|
Взвешивание изъятых церковных ценностей
Распределение обуви среди эвакуированных из Чувашии детей
Беспризорные: ужин в ночлежке
Умершие от голода на железнодорожном разъезде
Беспризорные: сон в мусорном ящике
Семья голодающих (Поволжье)
Беженцы из голодающих районов
Фритьоф Нансен в Поволжье (декабрь 1921)
Герберт Гувер
До Первой мировой войны Россия ежегодно вывозила на европейские рынки свыше 600 млн пудов зерна. После Октябрьского переворота в стране наступил беспрецедентный продовольственный кризис. Осенью 1920 года к населению Поволжья и обывателям Донской, Калужской, Орловской, Тульской и Челябинской губерний подкрался массовый голод. Представленные ниже фотографии (преимущественно 1921 года) этого несчастья сохранились в Российском государственном архиве кинофотодокументов.
Начало бедствия
Социолог Питирим Сорокин, побывавший в деревнях Самарской и Саратовской губерний зимой 1921 года, вспоминал впоследствии: «Избы стояли покинутые, без крыш, с пустыми глазницами окон и дверных проемов. Соломенные крыши изб давным-давно были сняты и съедены. В деревне, конечно, не было животных — ни коров, ни лошадей, ни овец, коз, собак, кошек, ни даже ворон. Всех уже съели. Мертвая тишина стояла над занесенными снегом улицами». Погибших от голода обессилевшие односельчане складывали в пустых амбарах.
К лету 1921 года повальный голод распространился на территории с населением около 20 млн человек. Через три месяца общее число голодавших превысило 25 млн человек.
О масштабах и последствиях невиданного бедствия М. Горький написал М.И. Бенкендорф 13 июля 1921 года: «Я - в августе - еду за границу для агитации в пользу умирающих от голода. Их до 25 м[иллионов]. Около 6-и снялись с места, бросили деревни и куда-то едут. Вы представляете, что это такое? Вокруг Оренбурга, Челябинска и др[угих] городов - табора голодных. Башкиры сжигают себя и свои семьи. Всюду разводят холеру и дизентерию. Молотая кора сосны ценится 30 т[ысяч] [рублей за] пуд. Жнут несозревший хлеб, мелют его вместе с колосом и соломой и это мелево едят. Вываривают старую кожу, пьют бульон, делают студень из копыт. В Симбирске хлеб 7500 [рублей за] фунт, мясо 2000 [рублей]. Весь скот режут, ибо кормовых трав нет - все сгорело. Дети - дети мрут тысячами. В Алатыре мордва побросала детей в реку Суру».
Беженцы
Массовые самочинные перемещения голодавшего населения в поисках пропитания беспокоили центральную и местные власти гораздо сильнее, чем трудноразрешимая продовольственная проблема. На путях бегства крестьян из голодавших районов губернское начальство принялось выставлять кордоны. Тем не менее от 600 тыс до 1 млн голодавших прорвались через степные кордоны и рассеялись по стране. Кто-то из них умер от голода в пути, кое-кто погиб в организованных для скитальцев лагерях, но значительная часть бежавших все-таки уцелела.
Осенью 1921 года, когда голод захлестнул Донецкую, Екатеринославскую, Запорожскую, Николаевскую и Одесскую губернии, уполномоченный Украинского Красного Креста отметил в своем отчете: «Бегство стало повальным, напоминающим массовый психоз: люди бежали, не зная куда, зачем, не имея никаких средств, не отдавая себе отчета в том, что они делают, распродавая все свое имущество и разоряясь окончательно. Беглецов не могли остановить никакие препятствия, ни эпидемии, влиянию которых подвергался неминуемо каждый садящийся в поезд, ни дальность расстояния, ни тяжелые условия передвижения». Той же осенью свыше 900 тыс жителей Поволжья пришлось эвакуировать в другие местности.
Катастрофа
Глубокой осенью 1921 года по всему Поволжью было замечено людоедство. Даже председатель ВЦИК М.И. Калинин был вынужден признать, что в Башкирии, например, массовым явлением стало «убийство родителями своих детей как с целью избавить последних от мук голода, так и с целью попитаться их мясом», а вообще в Поволжье над свежими могилами надо было выставлять караулы, чтобы местные жители не выкопали и не съели трупы. Столь же удручающим оказалось положение и в некогда благословенном Крыму. Как писал Максимилиан Волошин, «душа была давно дешевле мяса, и матери, зарезавши детей, засаливали впрок».
К первой половине 1922 года голод достиг максимальной интенсивности. Согласно сводкам ВЧК, повальный голод охватил жителей Поволжья, Крыма и еще семи губерний (Актюбинской, Воронежской, Екатеринбургской, Запорожской, Кустанайской, Омской и Ставропольской). В первом издании Большой советской энциклопедии отмечалось, что от голода 1921—1922 годов пострадали 35 губерний с населением до 40 млн человек.
