|
- Руслан Сугаипович, чем мотивировалось решение продлить срок следствия?
- В течение двух лет швейцарские коллеги передали нам не все документы, о которых мы просили в своих международных следственных поручениях. Буквально на той неделе через посольство Швейцарии в России нам передали восемьдесят печатных листов. Кроме того, в одном из своих последних писем генпрокурор Швейцарии Валентин Рошахер сообщил нам, что последняя (пятнадцатая) передача документов состоится где-то в конце ноября. В связи с этим я вышел с ходатайством перед заместителем генпрокурора Колмогоровым с просьбой дать мне еще один месяц. Моя просьба удовлетворена. Мы должны перевести эти документы на русский, вникнуть в них... И потом уж принять решение.
- В одном из своих интервью вы сказали, что еще не приняли решение, закрыть дело или предъявить обвинение. Не означают ли последние ваши действия, что вы склоняетесь к последнему варианту?
- Дело находится в стадии расследования. Сказать, какое будет принято решение, я не могу.
- Чем вызвана задержка с передачей материалов?
- Швейцарские коллеги объясняют это сложностью процедуры. Если кто-то из фигурантов возражает против передачи документов российской стороне, то может обжаловать это в суде. Правда, недавно я допрашивал Паколли и Бородина (владелец фирмы "Мабетекс" и бывший управделами президента. - Прим. ред.): они заявляют в один голос, что не возражали против передачи.
- Павел Бородин заявил недавно, что подаст в суд на "следователей и прокуроров, которые в этом заказном деле участвовали".
- Это право Бородина. Я не могу ему этого запретить. Ну, а что касается "заказного дела"... Я к такому выводу не пришел. Свое слово я скажу после принятия решения по делу.
- Решение будет принято в течение месяца?
- Не могу сказать. Жизнь сложна... Я пока не знаю, что нам передала швейцарская сторона. Во-вторых, я не знаю, что нам предоставят в конце ноября. Вот исходя из этих документов можно уже будет сделать вывод. И либо кому-то предъявить обвинение, либо прекратить дело.
- А тех документов, которые уже имеются, для этого недостаточно?
- Я уже говорил, что эти документы не являлись основанием для предъявления кому-либо обвинения. Если бы это было не так, меня привлекли бы к ответственности. Я не имел права волокитить. Но хочу развеять сомнения, высказываемые в некоторых СМИ. Мол, документы могут пропасть. Ничего не пропало, ни одна страничка, ни один листочек, которые попали ко мне с момента принятия дела. Все подшито, пронумеровано, находится в опечатанных сейфах. Так что беспокоиться не надо: это все будет на вечном хранении.
- Большой резонанс вызвало ваше заявление о том, что банковский формуляр, копия которого опубликована в прошлом году в газете "Версия", на котором стоят подписи Бородина и Паколли, является фальшивкой. Многие поняли это так, что и все остальные документы из той же серии.
- Нет, я сказал это только об одном банковском формуляре, счете DIN-S. Об остальных счетах я ничего не говорил. Просто сказал, что при проведении почерковедческих экспертиз по другим счетам мы также столкнулись со сложностями. Потому что, как нам сообщили наши швейцарские коллеги, по швейцарским законам, банки не выдают оригиналы документов. По нашему же законодательству, в отличие от швейцарского, в деле, где решается вопрос об уголовной ответственности субъекта, должны быть только подлинники. Наши эксперты обычно дают заключение только по подлинникам. А швейцарцы шлют нам ксерокопии. Причем очень плохого качества, их невозможно читать.
- Выходит, следствие зашло в тупик?
- Мы пытаемся выйти из этого положения по другим направлениям. Есть ряд других способов отыскания доказательств: допросы свидетелей, проведение очных ставок и так далее.
- В своих интервью Павел Бородин приводит неизменный аргумент: поскольку шариковой ручкой он не подписывается, на фигурирующих в деле документах стоит не его подпись.
- Меня не волнует, шариковой или чернильной ручкой подписывались документы. Я же не химическую экспертизу провожу, а почерковедческую. Еще раз напоминаю: те документы, которые нам присылают, идут в ксерокопиях. Из них нельзя понять, чернила это или шарик. Бородин, видимо, помнит, какие документы он подписывал и как подписывал. Ему виднее, он же автор тех документов.
- Факты, сообщенные следователем Даниелем Дево в его международном поручении, явились для вас новостью?
- Это для всех было новостью.
- Вы участвовали в подготовке ответа?
- Нет. Поручение было отписано следователю по особо важным делам Воинову, он и готовил ответ. Я этим не занимался, поскольку поручение не имеет отношения к делу, которое я расследую. Никак не клеится. У меня фирма "Мабетекс", период 1993-1998 гг. У Дево - "Мерката"... Разные периоды времени, разные объекты, разные фирмы. Не надо пытаться их связывать.
