|
Газета "Стрингер" (кажется, ежемесячная; название пишется по-английски - "Stringer") взяла на себя труд собрать под одной обложкой тексты телефонных "прослушек", публиковавшихся в разное время в различных изданиях, и кое-что добавила своего, ранее не печатавшегося. Получилось довольно забавное чтение - этакая панорама доверительных бесед нашего "правящего класса".
И при первых публикациях этих диалогов, и при их нынешней перепечатке не вполне, правда, ясно, во-первых, насколько законным было прослушивание, во-вторых, действительно ли это разговор тех людей, имена которых указываются, или это фальсификация. Хотя, по всем приметам, процент фальсификаций невелик, все же ради осторожности я не стану здесь приводить никаких имен. Пожалуй, наиболее подходящее для собеседников собирательное имя - "они", в отличие от "мы" (хотя на практике персоны, принадлежащие к "ним" и к "нам", часто меняются местами).
Олег Мороз
"Нулевые варианты"
...Бывший член правительства в разговоре с приятелем, занимающим какую-то "ответственную" должность, сетует, что "менты" им "плотно занимаются", копают, как он квартиры получал, как их выменивал: "Видимо, им команда дана "фас". Сергеевич, товарищ мой по правительству, никак не унимается". - "Это все нулевые варианты", - успокаивает его собеседник, а "Сергеевич", судя "по развитию событий", скоро уймется.
И действительно, почти ни одно "дело", направленное против "их" человека, как мы знаем, не доводится у нас до конца. Через какое-то время после команды "фас" (без нее-то вообще никакого шевеления не происходит), как правило, следует команда "отбой" (это значит, что "преследуемый" нашел способ "разрулить" ситуацию, а такие способы находятся почти всегда).
Они догадываются, что их разговоры "пишут". Но не очень этого боятся. Чувствуют себя неуязвимыми. Правда, кое-кто иногда проявляет некоторую осторожность (что бывает хорошо видно по "стенограмме"), но это так, на всякий случай.
...Коммерсант - по-видимому, умыкнувший приличные государственные средства, - обращается за помощью к влиятельному чиновнику. Коммерсант не то чтобы в легкой панике, но несколько озабочен: "Мне сказали, за что на меня наезжает Уринсон. Сейчас у меня готовы все документы, подтверждающие, что он нагло врет. Там типа он говорит, куда делся какой-то миллиард (какой-то! - О.М.). Но это глупости. У меня вот справка. Нет, деятельность компании не оставалась без контроля со стороны проверяющих ни на один день (хороший контроль и хорошие проверяющие, если министру экономики после всех проверок по-прежнему не ясно, куда делся "какой-то" миллиард! - О.М.)... Справка по проверкам. Справка-выписка из акта Счетной палаты... Все подтверждено годовым отчетом... То есть он просто нагло врет. Никогда у меня об этом не спрашивал. Никогда не интересовался... А в итоге поставил вот такое дело". "Ты считаешь, каковы перспективы?" - спрашивает коммерсант чиновника, закончив свое повествование. Тот успокаивает его тоном врача, говорящего пациенту "жить будете": "Перспективы нормальные. Его еще это... Сейчас попрессуют. Другие люди".
Кто бы знал, сколько у нас ежедневно возникает ситуаций, когда кто-то на кого-то вдруг начинает "наезжать", по какой-то совершенно непонятной причине интересоваться, куда делись миллионы и миллиарды казенных денег, но тут к делу подключаются могучие "другие люди", они слегка "попрессуют" интересующегося, и тот мгновенно перестает интересоваться такими "глупостями".
У них везде есть свои люди. Вот на одного из них поступила какая-то "телега" в Генпрокуратуру. Он звонит своему "компетентному" приятелю, интересуется, действительно ли пришла такая "телега". "Я думаю, что туда наверх уже пришла. Сейчас будут спускать вниз". - "А нельзя ли узнать?" - "Узнаем..." Дальше блокировать "телегу" - уже дело техники, поскольку у них все "схвачено".