В 1922 году выяснилось, что 30% детского населения Поволжья и Крыма погибли от голода и эпидемий. «Еще видел детей, - свидетельствовал первый председатель Всероссийского союза журналистов М.А. Осоргин, высланный чекистами в Поволжье за участие в Комитете помощи голодающим, - черемисов и татарчат, подобранных по дорогам и доставленных на розвальнях в город распорядительностью Американского комитета (АРА). Привезенных сортировали на «мягких» и «твердых». Мягких уводили или уносили в барак, твердых укладывали ряд на ряд, как дрова в поленнице, чтобы после предать земле».
Аграрная катастрофа с тотальным голодом населения оказалась закономерным результатом первых трех лет владычества большевиков, отбросивших страну в неизвестное прошлое, к примитивным экономическим системам и натуральному хозяйству.
«Голод у нас не стихийный, а искусственный», - писал В.Г. Короленко М. Горькому 10 августа 1921 года. Безрассудный социальный эксперимент ленинской партии продемонстрировал неотвратимость массового голода там, где сельским хозяйством управляют некомпетентные чиновники, где диктатор призывает маргиналов к военным экспедициям в деревни собственной державы в рамках государственной программы продразверстки, где существует продовольственный фронт и вооруженные отряды захватывают крестьянский урожай в порядке выполнения боевого задания.
Беспризорные
Тотальный голод породил неслыханную беспризорность с ее прямыми последствиями - детской преступностью, детской проституцией, детским нищенством и нередкими психическими отклонениями у выживших детей и подростков. По информации М.И. Калинина, в 1923 году в советском государстве насчитывалось свыше 5,5 млн бесприютных, безнадзорных и брошенных детей. Одни из них заполняли железнодорожные вокзалы в тщетной надежде добраться на крышах вагонов до сытых территорий, другие - выпрашивали подаяние или торговали папиросами, третьи же - вступали в самогонные компании или промышляли воровством и разбоем в расплодившихся по всей стране и ополоумевших от крови и голода шайках.
Свыше 1700 тыс беспризорных обеспечивали продуктами питания зарубежные организации и около 900 тыс детей - советские. Более 1,5 млн беспризорных не получали никакой помощи. Часть бесприютных детей взяли в свои семьи крестьяне. Разместить в детских домах, в профсоюзных заведениях и в учреждениях, принадлежавших Красной Армии, удалось менее 1250 тыс беспризорных.
Все спасенные от голодной смерти беспризорные могли бы ежедневно повторять: спасибо товарищу Ленину за наше счастливое детство. Однако в 1920-е годы пропагандистский аппарат еще не достиг той квалификации, чтобы придумать и повсеместно внедрить столь изысканный вариант советской утренней молитвы для несовершеннолетних.
Помощь голодающим
В отличие от Калинина, потрясенного и размахом бедствия, и обыденностью каннибализма, и уровнем беспризорности, прагматичный Ленин вознамерился обратить беспримерный голод своих подданных на пользу мировой революции и собственной диктатуре. Осенившую его идею полезности тотального голода Ленин довел до сведения соратников в предназначенном для членов Политбюро письме В.М. Молотову от 19 марта 1922 года: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления».
Повальный голод, как показал предшествовавший трехлетний опыт военного коммунизма, стимулировал принудительный труд, способствовал всеобщему повиновению и укреплял тем самым пролетарскую диктатуру. Публично высказывать суждения такого рода, конечно, не следовало, но поступать в соответствии с подобными соображениями было вполне уместно. Вот почему 4 октября 1921 года, когда в ряде губерний начались первые заморозки и голодавшие утратили возможность разнообразить свой стол несъедобными травами, специальная комиссия ЦК РКП(б) ассигновала 10 млн рублей золотом на приобретение за границей не продовольствия, а винтовок и пулеметов с патронами.
В самые страшные месяцы 1921 и 1922 годов советские правители затратили миллионы рублей золотом прежде всего на финансирование мировой революции и выполнение «задач ВЧК по закордонной работе», на закупку стрелкового оружия и самолетов в Германии и выплату контрибуции после бесславного вторжения в Польшу, на обеспечение чекистов продовольственным, материальным и денежным довольствием и обмундирование воинских частей ВЧК и отрядов особого назначения, на лечение наиболее ответственных товарищей в немецких клиниках и санаториях и пропаганду коммунистического вероучения. После оплаченной большевиками публикации какого-то опуса Троцкого в одной из британских газет любопытные европейцы подсчитали, что на эти деньги можно было бы спасти от голодной смерти тысячу детей.
Только от голода, по исчислениям Наркомздрава и ЦСУ РСФСР, в течение 1921—1922 годов умерли свыше 5 млн человек (от 5 053 000 до 5 200 000 советских граждан). Для сравнения: общие потери российской армии (убитыми и умершими от ран, болезней или отравления газами) с августа 1914 по декабрь 1917 года включительно составили 1 661 804 человека. Таким образом, число погибших от повального голода втрое превысило величину безвозвратных потерь во время Первой мировой войны.
На самом деле жертв повального голода могло быть значительно больше, если бы не помощь зарубежных филантропов. По сообщению М.И. Калинина, Американская администрация помощи (АРА), возглавляемая Г.К. Гувером (в последующем 31-м президентом США), спасла от голодной смерти 10,4 млн советских подданных.
