|
О МИЛЛИОНАХ
Мы начинали как московская бригада харьковского комбината «Культпромпиротехника». Вроде как состояли у них на работе в Харькове, они присылали продукцию, мы должны были ее отстреливать, а все деньги шли туда. Платили нам «зайчиками». У меня была зарплата 15 миллионов «зайчиков» в месяц. Это, грубо говоря, пузырь и пара пирожков. Но наш интерес был в том, что половина продукции не стрелялась. Она ждала, когда придет кто-то с твердым российским рублем. На эти деньги можно было уже что-то купить. Например, польский амаретто. Кошмарная была дрянь.
О ДЕВУШКАХ
Мое первое самостоятельное мероприятие называлось «Мисс грудь СССР». Это было в последние дни Союза в городе Северодвинске. Мой компаньон уже в аэропорту показывал, как нужно подвязывать контакты и пользоваться пультом. Конкурс проходил в мрачном советском ДК. Мне выделили комнату, которая, как потом выяснилось, была одновременно раздевалкой. Я сижу, между ног римские свечи зажаты, заряжаю их, а мимо ходят конкурсантки, переодеваются, репетируют перед большим зеркалом выходы, движения… Вместо пятнадцати минут у меня на зарядку ушло часа четыре. Пока я этим всем занимался, местные дети украли мортиры. Раскатали их по всей площади — огромные тяжеленные чушки по 100 кг каждая; их тогда из газовых баллонов делали. Пришлось еще кучу времени угробить, чтобы собрать их обратно. И когда я уже включил питание, когда рука уже на ключе, идут мимо мальчик с девочкой. Гуляют. Девочка подходит к мортире и раз — руку в ствол! Дрогни у меня тогда рука, и у нее руки бы точно не осталось. Да и головы тоже. Полнейший пофигизм был. На всех уровнях.
О ШОУ-БИЗНЕСЕ
Мне довелось работать на знаменитом концерте «Монстры рока в СССР» на Тушинском поле (28 сентября 1991 года. — Esquire). Ну, там AC/DC, Metallica, Cinderella… Нам даже не платили денег — вместо гонорара сняли наш фейерверк на «Бетакам». Это было неплохо: серьезное мероприятие, клиентам самое то потом показывать… Дали нам кассету, стали мы ее смотреть, а там оператор орет: «Б-ядь!!! За-бись!!! Ох-еть!!! Вот это да!!!» И так — от начала и до конца, хотя снято было здорово. Запись мы никому так и не показали.
Помните суперпопулярную группу «Мальчишник»? Мы были их первыми штатными пиротехниками. В 1993-м познакомились с их продюсером, и вот я начал ездить с «Мальчишником» по стране. Тогда мы впервые стали что-то зарабатывать — по десять долларов, по двадцать. Большие деньги для студентов по тем временам. Как-то позвонили нам и говорят: ребята, надо завтра лететь в Томск. О’кей. Прилетаем из теплого московского мая, а там мороз минус пятнадцать. Приходит автобус, старый такой, разбитый КаВЗик с квадратной кабиной, и водитель говорит: «У меня тут по дороге стекло выбили…» До сих пор помню эту поездку — в одной майке и свитерке без лобового стекла при минус пятнадцати.
О БЕЗОПАСНОСТИ
Частные фейерверки появились в конце 1990-х. Вышло на нас агентство с предложением поработать у Жириновского. Был какой-то детский праздник. Приезжаем к нему на дачу и видим на участке слонов. Мы — к представителям агентства:
— Ребята, у вас тут слоны гуляют…
— Ну, слоны, а что?
— Да у нас тут фейерверк должен быть.
— Круто, да.
— Как бы не пришлось вам ловить слонов по окрестностям…
— Да вы что, это ж слоны. Им все по фигу.
— Ребята, забирайте своих слонов, потому что когда бабахнет, они эту цековскую дачу вместе с вашим клиентом в щепы разнесут, — еле удалось их убедить, чтобы слонов эвакуировали от греха подальше.
Еще мы как-то работали в «Гнезде» («Дворянское гнездо» — клуб в поселке Горки-2. — Esquire). Приезжает такой навороченный джип. Выходит министр Лесин, тогдашний глава Минпечати. Мы с компаньоном говорим: «Уважаемый, отгоните отсюда, пожалуйста, свой джип, потому что пожар будет, машина попортится». А он ключи нам кидает: «А вы чего стоите? Вот вы и отгоните». Компаньон мой ключи поднимает, кидает обратно: «Сам отгони. Если машина нужна». Ну он так сразу напрягся и ушел. Но машину быстро отогнали.
О КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ
В 1993-м у нас было столетие ГУМа. Мы решили стрелять с Лобного места. Представляете? Приезжает на Красную площадь какой-то непонятный грузовичок. Из него выпрыгивают мужички в грязных комбинезонах, разгружают железо, заряды, начинают что-то монтировать. А тут идет мимо Жириновский. Удивился: «Вы чего тут устраиваете? Что за хрень разложили?» Мы, говорю, столетие ГУМа отмечаем салютом.
«Ну, смотрите!» Пригрозил нам карами небесными и дальше пошел. И хоть бы одна сволочь поинтересовалась, что мы делаем. Само Лобное место было огорожено цепочкой на замке. Пошли к Спасской башне, к кремлевской охране, говорим: «Ребята, дайте ключи». — «Зачем вам?» — «Фейерверк будем стрелять». — «А, ну только смотрите, чтобы в Кремль ничего не залетело!» Дали ключи, мы расставили прямо на Лобном все наши чушки, постреляли. Что-то там посыпалось, что-то не улетело, что-то прямо на Лобном взорвалось, а один заряд на крышу Министерства обороны приземлился, и там слегка задымилось… И ничего. Что там в принципе нельзя стрелять — мы тогда об этом даже не задумывались. Никаких бумаг, согласований. Сейчас там за петарду арестуют.
ОБ ОШИБКАХ
Как-то заказали нам надпись на юбилей. Там по сценарию в конце фейерверка загоралась цифра 50 — клиенту стукнул полтинник. Мы отстрелялись, загорается эта надпись, люди смеются. Потом ко мне подходит какой-то парень: «Что вы тут устроили?» Я говорю: «Сделали все, как в агентстве просили». Оказалось, клиенту не пятьдесят, а тридцать пять — агентство перепутало. Хорошо, человек с чувством юмора попался, обошлось без неприятностей.
Или вот типичная надпись для свадьбы: «Саша + Наташа = любовь». А потом Наташа, которая на самом деле не Наташа, закатывает своему принцу скандал с выяснениями, кто такая эта Наташа. Один клиент как-то заказал надпись: «Катя! Я тебе не изменял!» С трудом отговорили: ну, а вдруг это «не» не загорится?
О «СИБИРСКОМ ЦИРЮЛЬНИКЕ»
Однажды позвонил художник от Михалкова: «Никита Сергеевич снимает фильм, ему нужны пиротехники». Это был «Сибирский цирюльник». Сцену празднования Масленицы снимали в марте возле Новодевичьего. А уже сильно подтаяло, и наша конструкция грозила уйти под лед. Все торопились доснять сцену, и тут приезжают милиционеры из местного отделения — им, дескать, только что позвонили и сказали, что в декорациях заложена бомба. Я услышал объявление: «Всем покинуть площадку и лед! Пиротехники остаются работать!» Когда сцена была отснята, к нам подошел оператор и сообщил, что одну камеру заклинило. «Давайте завтра переснимем заново. Мы вам заплатим за ваши бомбочки». Мы посмеялись — типа, нет проблем — и не стали объяснять, что мы готовили постановку три недели. Просто шепнули ему на ушко, сколько это стоит. Он сразу как-то остыл и больше не появлялся. Поэтому сцена с фейерверком в «Сибирском цирюльнике» вышла такая кривая. Михалков потом бегал по площадке и на всех орал.
ОБ ОХРАННИКАХ
Мы несколько раз работали у Бориса Николаевича в резиденции, когда он уже перестал быть президентом. Это был изумительный клиент: у него исключительно доброжелательная охрана, что редкость. Бывает, приезжаешь, и тебя сразу начинают прессовать: сюда не ходи, здесь такая-то травка растет, там, смотри, не попорти… Один вообще как-то заявил: «Не дай бог что-то отлетит в сторону хозяина — я тебя застрелю». После фейерверка, правда, подходил, извинялся — так его проняло.
А когда на газпромовские дачи въезжаешь, там охранник спрашивает: «Кто едет?» Мы говорим: «Пиротехники». У охранника специальная такая палка с зеркалом, чтобы днище машины осматривать. Стоит, осматривает с усердием. Я ему: «И чего ты там смотришь?» Он: «А вдруг у тебя там взрывчатка?» Я говорю: «Ты в кузов загляни, ее там тонна».
