|
Борьба с государством – за Родину
– И как тебе такое невнимание?
– Через три часа после смерти Саши позвонили с Би-би-си. Потом с радио «Свобода». За комментариями обращались журналисты из Германии, Франции, США. А вот ты, журналист «Собеседника», – первый российский газетчик. И позвонил скорее по старой дружбе, чем в поисках информации. (С Акрамом мы знакомы с 70-х годов прошлого века, вместе начинали в «Комсомолке». – М.С.)
– Ты прав – именно по дружбе. Мне стало почему-то страшно за тебя. С Политковской ты трудился в «Новой газете», с Литвиненко – в Лондоне над книгой, слава Богу, с Гайдаром нигде не пересекался.
– Зато с его папой, Тимуром Аркадьевичем, адмиралом флота, был неплохо знаком. Помнится, на учениях, в бане, под водочку мы пели хорошие песни… Но если серьезно, то ведь все понятно. Полоний разделил пространство на «мы» и «они», и кто-то, естественно, еще теснее сплотился вокруг своего испытанного авангарда. А я в данной логике – «они». Все, что я могу сообщить, находится не в формате официальной версии. Понимаешь, моя информация – человеческая, а она неудобна в информационной войне, где используются имиджи, символы и подозрения. Сегодня мы живем во времени падающих подозрений, и мифы в нем дороже подлинной информации. Ситуация вообще странная – если я скажу добрые слова о Саше, выходит, я против существующей власти и Родины, а то и еще хуже – подозреваю наши спецслужбы в чем-то совсем нехорошем.
– А разве не подозреваешь?
– Конечно, подозреваю. Если дрессировщик лежит на операционном столе, то невольно всем кажется, что в этом только тигр может быть виноват. Подозревать спецслужбы обязательно надо! Именно они сегодня реально определяют уровень нашей свободы. А задача одна – раскрыть тайну убийства Литвиненко. Это нужно, как ни странно, всем: Западу, Востоку, Югу и Северу – кто там еще? Всем! Если следствие установит, что это было ловкое самоубийство – один разговор, если дело рук спецслужб – совсем иной. Если выяснится, что все, как всегда, организовал Березовский – то власть вздохнет с облегчением. Англичане тут же закуют его в кандалы и доставят в Россию – с большим удовольствием.
– Постой, но подозревать наши спецслужбы – не значит ли это бросать тень на собственное государство?
– Не катит. Если тебя останавливает гаишник и вымогает деньги, ты обвиняешь государство? Если в суде все решают взятки и связи, ты подозреваешь лично Путина? У меня вообще есть несколько эпатажная мысль, что мы, общество, должны бороться с государством – за Родину! Тот же самый Литвиненко совершил побег из организации, в которой работал, а классифицируется это, будто он нашей Родине изменил.
– Считаешь, что не изменял?
– А разве суд установил это? Читай заявление бывшего шефа ФСБ Степашина: «Литвиненко не владел никакой секретной информацией… Могу говорить это со стопроцентной гарантией». Саша, кстати, совершенно легально покинул страну – в ином случае Британия не предоставила бы ему убежище. Мне очень странно, что сегодня обществу неинтересны причины побега Литвиненко – от кого он бежал, от чего? Сегодня его называют бездарным опером, но если посмотреть личный список наград и благодарностей… Литвиненко, кстати, расследовал дело об убийстве Листьева – как такое могли поручить бездарю? В ином случае получается, что расследование не ставило перед собой цели найти виновных.
– Но ведь убийц Листьева, а главное – заказчиков преступления так и не нашли?
– Литвиненко считал, что нашел. В книге об этом сказано.
– Акрам, у тебя есть своя версия по поводу вероятных убийц Литвиненко? Не отомстили ли ему за дело Листьева?
– Честно скажу: мне до омерзения неинтересно, кто это сделал... А вот понять «за что?», сейчас, как мне кажется, не менее важно и даже более необходимо. Ведь способ борьбы за власть – а именно это, на мой взгляд, и стало причиной смерти Саши и Ани – определяет ее сущность.
– По-твоему, убийства Политковской и Литвиненко связаны с борьбой за власть?
– Безусловно. Выборы-2008 и полоний-210 сплелись в одну очень хлесткую плетку.
«Нас познакомил Березовский»
– Как ты познакомился с Литвиненко?
