|
За скандалом с отравлением полонием никто не попытался понять: кем на самом деле был человек, переполошивший всю Европу?
Он русский - и это многое объясняет...
В контексте того, что весь этот месяц пишут об Александре Литвиненко, то, что я сейчас скажу, возможно, многих удивит: на самом деле он был хорошим человеком! Идеалистом, запутавшимся в собственных страхах, мальчишкой, так и не повзрослевшим до 43 лет. Ну посмотрите на эти фотографии: ему же НРАВИЛОСЬ воевать! И снимок с допроса какого-то бакинского террориста явно тоже был сделан не случайно. «Он был настолько русский человек, насколько человек может быть русским», - сказал о нем старейший работник Би-би-си Леонид Финкельштейн. Что он имел в виду? Немыслимый славянский романтизм, безбашенность («Он был храбрый, как фокстерьер») и страстность. ТАК любить свою родину и ТАК ее ненавидеть воистину может только русский.
- Скажите, а ваша семья всегда была в оппозиции к власти? - спросила я у его отца Вальтера Александровича Литвиненко.
- Нет, мы всегда были патриотами своей Родины, - удивился вопросу он. - У нас все были военные. Прадед мой был уланом еще в царской армии. Отец был летчиком, две войны прошел и однажды разбил пластиковую хлебницу о Сашину голову лишь только за то, что Саша сказал: «Я не хочу быть вонючим солдафоном». «Я тебе, - говорит, - что, вонючий солдафон?» - и хлебницей хрясь по башке... Мать у меня хотела, чтобы меня звали Вальтером - Вальтера Скотта начиталась. А так я никакой не немец, и Саша мой не немец. Он даже в армию пошел в 17 лет - мы всех немножко обманули. И были очень рады, что он с отличием окончил военное училище и стал лейтенантом. И что в особую Московскую дивизию имени Дзержинского поступил - туда самых отборных брали. И в КГБ тоже брали только лучших. Когда он позвонил мне: «Папа, а я хочу в КГБ переходить», я сказал: «Конечно, переходи, Саша, будешь защищать Родину от внутренних и внешних врагов». Мы гордились своим внуком и сыном.
- А что же тогда с его патриотизмом-то вдруг произошло?
- Приезжаю я как-то в Москву - а он в расстроенных чувствах: «Мы бандитов ловим, рискуем своей жизнью, а эти гады-генералы их отпускают»...
По версии же Ахмеда Закаева, с которым Литвиненко дружил и жил в Лондоне на одной улице, психологически сломался Александр не в Москве, а гораздо раньше, когда участвовал в первой чеченской войне.
- Он мне как-то рассказывал, что допрашивал группу молодых чеченцев, среди которых был 15-летний парень. «Что ты полез в эти вооруженные бандитские организации, тебе учиться, жить надо?» - спросил его он. И парень ему ответил: «Я не один - весь класс уходил, и я ушел». И тогда он в первый раз задумался о том, что просто так всем классом в бандиты не уходят. И с этого времени в нем лично произошли перемены по отношению к тому, что происходит в Чечне.
Вот что еще важно: Литвиненко не очень ложится под определение «изменник Родины», потому что в классическом смысле слова он ей не изменял. Ну не знал он никаких государственных секретов! Когда ему в 2000 году по поддельному паспорту удалось улететь в Турцию, куда по просьбе Березовского срочно при- ехал американский правозащитник Александр Гольдфарб, они стали думать: как получить политическое убежище?
«Саша, у тебя есть секреты на продажу?» - прямо спросил его Гольдфарб.
«Главный секрет, это кто сколько в Конторе берет и по какой таксе», - честно ответил тот.
Убежища за это не дают.
Но и не казнят - тем более через четыре года после того как его скандальная книжка («Лубянская преступная группировка». - Авт.) вышла в свет!
Невероятно контактный (абсолютно все рассказывали - он ВСЕМ звонил по 6 - 7 раз в день!), активный до умопомрачения, не знающий, куда применить энергию, как и любой типичный русский, видящий только черное и белое и не замечающий полутонов, - вот каким был Александр Литвиненко.
Из таких на самом деле нередко получаются фанатики.