ОБ УГОЩЕНИЯХ
На Пасху 1999-го нужно было сделать в Переделкино фейерверк для Алексия II. Хотя патриарх, по слухам, большой любитель фейерверков, он заказал самый обычный, банальный и дешевый — «фонтаны». Но тогда мы готовы были ехать куда угодно, делать все, что угодно, и за любую сумму — год был тяжелым, после дефолта. Алексий ехал в своем патриаршем лимузине, очень медленно, и одновременно с двух сторон дорожки загорались фонтаны. После двенадцати, еще до фейерверка, пришла служка: «Мальчики, пора разговляться». Заходим в трапезную, а там большой стол, и на столе два тазика: в одном яйца, в другом — красная икра. Так мы ели икру ложками из тазика.
Ельцин был единственным клиентом, от которого после фейерверка всегда приходил адъютант и говорил: «Деду все очень понравилось. Приглашает вас всех за стол». И всю нашу пиротехническую банду — с перепачканными руками, в грязных комбинезонах — вели в отдельную комнату. Накрывали стол с хорошей закуской и выпивкой; еда вся из своих продуктов, а водка без акцизных марок. На всех тарелках и рюмках, мы как-то заметили, по дну шла надпись: «Первый президент России». Однажды мои пиротехники потырили эти раритеты. В другой раз — это был последний день рождения Ельцина — отстрелялись, ведут нас за стол, а на столе — простые тарелки и эмалированные кружки. Я потом смеялся: «Ну что, ребята, поели из президентской посуды?»
ОБ ОЛИГАРХАХ
Березовский несколько раз заказывал нам детские фейерверки. Он снимал госдачу ФСО где-то в Ильинке. И вот эти прапорщики из охраны стоят кружком, перемывают кости Березовскому: «Дырки прожег, ковры попортил, а они, блин, под номерами, мебель, блин, поцарапал…» Недолюбливали его. Он, типа, не практиковал уважительного отношения к госсобственности.
На Чукотку делать фейерверк для Абрамовича мы поехали первый раз в 2001 году. Приурочено это было к местному празднику — фестивалю корюшки. Тому, кто первым выловит корюшку, дарили Ниву. В Анадыре тогда был единственный тротуар — деревянный, а местные люди нам рассказывали, что какая-то сволочь московская купила Чукотку и устраивает тут безобразия. На протяжении шести лет мы наблюдали, как меняется отношение к Абрамовичу. Недавно завели нас в одно место и показывают: «Вот, сюда как-то раз Роман Аркадьевич зашел, он пьяный был, и вот на этом столе прямо в свитере и джинсах так и заснул». Этот теннисный стол огородили, поставили в сторонку и показывают как достопримечательность.
О ГОСЗАКАЗЕ
У нас проблема в том, что организацией фейерверков занимаются не ради самих фейерверков. Вот есть такая контора «Князев». Она, в частности, организует ежегодный фестиваль на Фрунзенской набережной в Москве. В самом конце мая — начале июня. Мы им сколько раз говорили: «Ребята, а почему в десять вечера начало, когда еще светло?» — «А потому что в одиннадцать уже тихий час». — «Хорошо, если вы делаете фейерверк, давайте, делайте его 1 мая, когда в 10 часов еще достаточно темно». Нет, надо 1 июня. Почему? Потому что Центральный округ дает денег именно на День защиты детей. Понимаете? Не ради там пропаганды искусства, не ради того, чтобы люди посмотрели фейерверки, а чтобы освоить бюджеты, получить откаты и так далее.
О БОГАТСТВЕ
Несколько раз мы делали фейерверки в Московской экономической школе. Там учатся детки сильных мира сего. Как-то мы с охранниками разговорились. Один рассказывает: «Слышал тут разговор. Одна девица — другой: «Представляешь, вчера в метро ехала! Прикольно! Столько людей, столько пацанов нормальных! Блин, просто супер… Поехали сегодня на метро покатаемся? Только бы от охраны сбежать». Или звонит мне некий человек и просит за один день сделать фейерверк «для друга Жени». Говорит: «Он очень требовательный клиент. Если ему что-то не нравится, он просто разворачивается и уходит». Прямо в таких красках мне по телефону… Ну, я его послал с колена. Сказал, что за день — при том что он хотел охренительного шоу — мы не успеем ни для Чичваркина, ни для Господа Бога, потому что это работа вообще-то двухнедельная. Он говорит: «Мы тебе заплатим. Сколько тебе надо заплатить? Сколько скажешь, столько и заплатим». Я говорю: «Типа, чувак, ты мне можешь хоть миллион заплатить, что с того? Если ты очень напряжешься, то сможешь вместо двух недель сделать это за четыре дня, но за три часа — нереально. Есть вещи, которые за деньги сделать невозможно».
У человека был шок. Ему, миллиардеру, отказали. Он чего-то не смог купить. Как такое возможно?»
|
