|
В среду эстонский парламент рассмотрит во втором чтении законопроект "О сносе запрещенных сооружений". Он запретит все монументы, которые "возвеличивают оккупировавшие Эстонию государства или их вооруженные силы".
Этот закон наверняка спровоцирует новый виток "войны памятников" между Таллином и Москвой, вспыхнувшей после принятия на прошлой неделе другого документа - "О защите воинских захоронений". Чем может обернуться эта война? И что на самом деле происходило в сентябре 1944 года, кода в Таллин входили советские войска? Об этом "Известиям" рассказал участник освобождения столицы Арнольд Мери. Он единственный ныне живущий эстонец - Герой Советского Союза. Кроме того, он - двоюродный брат бывшего президента Леннарта Мери. Того самого, который до конца своих дней был убежден, что Советский Союз Эстонию не освободил, а оккупировал.
вопрос: Должна ли Россия защищать памятник Бронзовому солдату в центре Таллина, который собираются снести? И как вообще она может это сделать? Ведь Эстония теперь — суверенное государство...
ответ: На прошлой неделе по "Первому каналу" показывали часовую программу "Судите сами", посвященную Бронзовому солдату и всему, что происходит вокруг него. Согнали кучу депутатов Думы, представителей интеллигенции. Пригласили и депутатов эстонского парламента, участвовала посол Эстонии в Москве. А мою фамилию из списка вычеркнули. Правда, при этом долго извинялись. А причина знаете в чем? Эстонские депутаты отказались участвовать в передаче, если я там появлюсь.
Я ведь в их глазах — нежелательный элемент. Так вот: эта программа мне очень не понравилась. Дело дошло чуть ли не до угроз военного вмешательства, чуть ли не до объявления Нарвы русским городом, говорили о необходимости введения экономических санкций и так далее. Чем дальше заходили эмоции, тем четче я понимал: вся эта истерия — не на пользу Бронзовому солдату. Она приведет как раз к тому, что этот памятник "прихлопнут". Многие участники программы не представляют себе реальную ситуацию.
в: То есть вы считаете, что позиция России слишком радикальна?
о: Нет, не России. Отдельных деятелей. Которые за счет несчастного Бронзового солдата зарабатывают рейтинг накануне парламентских выборов.
в: Но ведь с эстонской стороны происходит то же самое...
о: Совершенно верно. Вот и началось соревнование — кто радикальнее в глазах избирателей. Бронзовый солдат оказался на задворках, а господа народные депутаты соревнуются в красноречии и взаимных угрозах.
в: Но Россия не могла не отреагировать...
о: Конечно, не могла. Но российское же правительство, в отличие от депутатов, не грозит танками и санкциями.
Выбор был между Гитлером и Сталиным
в: Вы лучше, чем кто бы то ни было, знаете, что происходило в Эстонии в сороковые годы. С первых дней войны вы — на передовой, стали Героем Советского Союза, освобождали Таллин в 1944-м. А как вообще вы оказались в Красной Армии?
о: Когда мне было шесть лет, родители уехали в Югославию. Там я жил до восемнадцати. В 1938-м семья вернулась в Эстонию. В 1939-м я начал отбывать срочную военную службу в эстонской армии. Затем произошли известные события 1940-го. Любители заниматься политическими спекуляциями называют их оккупацией. Я лично их оккупацией не считаю. Равно как и не считаю, что весь эстонский народ мечтал войти в СССР. Обе эти точки зрения — в равной степени политические спекуляции.
Тогда, в 1940-м, было очевидно: идет мировая война, остаться в стороне не удастся. Значит, выбор только один — быть в лапах у Гитлера или быть в лапах у Сталина. В то время эстонцы считали: лучше сам черт, чем Гитлер. Поэтому значительная часть эстонского народа приветствовала союз с СССР, а не с Гитлером. В этом вся суть.
После того как в Эстонии была объявлена советская власть, эстонскую армию преобразовали в территориальный корпус Красной Армии. В составе этого корпуса я и участвовал в боях 1941 года. Тяжелейшие были бои.
в: Много ли ваших знакомых, друзей сражались на стороне фашистов? Общались ли вы после войны?
о: Для Эстонии Вторая мировая была одновременно и гражданской войной. Эстонский народ разделился: те, для кого лозунги социализма были неприемлемы, пошли в лагерь немцев. Это совершенно естественно. Как с ними складывались отношения? Да по-разному. Были случаи примирения. Но было и по-другому. Ведь у нас в республике кровь лилась аж до 1950 года.
в: Часто ли вы общались со своим двоюродным братом, бывшим президентом Леннартом Мери?
о: Почти не общались. Мы слишком разные — и по характеру, и по мировоззрению.
"Я думал, война продлится годик-полтора"
в: Какой эпизод войны вы чаще всего вспоминаете?
о: Я был тяжело ранен в июле 1941-го, в том бою, за который меня и наградили званием героя. Выздоравливал долго. Врачи не стали держать меня в госпитале. И я "долечивался", катаясь по стране. Вагон теплый, на станциях продовольственные пункты работают, сухарей и консервов можно набрать. Я вдоль и поперек проехал треть Союза. По сути это был первый месяц моего пребывания в СССР — я хотел узнать, куда попал. Разговаривал с тысячами людей. Это была ранняя осень 1941-го. Самые критические месяцы войны. Но никто, ни один человек не сомневался в окончательной победе. И это меня поразило.
