|
Шамиль — боевик запаса. Учебка в Сержень-Юрте. Нападение на Дагестан. Военные сборы в отряде Халилова. 32 года. Рядовой. После нашей колонки мятежники выпишут Шамилю белый билет. Этого он и добивается.
Трофейная флэшка
Шамиль шил шапки — исконный промысел левашинских даргинцев. Жена ждала второго ребенка. Тихо жил в Хасавюрте. Решил: все осталось в прошлом. Прошлое прислало связного.
Весной этого года в Дагестане застрелили курьера боевиков. Среди прочего нашли у него флэшку со снимками. На одной из фотографий Раппани Халилов — дагестанец, чеченский полевой командир. Рядом с ним Шамиль Магомедов.
Шамиль уже числился в оперативном розыске, но всерьез его не искали. Особых причин не было. Вроде ездил в Чечню учиться исламу. Не более того. И вдруг портрет с самым известным дагестанским террористом.
Шамиль жил дома только зимой. На лето уезжал в Казахстан, торговать сшитыми за зиму шапками. Не надеясь отыскать Магомедова в Казахстане, оперативники ждали осени, чтоб взять его по приезде. Но тут подоспел ультиматум Патрушева о снисхождении мелким боевикам, явившимся с повинной. Оперативники переговорили с родственниками Шамиля, те позвонили в Казахстан, Шамиль срочно вернулся домой, чтобы наконец выяснить отношения с властями. Большой вины за собой не чувствовал. Приехал, пошел в милицию. Там ему предъявили фото.
Оперативник следил за реакцией. Испуга не было — удивление. Себя Шамиль узнал сразу, чуть позже вспомнил и встречу с Халиловым в Чечне летом 2003-го. Но о том, что его снимали, — не знал. Непростую историю этой фотографии я расскажу чуть позже.
По словам Магомедова, участия в боях и терактах он не принимал. Так, крутился возле боевиков в юношеских поисках справедливости. И ушел от них не потому, что что-то вдруг осознал, а просто остепенился, обуржуазился, растолстел. Этакий бывший скинхед, торгующий компьютерами, то бишь шапками. Милиционеры, крутившие его так и эдак, Шамилю верят, а мне и сам бог велел. Но сначала я расскажу о его командире — Раппани Халилове. Который справа на карточке.
Умный, решительный, осторожный
Родная пропаганда учит, что боевиками становятся религиозные фанатики, беглые каторжники, наркоманы да нищие бедолаги, готовые убить за фальшивую сотню. Их называют членами незаконных вооруженных формирований, как какую-нибудь нелицензированную охранную фирму, и никогда — мятежниками, хотя война за торжество шариата — это именно попытка “свержения конституционного строя” светской России, то есть “вооруженный мятеж” — статья 279 Уголовного кодекса. Их не считают мятежниками, чтоб не признавать факта мятежа на Кавказе. Потому что мятеж — это идея и политика, а незаконные вооруженные формирования — обреченные банды, которые мы скоро все перебьем, если они не сдадутся.
Я отказываюсь видеть в противнике идиота. Не верю, что главарь дагестанского террористического подполья Раппани Халилов набирает в свой отряд исключительно жадных подонков и неудачников, чтобы потом с этим сбродом взорвать Кавказ.
— Те, кто знает Халилова, отмечают в нем мужественность, сообразительность, аналитический ум, способность быстро разобраться в ситуации и принять решение, — рассказал мне один из старших офицеров дагестанского МВД. — Поэтому Халилов и выбился в лидеры. Сейчас он живет в Чечне, время от времени появляется в приграничных районах Дагестана, ставит задачи и уходит обратно. Сам инструктирует своих людей. Как себя вести, как использовать технические средства, как обращаться со взрывчаткой, как выстроить систему конспирации. Очень осторожен. Прежде чем где-то появиться, посылает разведку. “Секреты” наблюдают за поведением жителей, за передвижением транспорта. Был случай, когда люди Халилова специально открыли продуктовый ларек вблизи конспиративной квартиры. Ларек работал круглые сутки, лжепродавец отслеживал обстановку. Всех, кто появлялся в округе, тайно проверяли. Каждого человека, каждую машину.
