|
Своими недавними выступлениями Владимир Путин подстегнул дискуссию о том, в каком состоянии он передаёт Россию своему преемнику.
Сам Путин считает состояние России–2008 более чем удовлетворительным. На пресс-конференции 14 февраля он так оценил восемь лет своего правления: «Я не вижу никаких серьёзных неудач. Все поставленные цели достигнуты. Задачи выполнены».
Критики же Кремля, включая автора этих строк, продолжают говорить, что российские итоги с Путиным на самом деле весьма плачевны.
Страна стоит на пороге масштабного экономического кризиса, который уже сегодня проявляется, по меньшей мере, в двух формах:
а) стремительном неконтролируемом росте цен на ключевые продукты питания, обусловленном распадом отечественного сельского хозяйства и критической зависимостью России от импорта всемирного дорожающего продовольствия;
б) проблемами с банковской ликвидностью, которые вызваны бегством из России так называемых глупых денег – краткосрочных спекулятивных капиталов, напуганных ипотечным кризисом в США и некоторыми другими мелкими ужасами на рынках.
Не за горами – энергетический кризис. Уже сегодня РФ, в 2005 г. провозгласившая себя «гарантом энергетической безопасности Европы», зависит от импорта среднеазиатского газа. Крупнейшие месторождения газа и нефти близки к варварскому исчерпанию, а свежие запасы за восемь путинских лет так и остались неразработанными. По оценкам ряда экспертов, к 2012 году России не будет хватать нефти и газа для обеспечения внутреннего потребления – какие там гарантии Европе!
Отсутствие серьезных инвестиций в инфраструктуру на протяжении трех последний десятилетий означает высокую вероятность в ближайшем будущем крупных техногенных катастроф и системного кризиса коммуникаций.
Российская бюрократия – как гражданская, так и силовая – насквозь поражена коррупцией. Ни одно масштабное решение не будет сегодня претворено в жизнь без дополнительного коррупционного стимулирования чиновника.
Прекращают существование наши Вооружённые силы. Существует лишь груда обломков бывшей армии погибшего государства – СССР. Причем сокращение военного потенциала и разложение морального духа армии предельно ускорились именно за восемь путинских лет. Что бы там ни рассказывала официальная пропаганда.
В «эпоху Путина» существенно снизился геополитический статус России. восемь лет назад РФ была полноценной региональной державой, поскольку формировала критерии легитимности постсоветских режимов (кроме стран Балтии). В 90-е (не благодаря Ельцину, конечно, но в силу остаточной послеимперской инерции) все страны СНГ так или иначе воспринимали Россию как «старшего брата» и считали необходимым согласовывать с Кремлём важнейшие стратегические решения. Даже на уровне обсуждения невозможно было представить, например, вступление Украины в НАТО. А если и появлялись режимы открыто антироссийские (например, Звиада Гамсахурдиа в Грузии или Абульфаза Эльчибея в Азербайджане), жили они недолго. И прекращали жить – не без помощи русского оружия.
Сейчас ни одна из стран полумёртвого СНГ, даже «союзная» Белоруссия, уже не смотрит в Кремль. Источниками легитимности стали совсем другие центры силы – Вашингтон, Брюссель, Пекин. О России вспоминают лишь как о символе незадачливого прошлого, с которым надо как можно скорее расстаться на пути в светлое европейское или азиатское будущее.
Кто же прав? Все. И вполне довольный собою Путин, и недовольные им критики. Просто Путин и его оппоненты оценивают результаты последних восьми лет по совершенно разным критериям, с качественно различных позиций.
Правота Путина.
Чтобы понять правду Путина, надо ответить на вопрос: каковы на самом деле были цели его режима (2000–2008)?
Вопреки распространённому заблуждению, Путина едва ли можно считать самодостаточной исторической фигурой, единолично сформировавшей некий вектор развития страны. Путин (как он сам неоднократно указывал, хотя ему не все верили) был действительно менеджером, представлявшим интересы собственников – правящего слоя, сформировавшегося ещё в середине 90-х. Именно эти люди привели Путина к власти, они наделили второго президента РФ политической философией и стратегической программой.