Известный советский диссидент Владимир Буковский, смущаясь, рассказывал: «У него было религиозное ко мне отношение. Очищение ему было нужно. Будто бы он осквернился, а потом очистился. Но я сказал: в моих глазах ты не подполковник ФСБ, а зек - потому что отсидел 9 месяцев, и этим все очищено. У меня есть тюремная телогрейка - кто-то из друзей подарил много лет спустя - так вот, он просил: «А можно я в ней сфотографируюсь?»
Мудрость наступает тогда, когда человек перестает сражаться с мельницами и понимает, что мир устроен несправедливо. Александр Литвиненко, похоже, этого так и не понял.
Почему Литвиненко принял ислам?
Да все из-за того же революционного романтизма.
Нет, предпосылки, конечно, были: детство его прошло в Нальчике, среди мусульман. Сестра вышла замуж за кабардинца. «Считайте, что мы - тоже люди кавказской национальности», - сказал мне при встрече его отец Вальтер Александрович. Но православный крест его сын не снимал вплоть до 4 ноября! Отец, собственно, и спешил к нему для того, чтобы рассказать: «Я молился Сергию Радонежскому, через него к Господу обращался. И вдруг на кухне появился свет. Позвал жену, думал галлюцинирую. А она говорит: тоже вижу. Значит, все будет хорошо! И поехал в Лондон. Перекрестил его, подошел, «Отче наш» прочитал и говорю: «Саша, Сергий Радонежский снизошел светом». А он глаза открывает и говорит: «Папа, я принял ислам». Я онемел. А потом говорю: «Саша, это не важно. Хорошо, что не сатанизм и коммунизм. А у нас в семье одним мусульманином будет больше».
В отличие от тех, кто думает, что неожиданный ислам Александра Литвиненко - это результат помутнения разума перед смертью, Ахмед Закаев настаивает на том, что его друг шел к этому решению очень давно.
- Летом он был в Иерусалиме, посетил практически все святые места. Единственно недоступной для него осталась мечеть. Но он привез мне в подарок Коран и спросил: «А можно посетить мечеть немусульманину?» Я сказал: можно. Он предложил: «Ну мы тогда вместе туда пойдем». А 4 ноября объявил, что все для себя решил. Потом, когда ему стало хуже, повторил: «Я могу умереть, но я хочу, чтобы меня похоронили по мусульманским обычаям и чтобы в будущем мой прах был перевезен на Кавказ, в Чечню». И до последнего момента, пока не произошла остановка сердца, он был абсолютно трезвым во всех высказываниях. Работал по 16 часов в день с полицейскими.
То есть тот факт, что потомственный казак Александр Литвиненко принял перед смертью ислам, - никакой не вызов. Это абсолютно укладывается в его психологический типаж. Он все делал по принципу: люблю или ненавижу.
Американские горки
«Путаник, но страшно свой же», - сказал о таких, как он, Шолохов.
Не сломался бы в 1998-м Литвиненко - и был бы сейчас ого-го каким российским патриотом! А он сломался - и не за пять сребреников, как это пытаются представить. Он шашкой за так махал.
Жаль его, если честно. И того, что судьба его развернула с его подростковой любовью к родине, и что от его смерти некоторые только выиграли.
Я разговаривала с теми, с кем он дружил... Ну не видно скорби у них в глазах! Одно торжество: «А вот как мы Россию сделали!»
Я долго думала над этим парадоксом: ну что им всем надо-то? Ну ладно Березовский с Закаевым - у них ранены личные амбиции. Но Александру Гольдфарбу, уехавшему в Соединенные Штаты лет этак 30 назад (это именно он представил общественности последнее заявление Литвиненко. - Авт.), какое теперь до России дело?
Ответ неожиданно нашелся в последней книжке Литвиненко «Преступная лубянская группировка», в предисловии к которой Александр Гольдфарб весьма талантливо пишет о причинах того, почему 6 лет назад он, бросив все, рванул в Турцию помогать Александру, которого тогда почти не знал. «Ностальгия по прошлому, возможность вернуться на 25 лет назад, когда при других обстоятельствах мне самому пришлось испытать то, что должен чувствовать сейчас Саша - опьяняющую смесь внутренней свободы и безграничной уязвимости человека, который бросил вызов репрессивной системе, и вот - не раздавлен, жив и, может быть, даже оставит монстра в дураках! Это чувство победы над собственным страхом, забытое за годы американского благополучия, дремало на задворках моего сознания четверть века, с тех пор, как в мрачной Москве 70-х годов я распространял книжки Солженицына и передавал западным корреспондентам сведения о политических заключенных».