Мятежник из малого бизнеса
Раппани Халилов — а после уничтожения Басаева это, пожалуй, самый опасный мятежник в Чечне — в свое время подался к Хаттабу не из тюрьмы и не из наркодиспансера, а из благополучной лакской семьи и успешного малого бизнеса — в Буйнакске у него была своя пекарня. Служил в погранвойсках, охранял границу с Монголией, после армии женился, растил ребенка, жил обывателем, выпивал. А в 30 лет перестал пить, продал пекарню, бросил семью и ушел воевать против неверных. Отец его проклял по федеральным каналам. Вот не вижу я здесь дешевых мотивов. Мотивы скорее высокие, хотя и враждебные России. Мы не сможем одолеть мятежников, отказывая им даже в малейшем благородстве. Силой террориста не победить, тот, кто бьет в спину, всегда сильнее. Подпольщиков на Кавказе уничтожают чуть ли не каждый день, но их смертность не превышает “рождаемости”. Чтобы отсечь от боевиков молодое пополнение, нужно переиграть бандитов политически, дискредитировать враждебную нам мораль, духовность, идеологию. Но для того, чтобы с этим бороться, надо для начала признать, что все это — и мораль, и духовность, и идеология — у врага есть.
— А почему Халилов ушел на ту сторону, что его заставило, кто на него воздействовал, кто завербовал — для нас белое пятно, — продолжает мой собеседник. — И с родителями его работали, и с другими родственниками. Не нашли причины. Нет предпосылок — хоть убей. И уровень достатка здесь роли не играет. В подполье и состоятельные люди уходят, куда богаче Халилова. Обычно вербовщики ищут своих жертв среди верующих. А Халиловы — глубоко верующая семья. Дед у Раппани религиозный, уважаемый в городе человек. Может, на религии его зацепили?
Мне кажется, я знаю, почему опера уже семь лет не могут понять, зачем пекарь Халилов перешел на нелегальное положение. Они ищут внешнюю причину. Ищут наставника, вербовщика. Который рассказал бы на допросе: я, такой-то, запудрил мозги гражданину Халилову такого-то числа такого-то месяца в такой-то мечети после пятничной молитвы. Это подход милицейский, под протокол. А причина перерождения может быть внутренней, интимной. Жил в Буйнакске молодой человек, мужественный, сообразительный, решительный. Занимался бизнесом, читал книжки, смотрел телевизор. Думал своими аналитическими мозгами о славе, о религии, о смерти. Спрашивал себя, кто он такой по жизни. Мог и дальше так жить, стать в конце концов как его дедушка — мудрым и уважаемым человеком в Буйнакске. Но не захотел, круто поменял жизнь — и в итоге он лидер дагестанского террористического подполья. Посылает людей на смерть, других людей убивать. В авторитете. В федеральном розыске. Тоже карьера. И теперь ему, как любому командиру, нужны надежные бойцы. Отличники боевой и, главное, политической подготовки. Люди верящие и верующие. Самоотверженные солдаты, готовые погибнуть за идею, потому что за деньги ни одна зараза погибать не хочет. И если в его отряде тем не менее преобладают висельники, так только потому, что искренний человек по нынешним временам — редкость. Такой, например, как Шамиль Магомедов.
Райский Юрт
— Жил в Хасавюрте Салман-проповедник, — рассказывает Шамиль. — Молодой парень, моложе меня. В 98-м мне уже 24 исполнилось. Женился. Всего мне хватало, духовного умиротворения искал. Ну и романтики, что ли. Восемь классов закончил, СПТУ, в армии не служил, почки больные. А в мечетях призывали к исламу. Шариат — это справедливость, шариат — это мир. Салман так красиво рассказывал. Я к нему подходил с расспросами: это как, а вот это как? Салман сказал, что в Чечне, в Сержень-Юрте, есть шариатская территория. Люди живут как братья. Нет воровства, все равны, никто друг друга не обижает. Можно туда съездить, заодно Коран подучить. Там центр учебный в бывшем пионерлагере. “Талибан” называется. В начале 99-го мы с Салманом поехали в Чечню. Сначала Салман, потом я. Ехал на две недели. Корану поучиться, но, главное, на людей посмотреть, которые по шариату живут. Первое, что увидел, — пост. БМП и люди с оружием. Я знал, что рядом военный лагерь, но здесь же вроде Корану учат. Салман меня встретил. Я спросил, почему нас охраняют, будто в тюрьме. Он ответил: снаружи много врагов. Две недели Коран учили, как правильно аяты читать. Потом перевели в соседний корпус, еще две недели автомат разбирали. Я хотел сразу уехать, но сначала достоинство не позволило, а потом интерес проснулся. Старшим там был какой-то араб. Перед отъездом он сказал мне: “Ты, мусульманин, хорошо, что приехал. Сам видишь, террористов здесь нет. Живем, ни с кем не воюем. Дома не говори, куда ездил. Для твоей же безопасности”. В Сержень-Юрте я сел в автобус и вернулся домой. Жене сказал, что в Ставрополь ездил, за товаром. Неудачно.
— Тебе в Сержень-Юрте понравилось?
— Понравилось. Сам прикинь, заходишь в столовую, а тебе место уступают.
Спустя полгода после обучения в чеченском “Талибане” Шамиля Магомедова призвали на газават. О том, как он воевал против русских, читайте во вторник.
|
