|
Издательство «Эксмо» выпустило в продажу книгу пресс-секретаря российской сборной по футболу Ильи Казакова. В книге рассказывается о том как произошло чудо – как российская сборная смогла вернуть себе уважение болельщиков. Какой он Великий Гус? Илья Казаков рассказывает правду о тренере, правду о сборной и развенчивает мифы и слухи.
Гус Хиддинк: «Почему они так медленно играют?»
«В журналистском мире существует апокриф. Про то, как Хиддинк, уходя с первой своей тренировки в национальной команде, бросил стоящим у кромки поля работодателям: «Это что - все игроки, кто может играть в сборной?»
Это миф.
И не потому, что Гус не мог такого сказать. Мог, еще как мог. Он человек прямой и резкий. Типичный голландец. И если что-то его удивляет или не устраивает, то всегда говорит это прямо и не медля.
Потому, что он вместе со своим штабом — Бородюком, Корнеевым и Йопом Албердой, — успел просмотреть к этому моменту достаточное количество матчей чемпионата России. Как вживую, так и на предоставленных ему дисках.
Но вот что уж совершенно точно — наблюдая за событиями в премьер-лиге, Гус поначалу постоянно недоумевал. И задавался одним и тем же вопросом:
— Почему они так медленно играют?
Для него, всегда стремившегося привить своим командам мобильный скоростной футбол, увиденное было не самым приятным сюрпризом. Однажды дошло до анекдота. На матче, кажется, «Москвы» с «Томью», закончившемся 0:0 — что было абсолютно адекватно количеству опасных моментов, — сидящий на трибуне Хиддинк закрыл глаза и, как показалось, задремал. Фотографы заметили это не сразу, но, увидев, тут же начали наводить на него объективы. И Гус, точно почуяв подвох, проснулся. А может быть, просто вышел из состояния задумчивости — в нужный момент.
Фотобратия после игры сокрушалась в пресс-центре отчаянно: такие кадры упустили! Но никого из них не удивило, не возмутило то, что главный тренер сборной, только-только начинающий погружаться в мир российского футбола, задремал на встрече клубов, где имелись потенциальные кандидаты в национальную команду.
Когда я спросил их — почему? — они ответили гениально: «На такой игре и страдающий бессонницей уснет, что ж тут удивительного. Это мы люди привычные».
Ни добавить, ни убавить.
Иностранец, вживающийся в нашу действительность, всегда немножко анекдотичен. Как принято говорить: ничего личного — такова ситуация в целом. Хиддинк в «Бору» — это совершенно отдельная песня.
Забавнее ее лишь рассказ о мытарствах Гуса в сочинской «Зеленой роще» — пансионате, в который сборная заехала перед матчем в Македонии в ноябре все того же 2006 года и откуда сбежала на следующее утро.
Жаль, что всего не расскажешь. Но хоть что-то попробую.
Хиддинк, разумеется, заезжал в «Бор» еще до первого своего сбора. Главного тренера привезли в эту… самое подходящее слово, наверное, усадьбу, показали поле, отель, где привыкла квартировать команда. Видимо, понравилось. А может быть, ему объяснили, что альтернативы просто нет: раз своя база у сборной отсутствует, не проситься же - «Пустите переночевать!» — на чью-то клубную.
Раз альтернативы нет, значит, надо обходиться тем, что есть. А потом, через какое-то время, присмотревшись, вникнув в суть дела, уже делать так, как считаешь нужным. Насколько я понимаю Хиддинка, в России у него именно такой подход к вопросам сборной.
Из «Бора» он перевез сборную не сразу: сначала попытался понять, подходит это место для сборов или нет. Точно так же поначалу он заходил — ненадолго — в старый офис РФС в здании Олимпийского комитета, но, увидев, что он вынужден делить ограниченное пространство со всем персоналом сборной, стал назначать рабочие встречи в лобби отеля «Арарат», где он поселился в Москве. Зато когда федерация переехала в Дом футбола на Таганке, Гуса можно застать там, в его кабинете на пятом этаже, в любой из дней, когда он в России.
На первой же тренировке в «Бору» Хиддинка прилично покусали комары.
Пансионат находится в живописном подмосковном месте, неподалеку от Подольска. Виды природы, открывающиеся с высоты холма, на котором стоит здание, занимаемое национальной командой, просто изумительные. Под стать питанию.
Но травяное поле в «Бору» было одно (чуть позже в десяти минутах ходьбы от него положили искусственное, выручавшее поздней осенью, но бывшее абсолютно бесполезным в разгар сезона). Находилось оно внизу, так что к нему из отеля приходилось спускаться по деревянным мосткам, уложенным в небольшом лесочке.
