|
"Новая" продолжает публиковать неправительственный доклад нашего обозревателя Павла ВОЩАНОВА «Зачем им столько власти?». Вы уже узнали о «маленьких радостях» правящей российской элиты: дачах, яхтах, курортах, спецсамолетах и спецмашинах. Мы рассказали о том, как крупнейшая собственность страны отошла в руки ограниченного круга приближенных лиц. Сегодня — продолжение: что позволяет руководящему нами клану удерживаться на плаву. Парадоксы кадровой политики, контроль за бизнесом, политика управляемого страха…
Продолжение. Начало в №№ 20, 21(см. ниже)
Вместе весело делить…
"В самом первом послании Федеральному собранию президент Путин одной из своих главных задач назвал «создание правовых гарантий развития экономики как экономики свободного предпринимательства». С тех пор минуло без малого шесть лет. И что же? Ни правовых гарантий, ни свободного предпринимательства. Никто из российских бизнесменов не чувствует уверенности в завтрашнем дне. Каждый получил из Кремля свою «черную метку» и теперь свободен только в том, что касается формы выражения верноподданнических чувств. Кто-то приобретает «для России» оказавшиеся за границей исторические реликвии, кто-то инвестирует в строительство горно-лыжных курортов, кто-то берется за восстановление архитектурных памятников Санкт-Петербурга. Каждый ищет свою нишу для проявления «социальной ответственности». Хотя и понимает, что никакая это не гарантия. Если кому-то из тех, кто очень близок и дорог Кремлю, приглянется бизнес, они его, целиком или по частям, непременно заберут.
Сегодня россиян пытаются убедить в том, что все происходящее с «ЮКОСом» — это и есть долгожданное «наведение порядка», что только так можно заставить экономику работать на государство, а не на карман очумевших от переизбытка денег олигархов. На самом деле государство тут ни при чем, потому что все это — обычная игра «свояком». Иначе бы Кремль так равнодушно не взирал на то, что вытворяют с «куплей-перепродажей» того, что еще не так давно именовали не иначе как «достоянием народа России». Аукционы «времен Путина» мало чем отличаются от ельцинских залоговых аукционов — они придуманы и проводятся для того, чтобы близкие к власти люди получали по дешевке то, что на самом деле очень дорого стоит. Правда, при Ельцине аукционам не предшествовали «силовые упражнения» с собственностью, а сейчас они — обязательная прелюдия к основному действу.
История с «ЮКОСом» еще не закончилась, но можно спорить на что угодно — рано или поздно его нефтяные богатства окажутся в руках тех, кто пуповиной связан с нынешней властью. Будет ли это «Газпром» или «Роснефть», а может, «Газпром» вместе с «Роснефтью» — не все ли равно? Что меняется от перемены слагаемых номенклатурного интереса? Что бы ни случилось, все под контролем. В одной из упомянутых компаний совет директоров возглавляет бывший эксперт первого вице-мэра Санкт-Петербурга, в другой — бывший руководитель его приемной (ныне оба — главные президентские администраторы). Если вдруг (хотя в нынешней России такого рода «вдруг» заранее готовятся за Кремлевской стеной) появится какой-то третий претендент на «наследство Ходорковского», то и это не беда: во все крупные компании, где есть госпакет акций, уже внедрены люди Кремля, а это значит — свои люди. Промаха не будет. Навалятся скопом, всей питерской ватагой, — и делу конец!
В том, что касается отъема собственности, нынешняя власть действует методом «комплексного бригадного подряда»: один отвечает за освещение дела в СМИ, второй организует соответствующую реакцию парламента, третий инициирует прокурорскую проверку, четвертый готовит правительственное заключение, пятый… В общем, собственность новому владельцу сдается «под ключ».
Кто-то посчитал, что сейчас около 80 процентов руководящего состава питерской мэрии времен Собчака и более половины командного состава регионального управления ФСБ занимают ответственные посты в подразделениях администрации президента и федерального правительства. Тот, кто еще не пошел в рост, дожидается очереди в исполнительных структурах «Единой России».
Конечно, читателя убеждают примеры, а не голословные утверждения, но это как раз тот случай, когда примеры невозможно привести по техническим причинам — их столько, что одно перечисление имен, прежних и нынешних должностей путинских земляков может занять несколько газетных полос.