Ах, вот оно что! Адреналин. Сладкие воспоминания о том времени, когда от страха и восторга сердце ухало, как на американских горках...
По-настоящему во всей этой истории жалко лишь отца Александра Литвиненко, Вальтера Александровича, абсолютно беззащитного в своем горе.
- Как вы с таким настроением собираетесь дальше жить в нашей стране? - спросила его я. А он вдруг закричал, наливаясь кровью:
- Путин пусть боится! Я его ненавижу так, что, когда его за уши возьму, у него голова треснет!
И потянулся руками к моим ушам. В какой-то момент мне показалось, что он их сейчас оторвет...
- Послушайте, я же не Путин! - воскликнула я. Он опомнился.
Ни Закаев, ни Гольдфарб за мои уши не заступились. Только младший сын Литвиненко, Максим, осторожно прошептал отцу: «Тише, тише...» Вы подумайте: до чего нужно было довести и как обработать профессионального врача-психиатра, кем всю жизнь проработал Литвиненко-старший, чтобы он искренне поверил в то, что приказ убить его сына пришел из самого высокого кабинета в Кремле...
«Слишком много подонков»
За что же все-таки Александр Литвиненко был так жестоко наказан?
Борис Березовский, который все это время хранит демонстративное молчание, порадовал нашу газету целым абзацем: «Я не кривляюсь. Я верю в вашу искренность, хотя вы и работаете в «Комсомольской правде». Это принципиальная позиция, и она рациональна. Я вообще не хочу ни на чем настаивать. Я хочу, чтобы настаивали обстоятельства - они значительно убедительнее любого интервью. Я свято верю в британское правосудие и уверен, что Скотленд-Ярд найдет настоящих преступников и вы вынуждены будете это опубликовать. Вот тогда и поговорим».
Ахмед Закаев подчеркнул: в последнее время Литвиненко начал очень часто говорить фразу: «Вот если меня убьют...» Чувствовал? Или знал, за что конкретно?
- В последний раз он это произнес, когда мы ехали 1 ноября домой. Оказывается, он уже получил смертельную дозу. Он мне позвонил утром и сказал, что сегодня получит информацию о возможных убийцах Анны Политковской. В машине начал читать бумаги эти злополучные, который он получил от Скарамеллы. Но я к этой информации отнесся очень скептически. Сказал: это можно за полтора часа сочинить. Он говорит: «Нет, Ахмед, это очень серьезно». Пообещал через полтора часа зайти продолжить разговор. И все, не пришел больше.
Закаев, как и Березовский, осторожен в высказываниях, ссылаясь на то, что дал подписку в полиции. Рупором его мыслей является Литвиненко - старший, от которого тот не отходит ни на шаг:
- Я ему говорил: «Саша, ты осторожнее - убьют ведь». Он: «Папа, они побоятся здесь меня тронуть. У них у всех здесь счета, дети учатся». Я знаю, что это сделал Ковтун, только он. Государственники траванули - больше некому.
Но зачем было убивать человека, который не представлял никакой опасности! Ну писал глупые статьюшки, развешивал их в Интернете, но к ним нельзя было относиться серьезно! Даже его «духовный отец» Владимир Буковский признает: вот напишет Литвиненко статью, пришлет по Интернету и спрашивает того: «Ну как»? А Буковский и говорит: «Плохо, Саша! Слишком много в твоей статье «подонков» - на три строки восемь штук...»
Странно вот что: и Закаев, и Березовский являются для российского руководства гораздо большими раздражителями, чем был Литвиненко!
- Вы хотите спросить, почему не убили нас, да? - подхватил мою мысль Ахмед Закаев. И объяснил: - В отличие от меня и от Березовского Александр с учетом его опыта работы в этой структуре и того, что он по сей день получал оттуда информацию, всегда оперировал фактами и приводил такие доводы, которым трудно было противостоять. Это один момент. Второй: мы с Борисом - просто враги государства. А он был личным врагом. Он не только родину предал - он предал дело, которое его воспитало и из которого он вышел.