в: А вы-то сами были уверены в победе?
о: Знаете, я был замполитрука.
в: Ну тогда ответ очевиден.
о: Далеко не так очевиден, как вы думаете. Когда эстонскую армию преобразовали в 22-й территориальный корпус, сохранился не только рядовой, но и офицерский состав буржуазного времени. Отчислили только тех, кто участвовал в военных судах, расстрелах... Политсостав же сформировали из других частей Красной Армии — то есть русских. Рядовые на русском не говорили, политруки не знали эстонского. Поэтому из эстонцев, из рядовых, подобрали ребят, которые владели русским. Их назначали замполитруками. И меня в том числе.
В первые дни войны я должен был провести политзанятие. В конце июня господствовал лозунг: "Мы немедленно перенесем боевые действия на территорию противника. Через три недели одержим полную победу". Такой был стиль. Но я понимал: надо ломать этот стиль к чертовой матери, победы за три недели не будет. Конечная победа — да, но путь к ней долгий, трудный и кровавый. Именно к этому нужно готовить людей, а не болтать, как мы шапками закидаем гитлеровские войска. Правда, я не предполагал, что война продлится четыре года, честно скажу. Думал, годик-полтора.
в: Откуда вы знали русский?
о: Мать у меня петербургская обрусевшая немка. Отец — эстонец, но успел поработать и в Петербурге, и в Москве, русским владел. Так что в семье говорили на русском. Да и когда жили в эмиграции, на всю Югославию нас было всего три эстонца. Общались с русскими, с белоиммигрантами. И учился я с их детьми.
"Красный флаг над Таллином вывесили не красные варвары, а сами эстонцы"
в: Многие эстонские политики, когда говорят об оккупации, упоминают 1944 год. Якобы в течение нескольких дней после того, как фашисты уже ушли из Таллина, а Красная Армия туда еще не вошла, над городом развевался трехцветный национальный флаг. И, мол, Красная армия вновь вторглась в независимую Эстонию...
о: Смешно. Действительно здесь политики часто рассказывают сказочку о том, что никаких боев за освобождение Эстонии не было. Немцы по стратегическим соображениям решили осенью 1944 года оставить Эстонию, торжественно передали власть эстонскому правительству, которое начало строить мирную жизнь. И тут через границу ворвались красные варвары, которые стали стрелять по флагу на башне Длинный Герман. И сбили его оттуда. Вы видели эту башню? Представляете, как можно оттуда сбить флаг? Только с помощью истребителя. С земли-то не достать. И такие мифы — на каждом шагу. Рассказы о том, что немедленно эти красные варвары начали сажать в тюрьмы женщин и детей, а 40 тысяч выслали умирать в Сибирь. Такие сказочки я слышал не раз.
Я прибыл в Таллин на следующее утро после того, как туда ворвался передовой отряд. Что происходило на самом деле, мне рассказывали очевидцы — ребята, которые первыми вошли в город. Да, немцы отступали. Но отступали они с боями. А наша задача была преследовать противника, не дать ему ни дня передышки. Потому что этот день мог быть использован для подрыва заводов. И башню Германа тоже заминировали. Вечером немцы начали эвакуацию. И когда наши передовые отряды ворвались в Таллин на следующее утро, последние немцы в порту грузились на теплоходы. Завязался бой. В это время на Длинном Германе действительно вывесили эстонский буржуазный флаг. Потом башню разминировали — и ребята тут же бросились наверх, сорвали флаг, повесели на его место красное знамя Победы. И сделали это не красные варвары из России, а самые что ни на есть эстонцы.
в: Как сложилась ваша судьба после войны?
о: В июне 1945-го я уволился из армии. Четыре года был первым секретарем ЦК комсомола, два с половиной года учился в Высшей партийной школе. Затем в 1951-м был исключен из партии по политическим мотивам. Была реальная опасность, что в Эстонии меня расстреляют. И я вместе с семьей уехал в Горно-Алтайск. После XX съезда меня полностью реабилитировали. Я вернулся в Таллин. Был назначен первым замминистра просвещения Эстонии, на этой должности проработал 20 лет. Когда началась вакханалия конца восьмидесятых, ушел на пенсию.
в: Вы — единственный ветеран в Эстонии, против которого власти возбудили уголовное дело за "депортацию эстонских граждан в 1945—1949 годах". На какой стадии оно сейчас?
о: Оно до сих пор официально не закрыто. Но уже года три меня не трогают. Это чисто политическое дело, абсолютно не связанное с тем временем. А связано оно с моей политической активностью сегодня. Мне просто попытались заткнуть рот и запугать. Но для меня как раз это и есть самое страшное — испугаться и заткнуться.
Справка "Известий"
В боях за освобождение Эстонии в 1944 году погибли 280 тысяч советских солдат и офицеров. Во время Второй мировой войны на стороне Гитлера сражалось около 70 тысяч граждан Эстонии, в Красной Армии — около 30 тысяч. 20 тысяч эстонцев сейчас получают от государства компенсации как "репрессированные советской властью".
|