Первое время казалось, что все проистекает от подозрительности и неопытности: россияне избрали президентом человека, который московским чиновникам не доверяет (для него все они — приспешники олигархов!), а никого из немосковских не знает. Но потом оказалось, что такие же качества характерны для новых министров, их замов, руководителей всевозможных департаментов и государственных унитарных предприятий… Истомившемуся в отсутствие твердой руки народу втолковывали, что таким образом президент избавляется от повязанного олигархическими связями чиновничества, а выходило, что он строил клановую пирамиду, в основании которой — собственность.
Произошло то, что большевики называли «завоеванием командных высот в экономике»: свой человек ставился во главе министерства, тот из числа знакомых по Питеру подбирал себе замов, которые укомплектовывали земляками среднее управленческое звено. Думаете, на том все и заканчивалось? Ничуть. Питерские кадры внедрялись в коммерческие структуры, на которые у министерства имелись свои рычаги влияния (госпакет, гослицензия, госзаказ)…
Спустя три недели после своего назначения премьером России Путин «выписывает» из Санкт-Петербурга Л. Реймана, заместителя гендиректора АО «Петербургская телефонная сеть», и ставит его во главе Госкомитета по телекоммуникациям. Феноменальный карьерный взлет!
Несколько месяцев спустя комитет преобразуется в Министерство связи и информации, и Рейман становится полноценным членом правительства. Одно из первых кадровых решений нового министра — назначение своим заместителем А. Киселева, до этого руководившего компанией «Нева-Пресс» (чуть позже тот стал первым его замом).
И вот после этого началась настоящая экспансия питерских кадров в подведомственную Рейману отрасль. Во главе самых крупных российских компаний, работающих в области связи и телекоммуникаций, — «Междугородный и международный телефон», «Ростелеком», «Московская сотовая связь», «Мегафон» — встают выходцы (причем не только из числа первых руководителей) сотовых компаний Санкт-Петербурга. Укрепление кадрами крупных коммерческих компаний обернулось контролем над их собственностью, причем несущей огромные деньги.
Но самые лакомые куски — это то, что пока еще под контролем государства, но в ближайшем будущем будет приватизировано. Один из таких — «Связьинвест». Его пытались продать еще при Ельцине, но по разным причинам так и не смогли этого сделать. С приходом в Кремль новых начальников вопрос стал еще более актуальным. Продажу госпакета намечали уже на нынешний год, но забыли исключить компанию из списка стратегически важных объектов, что требует подготовки соответствующего указа президента. Но похоже, что теперь уже сбоя не будет, потому что руководство компании «укрепили»: сейчас во главе нее стоит бывший начальник Л. Реймана по работе в «Петербургской телефонной сети». Мы все рассуждаем об управляемой демократии, а тут куда более важный по своим последствиям процесс — «управляемая приватизация»!
Разве не ее мы года два назад наблюдали в МПС? Сначала во главе железнодорожного ведомства поставили питерского министра, затем появились питерские замы, потом произошла почти полная «питеризация» управленческого аппарата. А чем все закончилось? Преобразованием министерства в акционерное общество. Правда, пока еще с контрольным госпакетом, но который наверняка через какое-то время будет продан. А мы знаем, что в российских условиях руководство госкомпаний после их приватизации как минимум оказывается в числе миноритарных акционеров, то есть собственников.
Путин, сам того не желая, создал особую разновидность современного дворянства, беспринципную и бесстыдную в своих жизненных проявлениях. Первыми это почувствовали люди бизнеса, поспешившие приобщиться к «содружеству избранных». Но не каждому из них так свезло — быть земляком и давним знакомцем главы государства.
Как же в таком случае добиться доверительности в отношениях с новыми хозяевами кабинетов, где что-то выделяется и делится? Руководители крупных российских компаний бросились разбирать кадры Смольного и «Большого дома» ФСБ на Литейном. Конечно, не всем хватило, поэтому спрос возник на выходцев из любых городских структур, лишь бы имели какое-то пересечение с линией жизни президента или людей его ближнего круга. Питерские столоначальники и силовики пошли нарасхват.
Россия вступила в новую политическую эпоху — эпоху клановой псевдодемократии.
В стране, где большая часть населения живет в бедности, проще всего отбирать собственность способом «наведения порядка». Чем он хорош? Универсальностью. С одной стороны, попадающая под «раскулачивание» бизнес-элита лишается малейшей возможности апеллировать к обществу, живущему иллюзией, что экспроприация осуществляется исключительно в его интересах.