Друг адвокат Гольдфарб, супруга Марина
и отец Вальтер (его фото ниже) на похоронах
Александра Литвиненко в Лондоне
– Однажды зазвонил телефон. На трубе – Березовский. Чего он хотел? Пожелание было простое – есть парень, много знает, готов рассказать интересные вещи. Отсюда вопрос: возможно ли это оформить в виде книги?
– Ты сразу согласился?
– Да почему бы и нет! Интересная ж тема. Но я не знал, что это был за человек, а мне было бы трудно работать с человеком, который не вызывает у меня симпатии. Поэтому я попросил пару дней – для принятия окончательного решения.
– С чего ты начал свою разведку?
– Пошел к нему в гости. Познакомился с женой Мариной и сыном Толяном. В принципе я принял решение, когда увидел его жену. Как она говорила, как смотрела на Сашку, а он на нее – сыграть невозможно. Тут я понял, что она – это и есть самое главное в жизни бывшего чекиста.
– А козни, заговоры, подозрительные связи с чеченскими сепаратистами, «грязные бомбы», наконец?
– Тут, как говорится, не видел, не участвовал, не состоял.
– Что же ты увидел?
– Жилье, например. По дому сразу определяется уровень жизни, доходы семьи. Плюс, конечно, одежда, мебель, содержимое холодильника... Посмотрел и понял: «метро «Текстильщики», ну это моя такая классификация. Уровень средний, ближе к нижнему. Как там у Жванецкого про советского артиста, играющего богатого человека: как-то неуверенно входит граф в свой замок, и за бабочкой шея не видна. Так примерно жил в Лондоне и Литвиненко. Хотя, конечно, в квартире, нетипичной для обычного российского человека, где окружали не совсем привычные вещи.
– Чем все было так непривычно?
– Двухъярусная квартира в Кенсингтоне была ему «тесной» – ну не его размер! Может быть, потом привык, но тогда он был явно лишним в большом пространстве и оживал только на кухне. А вот вещи на нем и на Марине – вполне обычные, никакого Ferre или Armani. Еда самая простая. Причина солдатской простоты жизни была не в скупердяйстве – люди так привыкли жить, и перемещение в другое пространство явно причиняло им неудобства. Это как из пивнаря со своей кружкой переместиться в дорогой ресторан. Миллион тарелок, а воблу-то куда положить?
– Этот дом ему Березовский купил?
– Нет, ту квартиру, а вовсе не дом он снимал и, естественно, платил не сам. Просто физически бы не смог.
– Саша говорил тебе, чем зарабатывает на жизнь семьи?
– На тот момент семья получала пособие от правительства Англии и, естественно, что-то доплачивал Березовский, ведь Саша спас ему жизнь… Они совершенно не знали английского языка. Напомню: ко времени нашей встречи Литвиненко прожил в Лондоне всего 10 месяцев. Поэтому Саша и Марина усиленно изучали язык – без него ни о какой работе нельзя было и думать.
Контакты участились после гибели Политковской
– Но вернемся к теме знакомства.
– На следующий день мы ходили по городу, болтали буквально обо всем, зашли перекусить. Я увидел, как Сашка быстро смел тарелку спагетти и тщательно вытер ее куском хлеба. Мне стало совершенно очевидно, что подполковник – «наш человек». При его звании и должности можно было бы обеспечить себе иные привычки. В нашей стране такие погоны и ксива – это положение, при котором с коркой к пустой тарелке уже не полезешь. Я сопоставил это с тем, что рассказывалось о нем у нас, и понял: все ведь не так однозначно.
Вот и сейчас читаю о Сашке самое разное – неадекватен, психически нездоров. Да, нервозность я тоже заметил. Ему порой невыносимо было в Англии. Болезненно русский человек, он и страдал. Он привык к активной деятельности, и вдруг – нечего делать. А мозг-то привык постоянно исследовать все, что вокруг. Вот он достает из кармана фунт стерлингов, увесистую такую монету. «Видишь, – говорит, – хитрецы какие. Эту тяжесть в кармане долго не поносишь. Так и хочется побыстрее избавиться…»
Или по Гайд-парку гуляем. Люди вокруг – ходят, бегают «на здоровье», и тут же собаки. Что удивительно: ни одной из них не взбредет в голову броситься вслед убегающему человеку или залаять ни с того ни с сего. Селекция, подмечает Литвиненко. Каждая особь, которая гавкнула на человека, здесь усыплялась. Пока не выросло поколение животных, не способных повышать на людей голос. Саня мне говорил, что так же и со спецслужбами надо – воспитывать в них такой вот инстинкт «нетявканья».