Впрочем, вынюхивать что-то в Генпрокуратуре, тормозить какие-то бумаги - это в общем-то для них занятие малодостойное. Проще взять и заменить генпрокурора, если тот вдруг вздумает проявлять какое-то "своеволие". Коммерсант, обеспокоенный тем, что Генпрокуратура "копает" под одну из его фирм, в разговоре с высокопоставленным чиновником возмущается, что тот недостаточно энергично "гасит волну": "Полный финиш!.. Ну как так можно!.. Значит, мы не управляем процессом вообще?!" - "Теперь только с ним нужно работать, с Чайкой", - как бы оправдывается чиновник. Коммерсант втолковывает своему собеседнику, как нужно "работать" с и. о. генпрокурора: "Если он убирается, то другой человек может делать что хочет ("убирается" Чайка, "другой человек" - Устинов. - Ред.)... Ну, подписывается указ, и все". - "Дело в том, что теперь два месяца уже нельзя это дело закрывать". - "Нет, другой человек может отменить!" - "В любую секунду. Да?" Мы видим, что коммерсант идет напролом, а чиновник (высокопоставленный, мало есть выше его) проявляет словно бы этакую наивность: "Да? В самом деле?" Как уже говорилось, в записях встречаются подобные пассажи, когда один из собеседников, видимо, догадываясь, что их подслушивают, словно бы умышленно начинает играть роль этакой невинной девицы: да, конечно, она поддается совращению, но лишь потому, что не в силах противостоять необузданному напору обольстителя. А обольститель между тем наступает и наступает. "Ну, может быть..." - как бы нехотя, вздыхая, соглашается "девица"-чиновник. "Абсолютно сто процентов! - делает последнее атакующее усилие коммерсант. - Это чистая политика! Нет, так же нельзя, среди своих-то. Так же нельзя делать!" Его праведному гневу нет предела: от "своих" он такого не ожидал - на него "наезжают", а "свои" не могут сделать для него даже такого пустяка, как заменить генпрокурора.
"Надо делиться"
Прессу они тоже, естественно, не боятся, так что в принципе все отделы расследований в газетах и журналах могут отдыхать. "Тут по прессе опять очередной всплеск, - сообщает один телефонный абонент другому. - Требуют возмездия, уголовных дел и всего остального... Например, "Скуратов, ты с мафией или против?" - есть такая статья. Там призывают возбудить уголовное дело против меня по факту прокручивания бюджетных денег..." - "Это как раз легко, - успокаивает его собеседник. - Там есть более серьезные упоминания, по-моему". - "А что там еще?" Но собеседник не помнит. В самом деле, стоит ли загружать свою память такими пустяками? "Ладно, развлекаемся по полной программе", - подытоживает рассказчик.
Обвинение в прокручивании бюджетных денег... В самом деле, есть чего пугаться! Да кто же их не прокручивал? Почитай, две трети крупных состояний, если не больше, нажиты через ту или иную форму расхищения казны.
Так что огласка в прессе или какая-то иная ничему не препятствует - только повышает размеры взяток. Вот банкир рассказывает, как он обхаживает какого-то чиновника, чтобы добиться от него нужного решения: "Задал в лоб ему вопрос. Я говорю: "Я слышал, как-то был девиз делиться. И хочу поделиться". Что он говорит? Он говорит: "Ребята, такая тупая (схема? - О.М.) не пойдет. Давайте любую другую. Я готов посмотреть". Я говорю: "Вы понимаете, что если будет любая другая, то это будет резкое завышение стоимости"... Он говорит: "Я понимаю. Давайте придумаем так, чтобы... Уж больно большая огласка вышла"... Единственное, он сказал, что руководитель этой компании - это просто дикая изжога. "Убирайте"... В принципе он сейчас готов на все, что угодно". - "То есть он оказался плюшевый". - "Да. Он сейчас смотрит как раз в ту сторону". - "Ласточка". - "Из этой ситуации где-то там еще что-то и ему". - "Может, мне ему позвонить?" - "А почему бы и нет?.. Он сидит там в носу ковыряет, ничего не делает".
Изнывающие от безделья ("ковыряющие в носу") "плюшевые" чиновники, ждущие очередного посетителя, который приходит к ним "делиться", - еще одна разновидность этой публики, так сказать, подвид homo podonkus. В отношениях с прочими, более энергичными, активными подвидами это, скорее, "пассив".