Этот правящий слой оформился на руинах российских демократических иллюзий после завершения первого этапа «большой» индустриально-инфраструктурной приватизации. Состоит он в основном из выгодоприобретателей этой самой приватизации.
Еще в середине 90-х новые хозяева русской жизни сформулировали для себя несколько системообразующих тезисов.
1. Эксперимент по созданию в России полноценной демократии евроатлантического образца провалился. Установлению демократии в России категорически препятствуют авторитарно-уравнительные инстинкты русского народа.
2. Защитить результаты приватизации в условиях реальной демократии, состязательности политических субъектов и равного доступа к СМИ невозможно. На действительно свободных выборах русский народ выберет левые и националистические силы, которые пересмотрят итоги приватизации.
3. Обеспечить жизненные интересы правящего слоя, включая дальнейшую легализацию его капиталов на Западе, возможно лишь в условиях политической стабильности. Для стабильности же в России необходим полнокровный авторитаризм.
Идеолог правящей элиты Анатолий Чубайс прямо так и сказал в недавнем интервью:
«Представьте себе, организовали в стране по-настоящему демократические выборы… Кто победит? … Результат таких выборов оказался бы на порядок хуже, а возможно, просто катастрофичен для страны».
В 1996-м был взят курс на построение развитого рыночного авторитаризма. Выдвижение Путина в 1999-м стало необходимым и абсолютно логичным шагом в реализации этого курса.
Именно такой президент был нужен правящему слою: единомышленник Абрамовича и Чубайса, лишённый тяжёлого цековского дыхания, любитель дорогих костюмов, адриатических резиденций и океанских яхт, умеющий при том надеть маску несгибаемого чекиста и убедительно порассуждать перед телекамерой о «возрождении империи».
Перед Путиным как менеджером крупные собственники поставили три приоритетные задачи.
1. Защита крупной собственности – результатов приватизации;
2. Создание условий для «обналичивания» и легализации этой собственности на Западе; здесь важно отметить, что в России как прежде, так и теперь, отсутствует понятие «собственность» в римском / англосаксонском смысле; у нас собственность – это лишь условное владение, статус которого прямо зависит от признания легитимности этого владения действующей властью; потому «уволить» человека из собственников несложно, что показало «дело ЮКОСа» и много аналогичных дел помельче; на Западе же собственность действительно защищена и работающим законом, и традицией; потому спокойно спать выгодоприобретатели «большой» русской приватизации смогут только после полной конвертации их добра на территории РФ в несомненные активы там.
3. Ликвидация советской системы социального обеспечения, которая предполагала широкий спектр бесплатных социальных услуг для граждан и перекрёстное субсидирование населения предприятиями; замена её на либеральную систему, в которой граждане покупают социальные услуги за полную их стоимость.
Ликвидация зачатков демократии и ограничение свободы СМИ были необходимыми предпосылками такого рода реформ. Для решения этих задач важно было также обуздать региональные элиты. Это было сделано в два этапа. В 2000 году глав субъектов лишили влияния на региональные силовые структуры, в 2004 году упразднили выборность губернаторов. Здесь Путин ничего своего не придумал: реализовал концепцию, которая была разработана под руководством Александра Волошина еще в 1999 году.
Что мы видим сегодня?
Задачи 1 и 3 практически решены. Ликвидированы все демократические инструменты и механизмы – и это не вызвало никаких потрясений, даже никакой заметной фронды! Народ поверил актёру в маске «чекиста-империалиста» и во имя «возрождения былой мощи» добровольно отказался от участия в формировании власти.
Задача 2 осталась нерешённой. Западные элиты пока не приняли российских коллег в объятия, не позволили им конвертировать деньги во влияние и право корректировать правила игры. Потому-то преемником Путина и становится Дмитрий Медведев, в маске либерала олицетворяющий «путинизм с человеческим лицом».
Другое дело, что модернизации, которая открыла бы России новые исторические горизонты, при Путине не произошло. Однако никакой модернизации уходящий президент никому и не обещал, в его менеджерском контракте не было такого пункта. Все проблемы, кризисы, катастрофы, о которых мы говорили в начале, ждут нас. Но Путин в том не виноват. Он все восемь лет делал совсем другое дело и сделал его лучше, чем его работодатели могли ожидать.