– Так для тебя Литвиненко положительный персонаж?
– Моя оценка не имеет никакого значения. Хочу только заметить, что версия его сотрудничества с «Аль-Каидой» несостоятельна. У опера особые отношения к терроризму, они срабатывают на уровне инстинктов. Он ненавидел любые проявления терроризма. Версия самоубийства тоже сомнительна. Добровольно уходят только те, кого нигде не ждут, кто уже никому не нужен. Сашку и ждали всегда, и любили.
– Я читал книгу Литвиненко, там, на мой взгляд, много фантастики и даже не научной. Ты проверял информацию, когда писал об этом?
– Это книга Александра Вальтеровича Литвиненко, а не моя. Автобиография по сути. Я только «перевел» ее на русский язык, сохранив при этом стилистику автора и его интонацию. Но фактура целиком и полностью – авторская. Представь себе, как я мог проверить такой, например, факт, когда простой опер Литвиненко скромно задает вопросик: «А не хотите ли вы, Николай Дмитриевич, стать директором ФСБ?»
– Он задавал этот вопросик кому – Ковалеву?
– Ну да. И объяснил: мол, сидели мы вчера за чаем и обсуждали. Меня, Николай Дмитриевич, спросили, а, мол, кто вы такой, что из себя представляете. Ну, я и рекомендовал. Вы не против?
Понятно, что я несколько утрирую. Скажи, как я мог проверить этот факт? Но я верил Литвиненко. Потому что довольно часто в нашей стране случается нечто подобное. Помнишь, журналисты рассказывали байку о том, как Примаков стал премьером? Сначала подошел к нему в джинсах наш с тобой бывший сослуживец Валя Юмашев и с легкой неохотцей спросил – мол, Максимыч, а есть ли желание кабинетиком министров покомандовать? Когда Примаков возмутился таким политесом, вмешался Е.Б.Н. и лично впряг политического тяжеловеса. Потом и другое, говорят, случилось. Один человек подошел и спросил – мол, Владимир Владимирович, а не хотите ли вы порулить страной? Пока невозможно проверить эти факты. Но все почему-то верят, что такое в России могло произойти. В Англии – нет, а в России – сколько угодно!
Сегодня разговоры идут о преемнике. Причем механизм почти такой же – мол, Палыч, а не хочешь ли стать президентом? Вот о чем книга Литвиненко. О том, как и что крышуют органы. Как работают со СМИ и с Думой. Экс-директор ФСБ Ковалев заявил по «ящику» о том, что Литвиненко был ярым сторонником создания УРПО (одно из самых секретных подразделений – Управление по разработке и пресечению деятельности преступных объединений. – М.С.) Что ж получается: «бездарный» опер убедил все руководство ФСБ в том, что надо не судить главарей банд и отдельные неугодные личности, а уничтожать их без суда и следствия, а затем сам же на весь мир поведал о таком безобразии?
Нет, я ничего не проверял, но и не сочинял от себя. Я просто записал довольно любопытную оборотную сторону жизни спецслужб. Наверное, многим она покажется неприглядной. Но какая уж есть.
– Вы дружили до последнего времени?
– Плотного общения не было. Иногда Саша звонил мне из Англии, передавал свои статьи по электронной почте. Спрашивал мнение – видимо, ценил какой-то мой журналистский опыт. Он ведь был новичком в журналистике – пафос его просто душил. Я подсказывал, что это как раз не самое главное. Контакты участились после гибели Политковской. Эта трагедия всех нас жутко расстроила, Литвиненко дружил с Анной.
– Александр вел собственное расследование?
– Он же опер – конечно! Мне он сказал, что слишком хорошо знает механику этого производства и «в принципе знаком со многими, кто мог это сделать». Такие слова были.
– Бывший чекист предполагал, что подобное может случиться и с ним?
– Он ощущал угрозу. Но при этом прекрасно понимал, что перед такого рода опасностью беззащитен. Саша никогда не был Джеймсом Бондом. На Родине он боролся с коррупцией и терроризмом. Профессиональной подготовки разведчика, каких-то специальных навыков самосохранения у него, разумеется, не было.
– И у тебя, насколько мне известно, таких навыков нет тоже?
– Когда погиб Саша, меня стали предупреждать – не высовывайся. Уровень опасности резко поднялся.
– И все-таки даешь интервью…
– Ну, это ж по дружбе.
|