В свою очередь, само общество безропотно и с пониманием относится к ограничению его собственных прав и свобод, потому что возврат к полицейским порядкам кажется вполне оправданной мерой, без которой не одолеть сопротивления олигархов и не вернуть народу украденные у него богатства. В течение пяти с лишним лет Кремль имитировал «наведение порядка» для оправдания того, что все усилия нынешней власти тратятся на саму власть.
Управляемый страх
Казалось бы, ставка нового президента на земляков должна была сразу насторожить россиян, еще не забывших о всевластии прежней «семьи». Но они снисходительно, даже с некоторым одобрением взирали на явное повторение пройденного. Почему? Людей, разуверившихся в политиках всех мастей и оттенков, завораживало чекистское прошлое Путина. С ним олицетворялось то, о чем стосковались, — законопослушание и порядок в стране.
Согласно опросам 1999 года, из всех институтов власти граждане России более всего доверяли Лубянке. На этой вере, возникшей как отрыжка от «несварения» демократии, был построен кремлевский план престолонаследия. Его творцы отдавали себе отчет в том, что конкурентоспособным преемником Ельцина может стать только действующий глава правительства. Но понимали они и то, что россияне стосковались по «страху во имя порядка и безопасности». Поэтому на излете ельцинского правления все премьеры были связаны с Лубянкой: Примаков в прошлом был сотрудником КГБ и возглавлял внешнюю разведку, Степашин руководил питерским региональным управлением, а после — всей ФСБ России.
Послужной список Путина куда скромнее, нежели «выбракованных» кандидатов в преемники. Послеуниверситетская служба в органах при каком-то восточногерманском клубе не придавала романтических черт унылому образу чиновника городской мэрии, вдобавок служившего под началом бегающего от следствия Собчака. Однако, после того как тот некоторое время походил в главных чекистах России, этот недостаток был успешно преодолен — Путин пришел в премьеры уже «настоящим полковником». Почему Кремль остановился именно на нем — тема особая. Он или кто-то другой — не все ли равно? Важно, что задумка закулисных стратегов не дала сбоя и протеже Ельцина, чья популярность была близка к нулевой отметке, общество не отвергло. В Путине разглядели то, что хотелось видеть: «разведчика, который со спецзаданием был внедрен в отравленное коррупцией ельцинское окружение».
Общество жаждало очищения и не желало замечать того, что чекисты, которых Путин широким фронтом двинул наводить порядок в Кремле и вокруг него, — это «силовая составляющая» все той же питерской бюрократии. Утверждения, что Лубянка якобы взяла власть в стране, справедливы только отчасти. Прежде чем это произошло, она сама пала под напором питерских выдвиженцев. Начало этому было положено в пору, когда во главе ФСБ встал нынешний президент, а завершилось уже при его сменщике, тоже, понятное дело, питерских кровей.
Поток «проверенных и преданных делу» из Санкт-Петербурга достиг таких масштабов, что здание на Лубянке, где расположены кабинеты руководства, в чекистских кругах окрестили «Ленинградским вокзалом».
А потом, вслед за ФСБ, такому же нашествию питерских подверглись все без исключения силовые ведомства — Федеральная служба охраны, МВД со всеми его дочерними подразделениями вроде ГИБДД и ОВИРа, Таможенный комитет, налоговые органы, финансовая разведка, служба Госнаркоконтроля, миграционная служба.
Пожалуй, единственное исключение — Генпрокуратура, которую все еще возглавляет человек, не живший, не учившийся и не служивший в Санкт-Петербурге. Конечно, удивительная лояльность В. Устинова играет в этом не последнюю роль, однако главная причина того, что на его месте еще не сидит питерский выдвиженец: Кремлю для выполнения грязной работы нужен именно чужак, услужливыми руками которого можно «закрутить гайки», а после списать на него ответственность за якобы допущенные перегибы.
При Путине в повседневность вернулся один из главных атрибутов былой несвободы — право спецслужб контролировать государство. Их представители уже внедрены во все без исключения правительственные учреждения и занимают там самые ответственные посты. Примеров тому — великое множество.
Так, весной 2002 года заместителем министра транспорта России был назначен кадровик пивоваренной компании «Балтика», прежде работавший заместителем начальника УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области и курировавший в числе прочего транспортную проблематику контрразведки. В министерстве его задействовали «по специальности» — поручили вопросы координации работы транспортных систем.
Когда губернатором Санкт-Петербурга стала В. Матвиенко, не имеющая прямого отношения к чиновничеству питерской мэрии, к ней в качестве вице-губернатора приставили бывшего работника УКГБ по Ленинградской области, дослужившегося до замдиректора Федеральной службы охраны. Круг его обязанностей тоже вполне соответствует характеру прежней трудовой деятельности — вопросы законности, внешних связей и развития туризма в Северной столице.
