фарбер. - В документах, разумеется, об этой подозрительной замене одного общества на другое дипломатично умалчивается. «Изоляция от общества» – вот как написано. Значит, те, с кем я сижу – пустое место? А для них пустое место – я? И кто же тогда мы вместе – никто? А общество где?
Посадив меня к наркоманам и убийцам, следователь ходатайствует о том, чтобы моих маленьких детей поместили в приют для сирот. Детей, которые ни в ясли, ни в детский сад не ходили, а воспитывались мной на дому. Учились петь, танцевать, рисовать, конструировать, читать, играть на музыкальных инструментах, сочинять сказки, музыку и стихи... Занимались ушу... Много смеялись... В приют для сирот? Если уж переселять кого-то насильственно, то это сирот нужно в мою семью оформлять, а не моих детей делать сиротами.
Обвинение мне предъявлено в получении взятки. Сумма взятки – сто тридцать две тысячи шестьсот рублей. Каждый раз я не выдерживаю и смеюсь, слушая, как прокуроры, которые меняются, как перчатки, и следователь, которого никакими отводами не отвести – прилип, как банный лист, – повторяют друг за другом, что на свободе я могу «продолжить совершать преступления». Предполагается, очевидно, что, находясь под домашним арестом, я начну брать ещё более смешные взятки у своих малолетних детей и у своих пожилых родителей. Или, гуляя под подпиской о невыезде, соглашусь (имея преступный, конечно же, умысел) взять деньги у предложившего мне их ни с того ни с сего прохожего. А что, очень правдоподобно.
Всем известно, что получить взятку, не занимая административной должности, так же невозможно, как невозможно занять административную должность, будучи подследственным или подсудимым. Так как же я могу «продолжить совершать преступления»? Но судья оставляет меня в тюрьме до следующего заседания о продлении. И так без конца…
Судья терпеливо и вежливо смотрел на Фарбера все это время, и лишь два раза попросил: «Ближе к сути обвинения, пожалуйста». Но Фарбер говорил-говорил-говорил… О том, что он просто не может быть взяточником:
- Если я получил деньги, то почему я не уехал отдыхать, а продолжал ремонтировать дом культуры? – вопрошал интеллигент. – Если человек склонен к получению взятки, то зачем он, будучи мультипрофессионалом, уезжает из столицы в глухую деревню? Ведь в городе легче получить взятку…
А потом замолчал и после паузы произнес:
- У меня все, ваша честь.
- Объявляю перерыв до 1 августа, - с облегчением завершил затянувшиеся прения судья».
***
Деревня Мошенка Тверской области, где школы уже не существует, а ребята будут учиться в 20 км от родного дома
Как будут отмечать Ильин день в селе Мошенка, и что изменится в селе после приговора Илье Фарберу, мы узнаем очень скоро, а пока хочется надеяться, что эта история не отпугнет молодых и творческих учителей от желания работать в сельской школе, и продолжать сеять разумное, доброе, вечное.
|