Гус, выходя на занятие, оделся по погоде: бейсболка, футболка и шорты. И очень удивился, увидев Бородюка и медперсонал в длинных спортивных брюках, вроде бы не вполне уместных летом. Особенно при физических нагрузках.
Опыт — сын ошибок трудных. Это еще классик заметил.
Таких злых комаров, как в России, кажется, нет нигде в мире. Конкуренцию, возможно, составят только москиты. А в «Бору» над полем вилась еще и мошкара, которая — стоило человеку вспотеть — тут же набрасывалась на него роем.
Подозреваю, что Хиддинка покусали прилично. Но он и виду не подал, пока рядом была пресса. В умении держаться на публике, сохранять выдержку в любой ситуации ему мало равных. А вот потом, когда Гус, поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находился его люкс, скрылся от глаз репортеров, он чесал ноги всласть, стремясь унять зуд, отдавая прямо у двери в свой номер какие-то распоряжения насчет следующего рабочего дня.
В«Бору», бывало, отключали воду. Горячую. Иногда вместе с холодной.
Правда, при Хиддинке подобного не случалось ни разу. Но произошел другой казус.
Трубы в отеле были уже не новые, и бывалые российские граждане, собираясь принять душ, сливали какое-то время воду, дожидаясь, пока она не станет того цвета, который, по идее, всегда должен у нее быть.
Гус же был ошеломлен, увидев, как из крана в его ванной течет вода совершенно поразительного цвета. Пошел узнать у соседей по этажу: в чем дело, что это за феномен? Те поначалу вроде бы хотели пошутить, сказав, что это поступает минеральная вода из знаменитого источника, чтобы принимать оздоровительные ванны. Но, посмотрев на глав¬ного тренера повнимательнее, решили обойтись без шуток. Все-таки погружаться в российскую действительность европейцу надо аккуратнее. Поэтому рассказали, что к чему, и научили, как поступить.
Другой раз наша вода вызвала удивление у Хиддинка, уже когда, казалось, он раскусил, почему умом Россию не понять и в чем заключается ее особенная стать. Когда Гус прилетел в начале 2008 года в Самару посмотреть в деле несколько кандидатов в сборную во время матча «Крыльев Советов» с ЦСКА, то по пути из аэропорта на стадион он увидел, как уже в черте города женщина набирает воду в ведро прямо на улице из колодезной колонки. И снова, как натура пытливая, задался вопросом: что бы это значило?
Из игроков в «Бору» был только Саша Макаров. Тогда еще вратарь «Крыльев». Дебютант сборной. Волновался он страшно и, видимо, поэтому не спал в такую рань. Футболисты, приезжающие на сбор из немос¬ковских клубов, обычно оказываются там раньше столичных жителей, но, как правило, сразу после размещения укладываются спать - благо атмосфера «Бора» располагает к несуетливой жизни. По крайней мере, питерцы всегда поступали именно так. Но Макаров то ли слишком волновался, то ли отлично выспался накануне, поэтому, поднявшись на второй этаж базы, я услышал, как дебютант разговаривает с менеджером сборной. Виктор Вотоловский выдавал вратарю амуницию, заодно вводя в курс дела: как себя вести, кто есть кто. Саша внимательно кивал и постоянно переспрашивал, словно примерный ученик на важном уроке. Волнение новичка, куда от него деться… Погребняк — во что сегодня верится с трудом, а то и не верится вовсе — в свой первый день, проведенный в сборной, просто спрятался от журналистов. Приехал, пролетел по первому этажу с невидящими ничего глазами и исчез. Спрятался в буквальном смысле — отключив телефон и закрывшись в номере.
Это сегодня он звезда. Пусть и без привычной упаковки в виде ультрамодной машины, светской хроники, невероятной прически и сквозящего в многочисленных интервью высокомерия. А тогда, попав в список Семина по протекции Олега Долматова, у которого Погребняк играл в «Шиннике», форвард волновался со страшной силой.
Так вот, Макарова трясло настолько, что Бородин, получивший из-за травмы Малафеева статус второго вратаря сборной, опекал своего давнего приятеля постоянно. Саша не отходил в «Бору» от торпедовца ни на шаг, спрашивая, выясняя. Но до появления Бородина на сборе успел «отличиться».
Гус с Бородюком сели пить кофе на веранде - было что обсудить, а до пресс-конференции оставалось еще минут двадцать, и вдруг, тоже с чашкой капуччино в руках, на улицу из здания вышел Макаров. И направился, несмотря на пустые столики, прямо к тренерам. Сел под их недоумевающими взглядами на свободное место. Спросил:
— Не помешаю?
Бородюк от удивления потерял дар речи. Хиддинк тоже не очень понимал, что происходит. Хорошо, что Саша оказался человеком сообразительным:
— Ой, наверное, помешаю.