Кстати, раз уж речь зашла об огласке их художеств, - некоторая иллюстрация, как появляются на свет иные журналистские расследования. Один журналист в беседе с сотрудником "органов" стучит на другого: "Насколько я знаю, его в период учебы выгнали из рядов ВЛКСМ за действия, несовместимые со статусом комсомольца. Есть две версии... Якобы во время картошки он устроил дебош, и его военнослужащие местной части кинули в выгребную яму, а по другой версии - у него были проблемы с несовершеннолетними... С шефом у них был скандал. Якобы шеф обвинил его в том, что из дома у него пропало несколько картин ценных. Так что он такой темный парень... Он такой грубый, пошловатый, у него с чувством меры не все хорошо, злоупотребляет алкоголем в значительной мере... То есть иметь с ним дело я бы не стал". В качестве платы за информацию кадровый чекист (или сотрудник МВД) "сливает" стукачу некую наводку, которая, надо полагать, потом ляжет в основу сенсационной разоблачительной статьи в бойкой газетке, пользующейся успехом у обывателя: "По вчерашнему твоему вопросу. Ребята надыбали отделение милиции и конкретных работников, которые этим занимаются. У нас информация, которую пока нельзя разглашать, она оперативная... Может быть, тебе сподручнее было бы на них выйти. Я бы тебе телефончики дал все. Это УВД... Там опер..." (Говорится, какое именно УВД, и называется фамилия "опера".) Когда статья будет напечатана, автор-стукач предстанет перед читателем этаким мужественным бескомпромиссным молодцем с ясными голубыми глазами, более всего озабоченным обличением всяческой скверны, утверждением на земле светлых идеалов добра и справедливости.
"Народ весь заложился"
Время от времени какой-то высокопоставленный прохиндей, у которого возникли здесь проблемы, "сваливает" за границу. Естественно, "сваливает" незаметно для публики. Кого-то из числа таких прохиндеев потом в какой-нибудь отдаленной точке земного шара задерживает тамошняя полиция. Ощущение такое, что единственно, кто озабочен борьбой с российской преступностью, - это как раз иноземные правоохранительные органы. При таком порядке вещей вообще непонятно, зачем кому-то "сваливать" отсюда. Некоторые "прослушки" объясняют нам, какого рода ситуации могут побудить прохиндеев к этому. "Механизм мне теперь уже совершенно понятен, - рассказывается в одном таком телефонном комментарии. - Полтора месяца назад А. должен был покидать Россию из-за долгов. А в то же время у него было куплено окружение (одного из вице-премьеров)... Ему сейчас дают возможность рассчитаться с долгами... Его банк попал в дичайшую ситуацию. В частности, он солнцевской группировке, лично А., должен 10 миллионов долларов". - "Ничего себе!" - деланно удивляется собеседник комментатора, который обо всех этих "ситуациях" наверняка осведомлен ничуть не хуже, чем рассказчик. "У меня есть даже имена, кому он должен... Ему и порекомендовали, как "свалить" на самолете полтора месяца назад. Но он договорился с окружением ЧВС, что займет эту нишу и из этой ниши со всеми рассчитается". - "Просто ужас!" - "У нас все делается так. А политически они, естественно: "Мы поддержим Виктора Степановича, когда будет нужно"... Такой как бы механизм". - "Понятно".
Вот уж действительно: "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи!" В данном случае - когда б вы знали, из какого дерьма слагается "большая политика"!
Кстати, стоит заметить, что человек, произносящий ничего не значащие фразы типа: "Ничего себе!", "Просто ужас!", "Понятно", - едва ли не единственный из участников опубликованных "диалогов", который, по-видимому, не только четко осознает, что пребывает "под колпаком", но еще и почти стопроцентно контролирует свою речь. В сборнике приведено множество записей его разговоров, однако ничего, кроме междометий, всякого рода удивленных восклицаний и коротких, чисто функциональных фраз, он себе не позволяет.
Правда, уже сам факт, что у него постоянно идут разговоры со всякого рода сомнительными собеседниками, что он все сообщаемое ему с интересом выслушивает, да и сам, по всем признакам, осведомлен не хуже их, свидетельствует о его глубокой вовлеченности во все эти темные дела и может быть повернут против него. Но кто же станет поворачивать? Кому это все надо?