Теперь дело за немногим — официально восстановить в штатном расписании госучреждений должности, замещаемые только кадровыми или отставными сотрудниками госбезопасности. Пример, как и положено политическому авангарду, уже подала «Единая Россия»: ее исполнительный аппарат возглавляют офицеры с Лубянки, а председатель исполкома имеет даже двойной «знак качества» — он не только из питерского КГБ, но еще и из мэрии Санкт-Петербурга.
Никто уже не скрывает, что спецслужбы контролируют все выборы, потому что, как заявляют их идеологи, нет иного способа не допустить во власть «антиобщественный элемент». Они отслеживают деятельность многих предпринимательских структур — иначе не обеспечить экономическую безопасность государства и не перекрыть каналы финансирования бандформирований. А еще пристально следят — тут уж сам бог велел! — «за антиконституционными проявлениями в российской прессе».
Поговаривают, что на Лубянку под флагом общественного противодействия терроризму стекается обширная информация о «политически неблагонадежных» гражданах, то есть о тех, что позволяют себе нелицеприятные высказывания в адрес власти.
Дело еще не дошло до преследований за инакомыслие, но инакомыслие уже стало причиной преследований по другим формальным поводам. Любой бизнесмен знает, чем может закончиться несанкционированная свыше поддержка оппозиционных сил, — замучат проверками. Вдруг всплывет факт неуплаты какого-нибудь налога. Или вскроются нарушения всеми забытой инструкции. Или кредиторы откажутся от ранее достигнутой договоренности и потребуют вернуть долг. Или вдруг повысится арендная плата. А может, и того хуже — глава компании станет фигурантом уголовного дела. Всякое может случиться. Главное — не у кого будет искать защиты. Конечно, нынешняя безысходность в конфликте с властью ни в какое сравнение не идет с былым ужасом от ее верноподданнического созерцания, но зиждется она на той же основе — управляемом правосудии.
В России судов великое множество, и, конечно, к каждому своего человека не приставишь. Хотя, похоже, и от этого Кремль отказываться не намерен. За последние два года президент ввел в Конституционный суд двух питерских юристов (а ведь страна велика!) — доцента юрфака Санкт-Петербургского госуниверситета С. Казанцева и замдекана того же факультета С. Маврина. А во главе Высшего арбитражного суда России поставил еще одного однокашника — доцента кафедры гражданского права Антона Иванова.
И все же нет лучше способа сделать суды зависимыми, чем затеять реформу судебной системы. Четыре года ею руководил бывший питерский юрист Д. Козак, покуда не передал бразды другому питерскому юристу — Д. Медведеву. И что же они вместе наработали? Недавно глава кремлевской администрации сделал поразительной силы вывод: «Нами был законстатирован (!) очевидный политический факт: судебная реформа состоялась». Стало быть, цель достигнута — российские суды стали наконец независимыми. Ах, кабы так…
Из разговоров с рядовыми судьями выясняется, что теперь они с готовностью исполнят любое пожелание свыше, лишь бы их наконец перестали «реформировать». И так уже, по новым правилам, почти все высшие должности в российских судах, а также в Высшей квалификационной коллегии судей замещаются не в результате выборов, как было прежде, а по представлению главы государства. А в регионах кадровый состав судов определяется главой местной администрации, который отныне зависит всего от одного избирателя — от президента России.
Что же касается вопросов жизнеобеспечения (охрана судей, их рабочие помещения, служебный транспорт, жилье, медицинское и санаторно-курортное обслуживание, дачи и иные блага), оно, как и прежде, обеспечивается хозяйственными службами исполнительной власти (в Москве — Управлением делами президента). Хочешь не хочешь, приходится дружить. Но во всем остальном судьи абсолютно независимы.
Еще пару лет назад немало россиян полагали вполне оправданной опору Путина на питерских чекистов: мол, с кем же еще наводить порядок в стране, как не с проверенными товарищами по оружию? Сегодня подобных оптимистов чуть ли не вдвое меньше. Зато тех, кто видит в раздаче землякам «силовых» портфелей признаки надвигающегося самовластия, теперь во столько же раз больше. Вера в «команду, способную навести порядок в стране», пошла на убыль. И не без оснований.