Поднялся, забрал кофе и пересел от греха подальше.
Гус хохотал, забавляясь моментом. И вообще в тот день старался, чтобы команда сразу поняла: он с ними заодно. Они должны стать единым целым. И должны научиться получать удовольствие от всего: от игры, от тренировочного процесса, просто от общения.
— Relax!
— O key, I’ll try.
Хиддинк хлопнул меня по плечу, когда мы шли на его пресс-конференцию в «Бору». Мне казалось, я не был напряжен. Скорее — сосредоточен. Уйма мелких вопросов, каждый из которых надо решить как можно быстрее, а если не получится, объяснить коллегам: вопрос не в них, сборная уже не живет по прежним правилам. Новая метла всегда метет по-новому, это мы проходили.
Гус поражал стремлением установить нормальные отношения в сборной. Убрать скованность игроков, персонала, помощников. Заставить их относиться к нему — пусть и держа требуемую дистанцию — не только как к тренеру, но и как человеку. Заставить понять: если как тренер для них он босс, то как люди они с ним на равных.
Пресс-конференции предшествовала встреча Хиддинка с командой. Первая встреча лицом к лицу. В роли ведущего выступил президент РФС Виталий Мутко: представил тренера футболистам, рассказал им в доверительной манере уже известные факты — про контракт Гуса, про стоящие перед ним задачи, представил штаб голландца.
Хиддинк часто дополнял или прерывал Виталия Леонтьевича. Как правило, чтобы пошутить, создавая интимную атмосферу. Сказал, чтобы все с любыми вопросами в любой момент шли прямо к нему, не стеснялись, а роли переводчиков почему-то предложил отдать Березуцким. Но те сразу начали открещиваться от такого доверия: мол, идите к Игнашевичу — мы слышали, он английский начал учить, вот и переведет.
Когда Мутко объявил размер премиальных за каждую победу или ничью, все тоже сразу посмотрели на нового главного тренера: это было уже показательно — какого авторитета специалист приехал к нам. Гус кивнул: отлично, все на европейском уровне. Игроки сразу немножко расслабились, это было заметно. Первое знакомство, первые впечатления — команда присматривалась к тренеру, он тоже мотал что-то на уже несуществующий ус. Продолжал шутить — к удовольствию сборников. И особенно к радости Березуцких, которых Хиддинк сразу начал выделять, час¬тенько смотрел именно на них, бросая какие-то реплики.
Он великолепный психолог. Просто изумительный. Мгновенно заметил, оценил — через кого начинать погружение в командную атмосферу, кто чаще подшучивает, кто получит удовольствие от того, что подшучивают над ним.
Приехав в Россию, Хиддинк столкнулся с дефицитом времени. Он понимал, что тот футбол, в который играла команда, был уже устаревший, что надо было затевать перестройку. Но Россия все же не Корея — здесь никто не прервет ради интересов сборной национальный чемпионат на несколько месяцев. Нужно было строить новое не с нуля, не на пустом месте, но все равно отказавшись от многого того, что нам самим казалось практически незыблемым. Работы был непочатый край, однако резкое хирургическое вмешательство было бы вряд ли уместным. Прежде надо было разобраться в происходящем, оценить сложившуюся ситуацию — и уже потом резать, перестраивать, создавать.
Хиддинку на первом же сборе команды удалось сделать маленькое чудо — одним своим именем поднять престиж вызова в национальную сборную. Последние два-три года игроки нередко не хотели ехать на сбор, не ожидая от него ничего хорошего. Кто-то ссылался на травмы, кто-то придумывал какую-то другую причину. Футболисты, особо не стесняясь, говорили о замыленности взгляда наших тренеров, о необходимости оценки российского чемпионата извне.
Лучшую кандидатуру, чем Хиддинк, для такого своеобразного аудита было сложно найти. Он приехал, засучил рукава и нырнул в нашу футбольную действительность.
На фотографиях того времени его лицо постоянно напряжено. Порой хмуро. Хотя сам он требовал от команды релаксации, требовал от игроков веры в самих себя. Но он не знал, поверят ли они, захотят ли поверить? В него-то они верили, как и он сам верил в себя. А вот поверят ли ему?
В конце лета 2006 года это был ключевой вопрос. Первый ответ на него должны были дать те четыре отборочных матча, которые Россия успевала сыграть в том сезоне. Три из них были домашними, да и выезд казался нестрашным — Македония.
Все должно было сложиться для нас успешно. Но сердечко почему-то все равно ёкало.»
Отрывок из книги пресс-секретаря сборной России Ильи Казакова: «Настоящая сборная, или Феномен Хиддинка»
|