...Один коммерсант рассказывает другому, как он, раскачав при помощи "солидной" газеты финансовый рынок, "кинул" остальной биржевой "народ": "Была проделана определенная операция по раскачке рынка в нужную сторону, народ весь попал просто конкретно. Больше всех попал "Столичный"... "Коммерсантъ-Daily" опубликовал информацию... о том, что будет такая операция. Народ весь заложился, естественно, на это и охотно откупал валюту. И конкретно попались все. Была такая забавная история".
Сам коммерсант, понятное дело, напротив, "наварил", хотя и не так чтобы очень много - всего-то какой-то "лимон". Но ведь для всякого художника, артиста не столько результат важен, сколько сам творческий процесс: "Реально мы заработали где-то в пределах миллиона. Но все равно приятно... Приятно, что народ не разобрался и понемножку попали все... Такая история. Немножко поразвлеклись. В остальном все спокойно".
Что и говорить, капитализм у нас получился, конечно, несколько отличающийся от того, что предполагалось теоретически. Хотя о причинах этого можно спорить.
Представляет интерес культурно-интеллектуальный уровень ряда наших руководящих деятелей. Скажу прямо, это не уровень Монблана (хотя многие из них доктора и профессора). Достаточно познакомиться хотя бы с их лексикой. Вот, например, некий губернатор, которого недавно за полный развал работы "ушли" в "добровольную" отставку и бросили, кажется, на кролиководство (номенклатурный принцип непотопляемости живет и побеждает; теперь в стране исчезнут последние кролики), общается со своим "карманным", всячески холуйствующим перед ним мэром (дело происходит вскоре после выборов мэра, на которых весьма сомнительную победу одержал "карманный" кандидат; его "проигравший" соперник подал на него в суд; губернатор недоволен тем, что местные чиновники плохо помогают ему и новоиспеченному мэру отбиваться от этих наскоков). Мэр: "Добрый вечер, как у вас?" Губернатор: "Я на "Любэ" (как известно, московские звезды охотно обслуживают провинциальное начальство; за хорошие "бабки", понятно. - О.М.). Ну я, естественно, сам в неуспокоенности своей, сам всажу всем этим деятелям..." Как вам нравится это соседство профессорского "в неуспокоенности своей" (говорящий - тоже доктор каких-то там наук) с вполне рабоче-крестьянским "сам всажу всем деятелям"? Но далее лексика нашего героя становится еще более народной: "...Вы не ревнуете, когда я пиз...лин даю вашим трудящимся?" Господи, да как может холуйствующий мэр ревновать! Он только рад этому, он просто счастлив. Губернатор: "Потому что я не за себя ору. А просто..." - "Я за другого тоже голову, господи, тоже положу, - успевает вставить мэр. - А за себя одно неудобство тоже". - "Конечно, неудобство, - милостиво соглашается губернатор. - Абсолютно вы правы. А потом язык у меня такой красочный. Я таким матом крою, б... Чтоб все они... Понимаете...". - "Понимаю". - "Дело в том, что я ж, как говорится, не земли прошу для своих сыновей. Правильно?" - "Вы абсолютно правы". - "Я прошу ведь выиграть, б... Мне сейчас... Ради такого суки... (под "сукой", по-видимому, имеется в виду соперник "карманного" мэра, который никак не угомонится. - О.М.)... Чтоб восторжествовал какой-то, знаете, разум на территории города". Видите, они тоже о торжестве разума пекутся.
В чем новизна этого литературного жанра? Кажется, ничего уж такого особенно нового тут нет. Полагаю, примерно так же изъяснялись друг с другом человеческие особи, составляющие "правящий класс" (или "правящий клан"), во все времена и у всех народов. Но в том-то и дело, что до нас эти доверительные разговоры дошли в основном в литературной обработке - в "исторической" прозе, мемуарах, дневниках, письмах, где все достаточно приглажено и причесано, представлено во вполне приличном и пригодном для пищеварения виде. Никаких тебе "жучков", миниатюрных микрофонов, магнитофонов, передатчиков ни в Древней Греции, ни в более поздние времена вплоть до наших дней в помине не было. Теперь же благодаря стремительному прогрессу науки и техники мы имеем возможность знакомиться с произведениями диалогового жанра, ежечасно и абсолютно бескорыстно (в смысле - безгонорарно) творимыми нашей "элитой" в совершенно необработанных, неотредактированных вариантах.
