|
Ночь с 16 на 17 июля 1918 года, Екатеринбург, дом инженера Ипатьева, лестница, ведущая в подвал. По ней спускаются невысокий, моложавый человек в военной тужурке, статная, стареющая, все еще красивая дама, их дети, медик Боткин, повар Харитонов, комнатная девушка и лакей Трупп. В подвале Николай II и его семья сядут в ряд, чтобы позировать фотографу. Дальнейшее известно: вместо фотографа в подвал войдут 12 красноармейцев из интернационального отряда, комендант "дома особого назначения" Юровский объявит о предстоящем расстреле. Николай Романов воскликнет: "Что? Что?!" - и загремят выстрелы. Решение Уралсовета поставило точку в истории древней династии. О смысле того, что случилось июльской ночью, историки и политологи спорят до сих пор. Для политологов это представляет едва ли не больший интерес - в 2005-2006 годах конец дома Романовых стал модной общественной темой.
Каким человеком был последний русский император? Почему он кончил свою жизнь под пулями екатеринбургских рабочих, немецких и венгерских красноармейцев из бывших пленных? Была ли у этого историческая альтернатива? Отчего об убийстве царской семьи говорят до сих пор? На эти вопросы мы будем отвечать по порядку.
ФАТАЛИСТ НА ТРОНЕ
Николай Александрович Романов был милейшим, тактичным, доброжелательным человеком. В императоры огромной, проблемной, переживающий тяжелые времена страны он не годился. В Николае II мирно уживались железное упрямство и безволие, готовность не уступить ни на йоту и покорность судьбе. Он так и не принял конституционных перемен 1905-1906 годов и по-прежнему ощущал себя самодержцем, а по мере того, как страна катилась в пропасть, в нем крепло ощущение неотвратимой, неизбежной беды. Об этом вспоминал французский посол Морис Палеолог: 1916 год, император тихо говорит, что он обречен и всегда об этом знал. Его день рождения приходится на день Иова многострадального. Он все видел, многое понимал, но не мог ничего сделать - для этого ему пришлось бы изменить самого себя. На это Николай Романов был не способен.
Александр III, волевой, харизматичный и очень неглупый человек сумел осадить историю, и Россия замерла на полпути между средневековой сословной и конституционной монархией. А его сын, на беду, вырос глубоко частным существом: он обожал своих домашних, любил друзей, из него, пожалуй, вышел бы неплохой командир полка. Принять перемены он не мог, сопротивляться им не умел, у него не было ни гибкости, ни жесткости, ни воли. Глубоко заурядный, милый, всей душой цепляющийся за прошлое человек оказался в не своем времени и не на своем месте. Результат этого стал катастрофичным не только для него, но и для всей страны.
ПРЕЛЮДИЯ К БУНТУ
Николая II убили большевики, но империю разрушили не они. В охранном отделении служили высокопрофессиональные люди, экстремистские партии и движения находились под жестким контролем. К 1917 году у большевиков не было широкого влияния ни среди рабочих, ни среди интеллигенции, ни тем более в войсках. Февральскую революцию сделало общественное мнение (или, как сейчас говорят, - "пиар"), вполне умеренные по меркам ближайшего будущего перебои с продовольствием и разболтанные, невыученные, не желающие идти на фронт солдаты запасных полков. Всего этого хватило для столичного бунта, который был бы быстро подавлен. Вышедшие на улицы солдатики кричали: "долой самодержавие, да здравствует батюшка-царь!", похожему на императора полковнику они, по свидетельству эсера, будущего писателя и литературоведа Виктора Шкловского, устроили овацию. В революцию, да еще и успешную, уличные беспорядки превратила позиция политической, экономической и военной элиты.
Самодержавие - отечественный вариант абсолютной монархии - было неадекватно ХХ веку, и живущая в ХХ веке интеллигенция это понимала. После 1905-1906 годов российское государство изменилось, но Дума не была полноценным парламентом. В повестке политического дня стояли новые перемены, с ответственным перед Думой кабинетом министров, а то и республикой. В обычное время эти перемены бы затянулись на десятилетия, но все же произошли - ленинская депрессия 1914 года не случайна, в то время шансов у экстремистских партий не было. Все изменила долгая, тяжелая, неудачная, унизительная для национального чувства война.
