|
Родом из кузницы генпрокуроров
Городок Николаевск-на-Амуре в Хабаровском крае полушутя называют не иначе как «кузницей генпрокуроров». С населением за 20.000 жителей он взрастил стране аж двоих: Устинова (53-го года рождения) и Чайку (51-го). Родились генеральные в одном роддоме (ну, это немудрено – он до сих пор единственный). Но подружиться в детстве им не довелось: Устиновы уехали из города, когда Володе не исполнилось и двух.
Родитель Чайки, по образованию учитель литературы, был парторгом местного судостроительного завода, на котором возглавлял отдел труда и зарплаты.
– Может, Яков Михалыч и сделал бы карьеру, но уж очень крутой был, принципиальный. Говорил, что думал, – рассказала «Собеседнику» Елена Загорная, которая росла в соседнем дворе и с ее братом Юрка Чайка гонял по улицам. – Зато мама Юрия Мария Ивановна – душа-человек. Не знаю, как по характеру, но внешне он до сих пор на нее похож.
На малую родину Чайка залетает регулярно: навещает могилы родителей и заходит на Школьную, 213, в дом своего детства. По местным меркам – хороший дом, кирпичный, трехэтажный. В народе его называют «директорским» – в былые времена здесь жило все руководство судостроительного завода. А в одной из квартир, как и пятьдесят лет назад, живет сестра Чайки Светлана Муринова. Сегодня она, по собственным словам, «готова брату ноги целовать» за помощь, которую тот ей оказывает.
– Семья у нас была большая – четверо детей, и Юра был младшим, – рассказала нам Светлана Яковлевна. – Мама родила его поздно, в 39, и у нас с ним 15 лет разницы. Конечно, баловали его, любили самого маленького. Когда родители уходили на работу, мы (я с сестрой и братом) с ним занимались и нянчились. Так что он постоянно рос под присмотром: и дома, и в школе. Мама преподавала биологию и в школе №4, куда ходил Юра, была директором. А потом и я там стала работать, в том числе и брата учила. Но поблажек ему мы не делали, спрашивали строго. Школу он закончил хоть и хорошо, но без медали.
Политех бросил, служил в автороте
Мальчиком Юра рос правильным: занимался в литературном кружке, не пил, не ругался матом и не курил. Напротив, сам выговаривал старшему брату Эдику за то, что тот смолил «Беломор». Наша квартира постоянно была полна его друзей, к которым позднее присоединились девушки из педучилища. Обидных прозвищ среди ровесников у будущего прокурора вроде не было, его называли, как и прочих Чаек – Чая. В городе по сей день помнят, как дворовый хулиган Серега Фролков задирался на девчонок, а Чайка их защищал с другом Загорным.
– Юра вообще любил спорт, футбол, – вспоминает сестра. – А среди школьных предметов отдавал предпочтение литературе, истории. Математика ему давалась с трудом, но после десятилетки он неожиданно поступил в Комсомольский-на-Амуре политехнический институт, на судостроительный факультет. А через два года бросил.
Несколько месяцев до армии Чайка вкалывал электриком на заводе. Службу проходил в автороте, в Хабаровске. А после дембеля в 72-м решил поступать в юридический.
– Обложился учебниками и учил-учил, а потом уехал в далекий Свердловск поступать, – рассказывает сестра. – Женился он рано, еще в институте. Когда у Лены родился их первый сын Артем, Юра работал следователем в Усть-Удине.
– Приезжая, он неизменно собирает школьных друзей, – говорит Елена Загорная. – Есть среди них и сторож, и пенсионеры, и пьющие – срез провинции. И только Юрия Яковлевича за столом нет – есть просто Юра Чайка. Все тот же обычный мальчишка, без звезды во лбу.
Кстати, он помог выстроить новую школу по соседству с родной старой, а в городском парке, который приютился в самом конце центральной улицы Кантора, возвел храм.
– Он ведь человек очень верующий, с Патриархом дружит, вот и сумел найти спонсоров, – считает Загорная.
Поговаривают, что одним из этих спонсоров был некий бизнесмен Артем Чайка, сын нашего героя. Тот самый, которого в конце 90-х уличили в дружбе с ингушами, занимавшимися вымогательством в Подмосковье. Случай тот имел судебное продолжение и весьма неприятные последствия для Чайки-старшего. Дело в том, что молодые люди предъявили спецталон, запрещающий досматривать автомобиль, который дал им Юрий Яковлевич…
Со вторым сыном проблем у Чайки еще нет, он пока школьник.
