|
"РОДНАЯ ГАЗЕТА" № 36(122), 23 сентября 2005 г., полоса 1
"Есть три версии произошедшего в Беслане. Первая версия – силовых структур. Вторая версия – жителей Беслана, тех, у кого там погибли дети. Они ее сегодня излагают, выступая в качестве потерпевших в суде над Кулаевым. Под присягой. Их правда сейчас стала доступна для общества. И третья версия – это версия парламентской комиссии, которая, естественно, не подменяет следствия. Я, например, конечно как ученый, могу работать с информацией, выбирать какие-то факты, их анализировать, но не вправе подменять профессионалов. Поэтому мы довольствуемся той информацией, которую получаем в официальных органах и структурах. Мы, по сути дела, опросили всех, кроме президента. И сейчас уже понятно, что версия некоторых силовых структур выглядит весьма странно. Они явно скрывают факты. Как сказал один из членов комиссии, они «нам дают такую версию, будто уже дырки в мундирах просверлили и ждут, что мы сейчас им ордена повесим». У парламентской комиссии нет ответов на главные вопросы, которые постоянно ставит население. Во-первых, никто не установил, что послужило причиной первого взрыва в школе 3 сентября 2004 года. Никто. Есть только версии. Первая, что якобы кто-то подобрался к школе и подложил заряд. Вторая, что взрыв произошел случайно, когда боевики перемонтировали схему взрывных устройств. Третья версия состоит в том, что правительство и руководство России испугалось, что в Беслан приедет Масхадов. Бывший президент Северной Осетии – Алании Александр Дзасохов рассказывал (и это есть в материалах расследования), что он через Закаева практически договорился, что приедет Масхадов. Его ожидали в два часа дня. И якобы поэтому власть испугалась, что в этом случае боевики сдадутся ему. Я уж не знаю, какой сценарий развития событий был бы потом, но эффект для России и мирового сообщества вполне предсказуем.
Чтобы в Беслане не появился Масхадов, якобы и был нанесен удар из огнеметов и реактивными штурмовыми гранатами по крыше в направлении висевших снарядов. Очень много заложников говорят о каком-то огненном шаре пятиметрового диаметра, который спустился с потолка. И это действительно очень напоминает удар из огнемета. Я как бывший профессор кафедры физики горения и взрыва могу предполагать, что это нетипично для взрыва пластита. Просто огненный шар летел туда, где были дети и взрослые, у которых после этого горели волосы, руки и ноги.
Второе, что не установлено, – почему в борьбе с террористами использовались танки и штурмовые гранаты РШГЛ-1 (реактивные штурмовые гранаты)? Все заложники сначала действительно были в спортивном зале. Но, когда прозвучали взрывы, боевики всех, кто остался жив, перегнали в столовую – угловое здание, которое выходит на железную дорогу. Бедные, несчастные люди! Те, кто не успел выпрыгнуть через окна спортивного зала, второй раз оказались заложниками. Спецназу надо было войти, а в столовой на окнах – решетки. Из-за них боевики открыли огонь. Согласно показаниям, боевики стреляли из гранатометов и автоматов новой модификации – спецназу было не подойти. И, видимо, было принято решение эти решетки снести. По крайней мере один танк начал стрелять, чтобы выбить эти решетки. Министерство обороны сегодня отказывается признавать, что военные стреляли из танков по решеткам. Якобы один танк стрелял после 21 часа, когда всех заложников вынесли. Однако есть бесспорные свидетельства многочисленных очевидцев, что сразу после первого взрыва, в 13.30, начали стрелять все три танка, в том числе по столовой. Может быть, военные и ополченцы не знали, что там люди? Но дети стояли на окнах, махали рубашками, женщины стояли, а по ним велся огонь с улицы. Стреляли все. Есть масса свидетельских показаний под присягой, что они прямо с этих окон падали назад, в столовую, убитые снаружи.
И ответов на вопросы, почему использовали танки, почему немотивированно, на взгляд людей, использовалось оружие, нет. А люди, у которых погибли дети или вся семья, хотят знать ответы. Поэтому надо честно сказать: да, стреляли танки, но стреляли, выбивая снайперов из-под крыши, которые убивали в спины детей, убегавших из взорванной школы, спасали кого еще можно было спасти. И все это происходило на фоне поистине героических жертвенных действий спецназа.
По числу боевиков тоже есть вопросы. Следствие упорно стоит на том, что их было 32 и приехали они на «ГАЗ-66». Имеется информация, в том числе по результатам судебного процесса над Кулаевым, что машин было больше. Тем более что в «ГАЗ-66» максимально может поместиться 19–20 человек. Кроме того, многие потерпевшие и заложники говорят, что в конце первого дня в коридорах появилась огромная «гора оружия». Тубусы – это, как мы понимаем, огнеметы и гранатометы. На машине гору оружия не привезешь, тем более если там уже 32 человека. И люди, естественно, такому следствию не верят. И говорят, что многие из бандитов ушли. Свидетели утверждают, что в школе были четыре шахидки и среди них женщина-снайпер славянской внешности. В момент захвата их всех видели, они выпрыгивали из автомашины. А нашли тела всего двух шахидок.
Поэтому я считаю, что доклад не может быть обнародован, пока мы не получим ответов на все вопросы, которые ставит население. Мне представляется обязательным, чтобы генпрокурор В. Устинов допросил в присутствии членов комиссии экипажи всех трех танков – №№ 320, 325 и 328, офицеров ФСБ, которые управляли наведением танков, говорили, куда стрелять. Они, правда, уже были допрошены предварительно. Но нам эти протоколы не дают. Надо допросить тех военнослужащих, которые использовали огнеметы «Шмель», реактивные штурмовые гранаты и гранатометы. Спросить каждого, когда он стрелял, кто им управлял, куда он стрелял и куда попал. Население просило: «Не стреляйте!», люди чуть ли не закрывали собой дула. Если солдатам напомнить об этом, они скажут правду.
Комиссии не дают данные радиоперехватов, телефонных разговоров и команд. Думаю, не случайно. Потому что, если бы дали, тогда стало бы ясно, кто разговаривал с ФСБ, какие указания получил командарм 58-й армии, когда после взрывов звонил министру обороны и начальнику Генерального штаба, что они ему ответили и почему после этого начали грохотать танки.
Всей правды мы пока не знаем. Именно поэтому парламентская комиссия не заканчивает доклад, хотя собран огромный фактический материал. Представлять доклад, в котором не расставлены все точки над «i», – значит опозорить себя перед живыми и мертвыми жертвами трагедии в Беслане. И сделать возможным повторение в будущем того, что уже произошло."
|