Горизонталь власти.
Принято считать, что Путин оставляет своему наследнику жёсткую «вертикаль власти» – от Кремля до самых до окраин. И единственная опасность для Медведева исходит от спрятавшихся где-то внутри вертикали «силовиков», которые могут саботировать указания преемника.
На самом деле сегодняшней Россией правит вовсе не президент с его «вертикалью». А примерно 15 групп влияния.
В состав каждой входят свои силовики, либеральные экономисты, юристы, чиновники всех рангов, включая губернаторов и мэров крупных городов.
Роман Абрамович – такая группа влияния.
А Игорь Сечин – другая группа.
Олег Дерипаска – третья.
Михаил Фридман – ещё одна.
И так далее, вплоть до Сергея Чемезова и братьев Ковальчуков.
Ни по идеологии, ни по жизненной философии, ни по методологии группы влияния друг от друга существенно не отличаются. В процессе утилизации советского наследства они ведут между собой нескончаемую войну, иногда с перемириями. В каждом отдельно взятом сражении побеждает не тот, кто ближе к президенту, а тот, кто в данный момент сконцентрировал максимальные ресурсы (аппаратные, силовые, финансовые) и оптимальным образом их использовал. Функция Путина в этой системе – следить за соблюдением общих правил системы, не допуская их резкого нарушения какой-либо стороной. В путинской России нередко проигрывали те, кто полагался исключительно на дружбу с президентом, не занимаясь собиранием ресурсов.
В 2002 году влиятельный в то время «православный банкир» Сергей Пугачёв услышал «да» в ответ на вопрос, можно ли ему забрать нефтяную компанию «Славнефть» (по системному распорядку причитавшуюся Роману Абрамовичу). Окрылённый и уверенный в успехе, Пугачёв даже склонил на свою сторону тогдашнего президента «Славнефти» Михаила Гуцериева. И что же? Был Абрамовичем жестоко бит. А Гуцериева просто уволили за непонимание своеобразия текущего момента.
В 2003 году началась война из-за сотового оператора «Мегафон» между министром связи Леонидом Рейманом и владельцем «Альфа-групп» Михаилом Фридманом. Сколько многомудрых наблюдателей предрекали, что Фридман вскоре поедет вслед Ходорковскому, ибо Рейман – настоящий верный товарищ и давний партнёр Путина. Результат: после четырех лет изнурительной битвы Фридман победил. Его права на 25% акций «Мегафона» были признаны. У него было больше разнообразных ресурсов, и он грамотнее ими управлял.
В 2007 году по ходу очередной межклановой схватки был арестован замминистра финансов Сергей Сторчак. Его начальник Алексей Кудрин, считающийся близким другом Путина, сделал всё возможное, чтобы Сторчака освободить. И президента просил. И поручительство подписывал. Результат: суд вновь продлил Сторчаку содержание под стражей.
Кстати, главная жертва путинской эпохи – Михаил Ходорковский – сел в тюрьму потому, что он в отличие от абрамовичей и фридманов действительно нарушил правила игры. Поставив под сомнение как священный принцип приватизационной круговой поруки, так и право державного «раба на галерах» получать за свой труд достойное нефтяное вознаграждение.
В стране создана не вертикаль, а самая настоящая горизонталь власти. Политическое решение при такой горизонтали есть результирующая противоречивых интересов этих самых 15 (может быть, 14 или 17) групп влияния.
Можно сказать, в сегодняшней России есть, по меньшей мере, 15 Минфинов, 15 ФСБ, 15 Генпрокуратур и т.п. Не считая созданной в 2007 году когорты госкорпораций в форме некоммерческого партнёрства, которые являются государственными по способу создания и источнику первичных ресурсов, но не по механизму управления и уж точно не по составу бенефициаров.
Горизонталь власти – идеальная система для утилизации советского наследства. Но она абсолютно непригодна для масштабных преобразований и реализации больших общенациональных проектов. Потому что собрать эту горизонталь в единый созидающий кулак совершенно невозможно.
Медведевское большинство.