Другую организацию, объединявшую добровольные общества Красного Креста девяти европейских государств (Швеции, Голландии, Чехословакии, Эстонии, Германии, Италии, Швейцарии, Сербии и Дании), сформировал Ф. Нансен - норвежский полярный исследователь, почетный член Петербургской Академии наук (1898), верховный комиссар Лиги Наций по делам военнопленных (1920—1921), Главноуполномоченный Международного Красного Креста по оказанию помощи России (1921—1922), автор так называемых нансеновских паспортов, избавивших от унижений и репрессий почти 3 млн российских эмигрантов, лауреат Нобелевской премии мира (1922). Команда Нансена спасла от голодной смерти 1,5 млн советских граждан. Еще 220 тыс голодавших выжили благодаря постоянным заботам тред-юнионов, меннонитов, Католической миссии и ряда других учреждений.
Ни малейших представлений о заслугах Гувера и Нансена не сохранилось в дырявой памяти нынешних потомков голодавшего на заре советской власти населения. И памятников ни Гуверу, ни Нансену не поставили даже в Поволжье (может быть, потому, что история Отечества и в коммунистической, и в современной трактовке должна быть историей наших свершений и достижений). Зато бесчисленные фигуры вождя мирового пролетариата на гранитных пьедесталах по-прежнему указывают протянутой вперед рукой прямой путь в беспросветное будущее: правильной, мол, дорогой идете, товарищи.»
Голод против Голодомора
«17 ноября в актовом зале Главного архивного управления города Москвы прошла однодневная конференция «Историческая и политическая проблема массового голода в СССР 30-х годов». Одновременно, также в однодневном формате, экспонировалась выставка «Голод в СССР. 1929—1934 гг. Новые документы». Свежерассекреченные документы представили Архив Президента Российской Федерации, Центральный архив ФСБ России, Госархив Российской Федерации и ряд других федеральных архивов.
Спешность подготовки конференции и спешность рассекречивания — мероприятия проводились буквально в течение нескольких дней — указывают на связь с демаршем президента Медведева. Тремя днями ранее в послании президенту Украины он заявил: «Не считаю возможным свое участие в мероприятиях по случаю отмечаемой на Украине 75-й годовщины Голодомора».
На Украине День памяти жертв Голодомора и политических репрессий традиционно отмечается в четвертую субботу ноября. Сложилась красивая, печальная традиция — в этот день высаживать кусты калины, приходить с пучком колосков, веточкой калины и зажженной свечой к поминальным крестам, устроенным во всех местах массовой гибели людей.
Сегодня историки определяют цифру погибших от голода в сталинской гекатомбе 1932—1933 гг. примерно в 7 млн человек. Половина из них — на Украине, другая половина в России, Казахстане, Киргизии.
Но в России, увы, нет олицетворенной скорби об убиенных. Нет калины, колосков, свечей... До недавнего времени не было и официальной памяти об этом страшном преступлении советского режима.
И вот она внезапно предстала пред нами. Благодаря президенту Украины Ющенко.
Именно он настоял на принятии 28 ноября 2006 г. Закона «О Голодоморе 1932-1933 годов в Украине». Его усилиями в прошлом году Украина пыталась вынести на рассмотрение сессии Генассамблеи ООН вопрос о Голодоморе 1932-1933 гг. как о геноциде украинского народа. Но Россия заблокировала эту попытку. И, наконец, 23 октября 2008 г. Ющенко подтолкнул Европейский парламент принять «Резолюцию о почтении трагедии Голодомора 1932-1933 годов в Украине». Этой резолюцией Голодомор признан «ужасным преступлением против украинского народа» и «преступлением против человечества».
Объективно «голодный геноцид украинцев» - это исторический перехлест, римейк постулата «красного академика» Покровского («История это политика, опрокинутая в прошлое»). Прав, конечно, профессиональный историк, заливший в послание Медведева украинскому президенту следующий текст:
«Голод 1932—1933 гг. <…> стал следствием засухи и проводившихся в отношении всей страны, а не одной только Украины, насильственной коллективизации и раскулачивания.
<…> решения о коллективизации принимались многонациональным руководством СССР и союзных республик, а политика насильственных продзаготовок осуществлялась в Украинской ССР преимущественно украинскими кадрами, не только рьяно выполнявшими указания из центра, но и нередко выдвигавшими «встречные планы»…».
Правда, если бы президент Ющенко не начал свою борьбу за европейское измерение прошлого, российские власти никогда бы не рассекретили документы об ужасных последствиях коллективизации. И не председательствовал бы известный политтехнолог Сергей Марков на упреждающей конференции по проблемам массового голода 30-х годов (в Киеве подобная конференция намечена на 24 ноября).
P.S. В отличие от российских коллег, один из самых известных в мире исследователей демографии СССР Стивен Уиткрофт в своем выступлении на конференции говорил о том, что голод 1932-1933 гг. нужно рассматривать в комплексе с другими подобными явлениями, часто случавшимися в СССР. «В России было много голодов», — сказал австралийский ученый. http://www.novayagazeta.ru/data/2008/color45/24.html
Александр Меленберг
|