Загадочная многозначительность путинских выдвиженцев сродни бурной радости голого короля. Когда осенью 2001 года президент поставил во главе Комитета по финансовому мониторингу (иными словами, финансовой разведки) В. Зубкова, своего бывшего зама по питерской мэрии, только ленивый не сказал и не написал, что «в разведку с чужаками не ходят». А чего добился президентский «одномэрчанин»? В год, когда тот приступил к работе в Москве, из страны было вывезено 2,3 миллиарда долларов. В нынешнем году, по самым скромным подсчетам, «утечет» более 12 миллиардов.
Конечно, бегство частного капитала из России можно списывать на банковский кризис, но в конфиденциальных беседах российские предприниматели называют другую причину: нет уверенности, что на твою собственность не положит глаз кто-то из приближенных к нынешней власти.
Что же касается граждан, которым решительно нечего терять, то и они не чувствуют уверенности в завтрашнем дне. Число желающих переселиться в другие страны за последние пять лет выросло чуть ли не вчетверо. А в качестве главной причины называется вовсе не чеченский терроризм и не житейская неустроенность.
Неопределенность политической ситуации в стране и страх перед набирающими силу спецслужбами, живущими исключительно клановыми интересами, — вот что гонит россиян за моря-океаны. Можно верить социологии или почитать ее «продажной девкой» — кто заплатил, тому и отдалась, — но в том, что эти выводы верны, легко убедиться, задав знакомым незамысловатый вопрос: «Почему почти на всех должностях в госаппарате работают питерские сослуживцы нынешнего президента?». Если хоть один скажет что-то про «наведение порядка в стране» — считайте, Кремлю повезло.
Все начиналось с «управляемого страха». На первых выборах россиян напугали чеченскими террористами — и власть в стране оказалась у человека, о котором почти ничего не знали, но который привлек к себе внимание парой эффектных фраз, вселявших уверенность, что завтра не будет так страшно.
На вторых выборах их напугали уже международными террористами, а заодно недобитыми олигархами, которые, если не поддержать Путина, придут к власти и заставят Россию жить «по понятиям». Политический выбор российского общества определяется страхами, которые мешают взглянуть правде в глаза. А она, надо сказать, неутешительная: вот уже в течение пяти с лишним лет спецслужбы добросовестно обеспечивают силовое прикрытие многочисленных акций правящей бюрократии, стремящейся распространить свой контроль на всю российскую собственность. Именно контроль, потому что это самая эффективная форма номенклатурного самообогащения, сохраняющая видимость «приверженности принципам демократии и конкурентной рыночной экономики». Все пришло к новой, еще более изощренной олигархии, которая куда больше, нежели прежняя, ельцинская, заинтересована в гражданской покорности.
…С 1995 года — ровно десять лет! — россияне не слышали эту оригинальную фразу из уст первого лица государства. Казалось, она потеряла актуальность. И вот несколько недель назад, в Братиславе, видимо, находясь в раздражении от деликатных упреков американского коллеги, президент Путин напомнил то, о чем у него дома начали забывать: «Демократия — это не вседозволенность!».
Павел ВОЩАНОВ, обозреватель «Новой»
Окончание следует. Читайте в следующем номере:
— Что такое «управляемая любовь» и насколько она крепка?
— Почему по-прежнему доверяют президенту?
— Рождение нового вождя и отца нации."
28.03.2005
ЧАСТЬ 1
ДАЖЕ НЕФТЬ БЬЕТ ФОНТАНКОЙ
Зачем им столько власти?
"В 2000 году многие из тех, кто голосовал за Путина, полагали, что голосуют за наведение порядка в стране. Такого, чтобы не было так вольготно, как при Ельцине, чиновникам-казнокрадам, чтобы взращенные Кремлем олигархи повинились перед народом и поделились неправедно нажитым, чтобы обнаглевшие от осознания собственной безнаказанности бандиты не чувствовали себя хозяевами жизни, чтобы террористы, видя силу Закона, сложили оружие и явились с повинной, чтобы…
Ах как многого нам в ту пору хотелось! И отчего-то думалось, что Путин хочет того же самого. Очень хочет, но пока не может. Мешает «семья», которая хоть и не у руля, но все еще в силе. Ему бы чуток больше власти! А уж там…
Власти с каждым годом все прибывало и прибывало. К концу первого президентского срока ее у Путина уже было так много, что куда там Ельцину, сам Брежнев бы позавидовал. Вокруг него уже только те, кому он может довериться и доверить. Ни единого чужака. Кремлевским аппаратом руководят сослуживцы по работе в Санкт-Петербурге. Такие же заняли ключевые посты в правительстве. Парламент — что верхнюю палату, что нижнюю — тоже возглавили надежные земляки, и теперь тот пребывает в состоянии постоянной законотворческой готовности: чего изволите, Владимир Владимирович?!
