|
Русскоязычные жители бывших советских республик столкнулись с необходимостью изменить собственные имя и фамилию. Эти новые имена должны произноситься в соответствии с местными обычаями. В результате Европейский суд по правам человека в Страсбурге сегодня буквально завален жалобами.
На Украине Дарьи и Алексеи не хотят становиться Одарками и Олексиями, в Латвии Ивановы и Петровы – менять фамилии на Ivanovs и Petrovs. В знак протеста в некоторых регионах детей порой даже стали называть Царицами, Космосами и… Мадагаскарами. Нередко такая путаница приводит к проблемам с пенсионными фондами и прочими социальными структурами. «Новые Известия» попытались разобраться во всей этой головоломке.
Начиналось все отнюдь не с имен. Например, в национальной комиссии по вопросам правописания при кабинете министров Украины в последние годы неоднократно делались попытки внедрить новые правила написания обычных слов. Однажды даже было предложено вернуться к старой национальной транскрипции, которой пользуются периодические издания диаспоры. Согласно им надо писать и произносить, например, «маратон» вместо «марафон», «генияльно» вместо «гениально» и т.д. Кстати, именно представители украинской диаспоры в свое время всерьез обсуждали проблему – не заменить ли Льва Толстого на «Левка Дебелого»? А Пушкина, учитывая, что слово «пушка» по-украински – гармата, предлагали величать Сашко Гарматный.
Если же говорить серьезно, то самый скандальный прецедент с изменением паспортных данных создал житель Симферополя Дмитрий Булгаков. Он родился на территории советской Белоруссии, свидетельство о рождении было оформлено на русском языке. В 1990 году, когда Булгаков уже жил на территории советской Украины, он получил паспорт гражданина СССР, в котором его имя было написано на русском и украинском языках. В этом паспорте на украинском языке имя было написано как «Дмiтрiй Владiмiровiч». В 1997 году он получил паспорт гражданина Украины, в котором на украинском языке его имя уже было написано как «Дмитро Володимирович». В 1998 году Дмитрий решил оформить заграничный паспорт, при этом он должен был указать свое имя на английском языке как Dmytro, то есть так, как это звучит на украинском языке. Булгаков решил оспорить такую украинизацию его имени, он обратился в суд с жалобой на нарушение его права на идентичность имени. Он дошел до Европейского суда по правам человека, так как считал себя жертвой дискриминации. Однако и Европейский суд не признал нарушения прав истца.
Прецедент создать не удалось, но многие недовольные решили отыграться, и вовсе не на митингах и демонстрациях. Так, в Закарпатской области недавно появилась девочка по имени Царица, в Запорожской – юный козак Мадагаскар. Таймером окрестили свое чадо родители из Луганской области. Ну а Космос родился в семье фанатов сериала «Бригада» из Донецка. Иными словами, «назло маме отморожу уши».
Более драматично развиваются события в Латвии, где проблема «латышизации» давно уже крайне политизирована. В беседе с корреспондентом «НИ» Борис Цилевич, депутат латвийского сейма от оппозиционного Центра согласия, выступающего за соблюдение прав русскоязычного населения, рассказал, что в результате переделок имена и фамилии порой приобретают неблагозвучное, даже оскорбительное звучание. Из фамилии Шишкин получается очень неблагозвучная фамилия Siskins. По словам Цилевича, эта история уже стала классической. Подобные случаи побудили многих жителей Латвии к обращениям во все тот же Страсбургский суд.
Однако противостояние активистов русскоязычных движений и латышских национал-радикалов привело к тому, что в конце прошлой недели на собрании госсекретарей латвийского правительства был предложен новый, вроде бы компромиссный законопроект по порядку смены имени, фамилии и национальности. Фактически русскоязычным жителям предложили согласиться на латышское написание своего имени (с неизменной буквой s в конце фамилии, из-за которой ломалось столько копий), взамен на упрощение правил, в соответствии с которыми можно записать в свой паспорт национальность «латыш». Для этого не надо будет больше предъявлять документ о владении латышским языком. Получается, что в случае утверждения нового закона национальность в латвийском паспорте будет указываться по желанию его обладателя.
С переменой имен в Латвии возникла еще одна проблема: в одних документах человек упоминается под старой фамилией, а в других уже с новой. Как следствие, многие пенсионные фонды отказываются признавать трудовые книжки со старыми фамилиями. Что также стало поводом для жалоб в европейские инстанции.
Власти соседней Эстонии гораздо терпимее относятся к смене фамилий и имен. Но, тем не менее, по данным МВД этой страны, 800–900 иноязычных жителей ежегодно меняют фамилии. Причем из них около четверти – русскоязычные, они добровольно заменяют свою славянскую фамилию на эстонскую.
Но еще более интересная ситуация сложилась в Белоруссии, в паспортах граждан которой имена и фамилии значатся на трех языках – белорусском, русском и английском. Причем английская транскрипция переводится из написания по-белорусcки – Викторов, скажем, пишется не Viktorov, а Viktarov. Но зато рядом присутствует и отечественное написание русской фамилии. Правда, здесь возникли проблемы с Союзом поляков Белоруссии, право которых на национальное окончание фамилий в собственных документах – скажем, Комаровски – вместо российско-белорусского Комаровский в Минске не признали. Это лишь подкинуло дров в нынешнюю белорусско-польскую конфронтацию. Аналогичная история была, кстати, и с Союзом поляков Литвы, причем разрешили этот конфликт на уровне польского и литовского парламентов. То есть выясняется, что проблему переименований вполне можно решать цивилизованно, на государственном уровне, и не доводя людей до крайних поступков.
ТЫСЯЧИ ШВЕДОВ МЕНЯЛИ ФАМИЛИИ И ИМЕНА НА ФИНСКИЕ
В позапрошлом и прошлом столетиях Скандинавия продемонстрировала пример добровольной ассимиляции представителей нетитульной нации на «новой родине» – это случилось со шведами в Финляндии. Когда в начале XIX века Суоми, некогда бывшая частью Швеции, вошла в состав Российской империи, там проживало около 15% шведов. Сегодня их насчитывается чуть более 5%. В основной своей массе они из страны не эмигрировали, просто «замаскировались» под финнов. Дело в том, что в середине XIX века Финляндию охватили идеи национального романтизма, главными носителями которых были представители шведского этноса, составлявшие культурную и экономическую элиту страны. Романтики стали на практике воплощать лозунг: «Одно государство – один народ – один язык». Шведы тысячами меняли свои имена и фамилии на финские. Одним из «новообращенных» стал тогдашний президент Финляндии Юхо Паасикиви, которого до 1885 года звали Юхан Хеллстен. В 15-летнем возрасте он добровольно пожертвовал своей «шведскостью» во имя создания новой страны. Последняя волна добровольной ассимиляции пришлась на первые 30 лет прошлого века, когда более 200 тыс. шведов, в том числе носителей звучных дворянских фамилий, абсолютно добровольно взяли «простые» финские имена.
Алексей СМИРНОВ, Стокгольм
|