Сравнивая тогдашние российскую и немецкую армии, Черчилль сказал: "твердый нож режет дерево". Побить немцев (не австрийцев и турок!) нам не удалось ни разу: к 1916 году кадровое офицерство было выбито, на его место пришли прапорщики и поручики из приказчиков и студентов. Не было и прежней, вымуштрованной армии: ее заменило многомиллионное, неспокойное пушечное мясо. К 1917 году снарядный, пушечный, пулеметный голод в основном был преодолен, а вот наладить обучение призывников империя не сумела. Дурно обученные, плохо управляемые (российский Генштаб и генералитет намного уступали германским) солдаты гибли как мухи. Фронт еще держался, зато начал бурлить тыл, благо у легальной, либеральной оппозиции была вполне легальная трибуна - Дума и многочисленные газеты.
ГЕНЕРАЛЫ, ОЛИГАРХИ И ЛИБЕРАЛЫ
Монархия была скомпрометирована военными поражениями, Распутиным, императорским безволием, тем, что отечественная государственная и военная машина явно уступала германской. Оппозиция требовала власти, в обществе крепла уверенность в том, что государство не может ничего, что военную промышленность может спасти только частная, капиталистическая инициатива. Ирония состояла в том, что государственные военные заводы работали продуктивнее и стабильнее частных, замешанных в спекуляциях, много раз срывавших военные заказы. Но победила другая точка зрения, благо ее поддерживали популярные политики и влиятельные газеты. К 1917 году Николая II не поддерживал никто: последний русский император стал жертвой массмедиа и сформированного ими общественного мнения.
В конце концов от царя отступилась верхушка генералитета. В 1916-1917 годах параллельно развивались два заговора. Первый, парламентско-олигархически-генеральский, пустил глубокие корни в обществе, к нему был причастен будущий глава белого движения, начальник штаба Ставки, генерал от инфантерии Алексеев - генералам казалось, что без царя они смогут лучше вести войну. Этому заговору император был обязан тем, что командующие фронтами саботировали его приказ и не вернули в Петербург верную трону гвардейскую кавалерию, а затем дружно поддержали переворот. Второй заговор был дворцовым: родственники Николая II, при поддержке некоторых придворных и военных чинов, планировали опередить события, арестовать царя и безмерно раздражавшую Россию царицу. Но семейный, романовский заговор был подготовлен из рук вон плохо, по свидетельству Палеолога, о нем знал чуть ли не весь Петербург, и уж тем более охранка. Спасти династию, пожертвовав императором, царскому семейству не удалось.
ПОСЛЕДСТВИЯ
В феврале 1917-го трон пытался спасти лидер кадетов Милюков. Он убеждал младшего царского брата, слабовольного, распущенного Михаила Александровича принять корону: "Монархия это ось... Единственная ось страны!.. Масса, русская масса, вокруг чего она соберется? Если вы откажетесь, будет анархия, хаос, кровавое месиво!" Великий князь отказался, зарыдав. Затем начали сбываться слова Милюкова.
Интеллигенция жила в ХХ, вся остальная страна - дай бог в XVIII веке. Еще до октября 1917 года государство стало разваливаться по национальным осям: Украина и Финляндия де-факто объявили о своей самостоятельности, а Временное правительство не знало, что с этим делать. Император был слаб, пожалуй, даже ничтожен, но он и в самом деле оказался осью страны, символом, в который худо-бедно верила крестьянская масса. Начались самозахваты земли, армия отказывалась воевать, фабрики вставали. Тут-то и пришел час сплоченных, прекрасно организованных и глубоко бессовестных большевиков.
К июлю 1918-го свергнутый император на первый взгляд был политической пустышкой: белые сражались за Учредительное собрание, Колчак обещал созвать его на следующий день, как он войдет в Москву. Но Ленин был много умнее Колчака - он понимал, что для крестьянской массы Учредительное собрание не значит ничего. Народу была нужна ось, вокруг которой он мог собраться, в получившей землю деревне вновь набирал силу монархизм. В подвале Ипатьтевского дома был убит единственный общезначимый национальный символ - и русская масса собралась вокруг другой, коммунистической идеи.
НАШИ ДНИ
Если бы не Первая мировая, не безволие и упрямство Николая II, не поспешность и ограниченность думской оппозиции, не склонность образованного общества к истерикам, Россия, может, и трансформировалась бы в добропорядочную, буржуазную конституционную монархию... Тут слишком много "если": в конце концов после Первой мировой погибли все континентальные европейские империи: и Российская, и Германская, и Австро-Венгерская. Интереснее другое: почему, собственно, сейчас все чаще вспоминают о февральском перевороте и совсем не говорят об октябрьском? Да потому, что левая альтернатива нынче неактуальна, а правая - олигархически-либеральная - все еще крепка (по крайней мере, как идея) и со временем может стать еще сильнее. Николай II - слабый, дурной монарх стал символом консервативного, неспешно-поступательного развития: поэтому наши неоконсерваторы всё чаще вспоминают о том, что случилось в подвале Ипатьевского дома.
|