Чтение поучительное, хотя и ставит читателя в довольно сложное положение: он, читатель, должен сделать выбор между мерзавцами, которые ведут все эти беседы, и мерзавцами, которые все это записывают, а потом публикуют.
Мнение
"Большой брат" все видит и все слышит
На вопросы "ЛГ" отвечает заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности Сергей Юшенков.
- Как вы относитесь к подслушиванию телефонных разговоров?
- Резко отрицательно.
- Но есть ведь так называемое "законное" подслушивание.
- Да, существует некий установленный порядок прослушивания: нужно получить санкцию прокурора и т.д. Но я не уверен, что этот порядок всегда соблюдается.
- Сейчас, кажется, семь ведомств могут подслушивать - ФСБ, МВД, СВР, ФСО, налоговая полиция, ГТК, ФПС. Не много ли?
- Много. Может, поэтому в последнее время и появилось столько публикаций с записями телефонных разговоров. Хотя прослушиванием телефонов занимаются не только государственные организации, но и частные структуры.
- А как вы относитесь к публикации подслушанных разговоров в печати?
- Это безобразие. Это вмешательство в частную жизнь. И оно должно преследоваться по закону.
- Тем не менее я что-то не слышал, чтобы кто-то подавал на публикаторов в суд. Как вы полагаете, почему?
- Не знаю, почему. Возможно, это связано с нашим менталитетом. Мы ведь знаем, что на Западе, например, дело обстоит по-другому. Там не раз возникали крупные скандалы, связанные с подслушиванием. Пожалуй, самый известный - тот, что получил название "Уотергейт": когда обнаружилось, что команда Ричарда Никсона во время избирательной кампании установила подслушивающие устройства в штаб-квартире его соперника. Никсону, к тому времени уже продолжительное время занимавшему президентское кресло, пришлось уйти в отставку под угрозой неминуемого импичмента. Менталитет американцев таков, что большинство сочло повод для отставки вполне достаточным: нелегальное подслушивание недопустимо.
- И все-таки, нет ли в публикации "стенограмм" разговоров некоей положительной стороны? Мы ведь знаем, что борьба с коррупцией и преступностью ведется у нас... Да, в сущности, никак не ведется.
- Понимаете, мы здесь опять сталкиваемся с представлением о примате "революционной целесообразности" перед законом и правами человека. Помните, какими словами Рейган в свое время обосновал данную им Советскому Союзу аттестацию как "империи зла"? Он ее обосновал довольно коротко: они не верят в Бога и ставят интересы государства выше интересов человека. И все. И большинство американцев сразу же с ним согласилось: да, действительно, это "империя зла". Поэтому, если даже публикация "прослушек" в какой-то степени и поможет борьбе с коррупцией, направит общественное мнение или правоохранительные органы по верному следу, в конечном итоге мы все же проиграем, ибо здесь опять тот же подход: интересы государства - все, интересы человека - ничто. Это же будет разрастаться, как раковая опухоль.
- Как вы полагаете, каким образом эти "стенограммы" попадают в печать?
- Думаю, причины в основном коммерческие: кто-то просто хочет заработать, вот и "сливает" "компромат". Образовался ведь целый рынок такого рода материалов.
- По вашему мнению, это все подлинные записи или же значительная часть их - фальшивки?
- Думаю, на 90 процентов - это подлинные записи. При существующей технике записать реальный разговор еще легче, чем придумать его. К тому же, помимо текста беседы, надо ведь подделывать и саму магнитофонную запись (вдруг где-то потребуется ее предъявить), а это значительно сложнее. - Как со всем этим бороться?
Всерьез бороться с этим будет невозможно до тех пор, пока у нас не будет установлен эффективный общественный контроль над деятельностью правоохранительных органов.
- Но разве Комитет Госдумы по безопасности, одним из руководителей которого вы являетесь, не осуществляет такой контроль?
- Нет, конечно. Мы не обладаем таким правом. По этой причине в ответ на многие наши запросы, направляемые в правоохранительные органы, мы получаем фактически отписки.
|