- Но ведь и там и тут фигурирует руководство Управления делами президента.
- Ну и что? Это никакой роли не играет. Российский закон не обязывает все собирать в одну кучу.
- В таком случае, является ли информация, содержащаяся в поручении Дево, основанием для возбуждения нового уголовного дела?
- Поводы и основания к возбуждению уголовного дела у нас четко изложены в статьях 108-109 УПК. В соответствии с ними международное поручение следственного судьи не является таким основанием. Поводом - да, но не основанием. Путать не надо. Это сигнал, по которому нужно провести доследственную проверку. Провести ревизию, взять объяснения и потом только решать вопрос. Нельзя по каждому сигналу возбуждать уголовное дело. Мы их столько навозбуждаем!..
- Доследственная проверка уже проводится?
- Насколько мне известно, пока не проводится.
- В своем поручении следователь Дево просит указать, "нарушают ли описанные выше действия уголовное законоположение Российской Федерации о получении взятки". Вы могли бы как юрист ответить на этот вопрос?
- Я думаю, ни один юрист в России не даст ответа на этот вопрос. Чтобы сказать, подпадает ли деяние под российскую статью, надо сначала провести расследование. Найти доказательства и прийти к выводу, что человек совершил преступление.
- То есть названные факты нельзя квалифицировать как преступление?
- Нет, конечно. Ну как можно квалифицировать, если мы не видим уголовного дела, которое находится в производстве Дево? На основании чего он сделал нам это сообщение? Может быть, это просто его фантазия?
- Ситуация не прояснилась и после вашей поездки в Швейцарию?
- Абсолютно нет. Дево не хочет раскрывать нам свои карты.
- Вы задумывались о ситуации, которая возникнет, когда дело, расследуемое Дево, попадет в суд? Говорят, следствие близится к завершению.
- Меня это абсолютно не волнует. Я отвечаю за свое дело.
- Вы заявили, что приняли дело в нулевом состоянии, поскольку не было проведено ревизии фигурирующих в деле сделок. И вот ревизию провели, и, по вашим словам, эксперты "ничего сенсационного не нашли". Но есть мнение, и вы, как специалист, не можете о нем не знать, что в случаях, касающихся реставрации, ревизия малоэффективна. Потому что нет объективных критериев оценки. Дело творческое: один и тот же объем работ можно оценить по-разному. Тем более когда речь идет о реставрации Кремля.
- Ну, во-первых, ревизию проводила полгода Счетная палата. Выше и авторитетнее органа в этой области у нас в России нет. Во-вторых, я категорически не согласен с высказываниями некоторых СМИ о том, что Счетная палата была заинтересована в исходе ревизии. К эпизодам, о которых идет речь, Счетная палата не имела никакого отношения (реконструкцию здания Счетной палаты проводила по заказу Управделами президента фирма "Мерката трейдинг", которая фигурирует в деле "Бородин и другие", расследуемом прокуратурой кантона Женева. - Прим. ред.).
- И все же к вопросу об эффективности такой проверки.
- Перед специалистами Счетной палаты я поставил около десяти конкретных вопросов. А они дали заключение. Каждый несет ответственность за свои решения. Думаю, что они отдавали отчет в своих действиях, когда составляли акт ревизии, представленный в Генеральную прокуратуру. Счетная палата независима, я ей полностью доверяю. И заметьте: я не раскрывал сегодня результатов ревизии, а просто сказал, что "ничего сенсационного там нет".
- Но это не все, что вы могли бы сказать?
- Конечно. Сенсация была бы, если была бы названа конкретная сумма похищенного, лица, виновные в этом. А у меня таких сведений нет.
- Не так давно прозвучало ваше заявление о том, что вы расцениваете некоторые действия милиции в отношении вас и ваших родственников, а также определенные газетные публикации как признаки давления...
- Ну а вы разве не чувствуете, что это давление? Не столь важна моя персона, чтобы столько писать в газетах обо мне.
- С чей стороны оно может исходить в таком случае?
- Со стороны заинтересованных лиц. А заинтересованные лица - это два лагеря: за тех людей, которые фигурируют в деле, и против них.
- И все-таки, давление оказывают сторонники или противники фигурантов?
- Не могу сказать. Но если сопоставить факты... Со стороны Управления делами президента не было ни телефонных звонков, ни выступлений в газетах о том, что я зверствую...
- В деле пока нет ни одного обвиняемого, вы даже не готовы сказать, есть ли здесь вообще состав преступления. Тем не менее дело было засекречено. Почему?
- Это самый простой вопрос. Я не просил секретить. Но согласно инструкции, если в уголовном деле находится хоть один секретный документ, оно засекречивается. А в этом деле их десятки.
- Изъятых в Управлении делами президента?
- И там, и в других инстанциях. Поскольку речь идет о расходовании средств на резиденцию президента, в деле имеются секретные и совсекретные документы.
|