Учился в одном институте со Скуратовым
На Большую Дмитровку Юрий Яковлевич попал благодаря Юрию Скуратову, тогдашнему генпрокурору, с которым вместе учился в институте, и его заму – Михаилу Катышеву, который тогда курировал следствие. Катышев наотрез отказывается вспоминать своего, как он говорит, закадычного друга:
– С августа 1999 года, когда я написал заявление об отставке, мы ни разу не разговаривали.
А Юрий Скуратов, хоть и написал о характере и пристрастиях своего первого зама достаточно подробно в книге, согласился вспомнить некоторые детали, которые в рукопись не вошли:
– В институте мы не дружили. Я поступил сразу после школы, а Чайка – после армии, и получилось, что я хоть и был моложе, но учился на несколько курсов старше Юрия Яковлевича. Зато мы вместе ходили в борцовскую секцию, которую вел мой однокурсник, всеобщий кумир Коля Тарасов – он был чемпионом СССР, мастером международного класса. На тренировках с Чайкой здоровались, но не больше. Дружбы не получилось. Потом пару раз я видел его – в аэропорту в Иркутске, где я был пролетом... А когда возглавил НИИ Генпрокуратуры, стали видеться на коллегиях. Собственно, поэтому я и вспомнил его, когда задумался о кандидатуре первого зама: практик, из глубинки, прошел путь от простого следователя...
– Через два дня после утверждения его СФ, – продолжает Скуратов, – я получаю очень аргументированное, подробное письмо, где собраны все грехи Чайки. Правда, анонимное. Начали разбираться: написал письмо прокурор из аппарата прокуратуры Иркутской области. Там было и о злоупотреблениях Чайки, и о стиле его руководства (окружил себя подхалимами), и много всего. Что я должен был делать? Идти в СФ и просить все отыграть обратно? Я предпочел поверить Чайке...
Но предупреждения сыпались. В том числе и от старого друга Скуратова, Сергея Денисова. Сергей Иннокентьевич два года проработал в подчинении у Чайки: первый был транспортным прокурором Бурятии, второй – восточносибирским транспортным прокурором.
«Медовый месяц» новой команды Скуратова, где были и совместные игры в футбол на Истре, и общие посиделки, прошел быстро. Чайка с приездом жены отошел от компании. Вскоре он стал больше времени проводить с другими замами – Розановым и Деминым (с последним он, говорят, был приглашен на кремлевскую «вечерю», где решался вопрос о том, как возбудить против Скуратова уголовное дело). Но еще до окончательной расстановки сил полетел с генпрокурором в Чечню.
– Зачем он напросился, сам не пойму, – вспоминает Скуратов. – Но это был поступок. Во-первых, Чайка панически боится летать. Во-вторых, боевики обещали нас пристрелить...
А дальше началось разочарование в первом заме:
– Я стал замечать, что он старается не подписывать никаких бумаг, где требовалось принятие решения. Даже документы, подписывать которые было его прямой обязанностью, старался подсунуть мне на подпись. Во-вторых, он провалил первое же мое поручение. Я уехал в отпуск и просил его выступить перед Советом Федерации с представлением о возбуждении уголовного дела в отношении председателя питерского заксобрания Кравцова. Но Чайка не пошел к сенаторам, послал начальника отдела. Сенаторы обиделись и прокатили нашу просьбу. Потом всплыла другая история. Пока я был в отъезде, Чайка – он курировал финансово-хозяйственные вопросы – вместе с управделами Генпрокуратуры Хапсироковым купили жилье моему заму Розанову за огромную цену, заплатив бюджетные деньги. В общем, это был вопиющий случай решения жилищного вопроса. Я решил избавляться от Чайки. Предложил его на должность министра юстиции. Поговорил и с самим Юрием Яковлевичем. Он был категорически против. Его эта должность тогда не устраивала никоим образом.
Но чуть позже, уже после истории со Скуратовым, кресло министра юстиции пришлось для него как нельзя более кстати. На этом посту он проявил себя послушным исполнителем. Ведь именно Минюст отвечает за то, что Ходорковскому «не хватило» места в колониях ближайшего Подмосковья, что ему чинят препятствия во встречах с адвокатами и постоянно сажают в ШИЗО, что судебные приставы показывают чудеса расторопности в исполнении решений, касающихся имущества ЮКОСа. Это ему мы обязаны «просеиванием» партий... В общем, незаменимый человек.
Опять же, на посту генпрокурора он уже однажды был. Целых четыре месяца.
|