Неожиданный поворот в расследовании того, что произошло в ноябре в Лондоне, подкинул Владимир Буковский:
«В последние 9 месяцев Саша у Березовского уже не работал и консультировал полицию всего мира. Его вызывали, когда запутывались совершенно с РУССКОЙ МАФИЕЙ.
Он распутывал концы преступлений мгновенно. Он невероятно способный был сыщик. У него же память была феноменальная! Он говорит: след ведет в кабинет такой-то к такому - то и тут же на память дает мобильный и служебный телефоны. Говорят, в Италии с его помощью поймали каких-то украинских террористов». А еще поговаривают, что аресты русской мафии, которые прошли в Испании прошлым летом, тоже произошли с его помощью... Кроме этого, за последние несколько месяцев Александр Литвиненко консультировал полиции Израиля и Финляндии. Может быть, мафии он мешал гораздо больше, чем по громким версиям госструктурам?
Не пейте чай с незнакомцами
В первый раз в жизни привезла из-за границы обратно домой полный чемодан шоколадок и бутылок, купленных в Москве в подарок. Не берут. Ведь как было раньше: набиваешь сумку сувенирами с родины - и вперед. А теперь: «Что вы, мне сладкое нельзя», «Какая водка? Здоровье не позволяет». Чай и кофе с незнакомцами тоже пьют с опаской. А о том, чтобы взять из пачки чужую сигарету, вообще речи не идет! А все полоний.
Брезгливо презрительное отношение европейцев к выходцам из России - первый итог этой захватывающей международной драмы. Ну как если бы у нас в Москве в каком-нибудь общежитии вдруг перерезали друг друга африканцы. Мы бы что сказали? Мало того, что понаехали, так еще и свои мачете с собой привезли... Вот так и тут: к какому бы результату не пришло следствие - Россия все равно проиграет. Если не найдет подтверждения версия о том, что таким образом сводят счеты с «бывшими» спецслужбы, останется другая: русская мафия обнаглела настолько, что устроила в центре Лондона разборки с применением радиологического оружия...
Чай не становится сладким, если повторить это вслух двести раз. В политике же иначе. Иллюзий нет: любовь к России и русским в Британии прошла. От всей этой истории выиграли только две партии. Первая - чеченская: никогда еще на Западе столько не писали о предыстории первой чеченской войны, как сейчас, когда не стало Литвиненко. И вторая, антироссийская - потому что в таком тоне о нас не говорили и не писали лет 20, со времен «холодной войны». Что интересно - тогда цены на нефть тоже были высоки, как никогда...
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Александр ЛИТВИНЕНКО родился в 1962 году в Воронеже. В 1980-м был призван в армию. С 1988 года работал в органах контрразведки КГБ СССР. С 1991 года - в центральном аппарате ФСБ. Специализация - борьба с терроризмом и организованной преступностью. Дослужился до подполковника, заместителя начальника 7-го отдела. В ноябре 1998-го дал скандальную пресс-конференцию, объявив, что руководство ФСБ приказало ему убить Бориса Березовского. 1 ноября 2000 года в лондонском аэропорту Хитроу вместе с семьей попросил политического убежища.
А В ЭТО ВРЕМЯ
Скотленд-Ярд заинтересовался тремя британскими компаниями
Одна из них по заказу Березовского собирала компромат на Владимира Путина
Вчера получила подтверждение версия, выдвинутая «КП» в номере за 14 декабря, - о возможной связи ряда охранных британских компаний с «делом Литвиненко». В прессу просочилась информация, что детективы Скотленд-Ярда нагрянули в офисы сразу трех частных организаций, специализирующихся на услугах в области безопасности: RISC Management, Titon International и Erinys International.
- Мы не будем скрывать, что Александр Литвиненко и Андрей Луговой действительно были у нас в середине октября. А на прошлой неделе к нам приходили детективы Скотленд-Ярда, - рассказали вчера «КП» в RISC Management. - Однако, пока идет следствие, комментировать мы ничего не будем.
Не стали ничего говорить и представители Erinys International. Правда, признались, что Литвиненко у них бывал.
И еще одна деталь. Французская газета «Монд» сообщила, что ранее RISC Management по заказу Бориса Березовского пыталась собрать некое «досье с компроматом» на Владимира Путина.
|