Важно рассмотреть и психологическое состояние страны и её элит к весне 2008 года. Этот вопрос подводит нас к рассуждению о социальной опоре развитого путинизма-медведизма.
Еще два десятилетия назад обнаружилась усталость русского народа от больших планов, грандиозных свершений и забегов в непредсказуемое далеко. Гражданин больше хотел получить колбасу без очереди, приобрести корейский видеомагнитофон, упасть на диван и погрузиться в «обывательщины нити», которые дотоле мы так любили порицать. Воздух перестройки позвал на улицы, на митинги, к белым домам и новым свершениям – теперь уже на демократический ниве. Воздух бодрил и не давал уснуть.
В 90-е элита – строитель будущего «гламурного авторитаризма» – точно поняла, что народ пора из политики убирать. Иначе хаос в стране примет неизбывный характер. Нам напомнили, что надо брать потребительский кредит и, по возможности, его пролонгировать до бесконечности, а в дела власти и её формирования лучше не вмешиваться. Зачем смотреть «Итоги» и «Намедни», когда есть «Программа-максимум» и «Камеди-клаб»?
К 2008 году мы имеем 75% населения, вообще не интересующегося, кто будет ими править. Откуда эта цифра? Это рейтинг Дмитрия Медведева.
То есть рейтинг народного безразличия к персоне будущего президента страны. Ясно, что ровно те же 75% поддержали бы и Сергея Иванова, и Виктора Зубкова, и даже Любовь Слиску. С точки зрения народа, власть теперь формируется где-то на Марсе и зачем вникать в непостигаемое?
Между правящим слоем и безразличным народом стоит новый интеллектуальный класс, который можно назвать «постинтеллигенцией». Этот класс оформился в 90-е; его идеология при Путине почти полностью вытеснила классический русский интеллигентский дискурс, предполагавший наличие у образованного человека чувств гражданского долга и вины перед забитым русским народом.
Философия «постинтеллигенции», которая при гламурном авторитаризме диктует интеллектуальную моду и повестку дня, сводится к следующему:
– не надо переживать о народе, потому что интеллигентские переживания не принесли народу и самой интеллигенции ничего, кроме страданий и зла;
– гламурный авторитаризм хорош тем, что оставляет нетронутыми бытовые свободы – дежурную бутылку виски и поездку за границу – освобождая интеллектуала от любой и всякой ответственности за положение дел в стране и состояние общества;
– вполне возможно, что Россию ждёт катастрофа, но, поскольку мы всё равно не в состоянии её предотвратить, воспользуемся же нашим правом обо всём этом не думать.
Подобный способ мышления, прекрасно описанный Дж. Оруэллом («Во чреве китовом»), традиционно расцветает в интеллектуальной среде в предкатастрофические времена. Так что в «постинтеллигенции» нет ничего качественно нового, хотя для России её бурный расцвет – явление примечательное.
По состоянию на февраль 2008-го основу путинского большинства (реально существующего, хотя и не привязанного нисколько к личности Путина) составляет полностью социально апатичное население, увенчанное кремовой розочкой «постинтеллигенции».
Утрата связности в народе вкупе с фундаментальной безответственностью элит не позволят:
– провести и даже начать модернизацию страны, всегда и неизбежно требующую определенной общественной мобилизации;
– спасти государство в ситуации каких-либо «великих потрясений», поскольку путь к спасению всегда в истории лежит только через осознание гражданами ответственности и при наличии их готовности к мобилизации.
Нормальная страна.
В самом начале 90-х, в конце горбачевской перестройки, я работал программистом в одном конструкторском бюро. Я хорошо помню тогдашние разговоры в профкомовской курилке:
Что нам нужно? Нормальная страна, которая ничего не строит и ни с кем не воюет. Где все зарабатывают деньги. И всё можно купить за деньги. Где никого не тягают ни в партию, ни в комсомол. И еще – нормальный президент. Ничем не выдающийся. Никуда не стремящийся и нас не подгоняющий. Без завиральных идей. Интеллигентный. Умеренный. Аккуратный. Не альфа-самец. И не свиноподобное обкомовское рыло.
Вот о чём – и о ком – мы мечтали. Это и получили. Бойтесь мечтаний, потому что иногда они исполняются.
|