Во главе силовых ведомств поставлены люди, биография которых имеет обязательные точки пересечения с биографией главы государства. Еще немного, и точно такие же окажутся во главе регионов, пусть не всех, но самых «хлебных» наверняка. Все пришло к тому, от чего некогда убегали, — от одного должностного лица и небольшой группы его приближенных зависит все в государстве. Новые хозяева Кремля сделали то, что еще не так давно казалось просто немыслимым: приватизировали власть и превратили демократию в политическую бутафорию.
Политические перемены, происшедшие при Путине, пугают своей направленностью в прошлое. По истрепанным лекалам КПСС наспех скроена «Единая Россия», заявившая о себе как о «руководящей и направляющей силе». Заполучив кремлевский административный ресурс и прессу, с необыкновенной легкостью они освободили население от многих демократических повинностей — от необходимости выбирать местную власть, выдвигать своих представителей в Думу и Совет Федерации, создавать политические организации.
Под предлогом борьбы с международным терроризмом власть ужесточила полицейские порядки в стране и вернула в повседневность многие рудименты прошлого. Например, строгий паспортный режим, накладывающий на граждан определенные ограничения в выборе ими места жительства и перемещениях по стране.
В стране опять появились политзаключенные, политэмигранты и даже изменники Родины. Органы госбезопасности, как прежде, следят за политической благонадежностью граждан, которая опять стала одним из условий приема на государственную службу.
Жизнь переменилась и во многом стала напоминать прежнюю. Но вопреки ожиданиям тех, кто разуверился в демократии «по Ельцину» и не видел в ней ничего, кроме воровства, анархии и беззакония, новые порядки не принесли ни благополучия, ни безопасности. Нынешние хозяева Кремля оказались эффективными только в том, что касается кругооборота политического капитала: власть — собственность — приращенная собственностью власть. Любые усилия, осуществлявшиеся вне этой, почти Марксовой, круговерти, заканчивались неудачами, а то и просто конфузом.
Примеров тому, увы, великое множество. Тут и судебная реформа, и реформа армии, и модернизация административного аппарата, и удвоение ВВП, и монополизм в энергетике, и борьба с детской безнадзорностью, и ликвидация бедности, и возрождение массового физкультурного движения, и организация страховой медицины, и чеченское умиротворение. Самое последнее, своего рода апофеоз бесплодности — монетизация. Если разобраться, президент и его команда ошиблись вовсе не в том, что чего-то с льготами недоучли или за кем-то недоглядели. Кризис был изначально предопределен политической ущербностью нынешней власти, живущей исключительно клановыми интересами.
Власть — всласть!
Чем занимались многие из нынешних руководителей российского государства в период чубайсовой приватизации? «Пилили» собственность Санкт-Петербурга. Тоже, прямо скажем, не хухры-мухры, но все ж ни в какое сравнение с тем, что досталось московским коллегам, не шло — ни нефти, ни газа, ни ценных металлов. Одна радость — городская недвижимость, торговый морской порт да таможенное окошко в Финляндию, через которое туда-сюда проталкивали всякий полезный товар. На хорошую жизнь, конечно, хватало, но свои Потанины с Дерипасками на такой почве вырасти не могли. А многим хотелось…
В начале 2000 года в Петербурге, на одном из предвыборных мероприятий, довелось услышать трепетную речь доверенного лица Путина: «Для нашего кандидата власть — это прежде всего самоограничение: ничего для себя, никаких благ и привилегий, все — людям!». Интеллигент, умница, народный любимец — что за слепота на него нашла?! К счастью, в ту президентскую кампанию он был не слишком активен, а во вторую, 2004 года, видимого участия в политическом шоу уже не принимал… Уж какое тут «самоограничение»!
Помнится, россияне возмущались тем, что Ельцин нам слишком дорого обходится. Но если сравнивать последний год его президентства и первый год путинского правления, бюджетные (то есть видимые) расходы на содержание главы государства удвоились. Конечно, не все удорожание было связано с его жизнеобеспечением, но и на эти цели ушло немало.
Наверное, со стороны кажется, что Россия — очень богатая и благополучная страна. Не чета каким-нибудь там Соединенным Штатам. Американцы за счет своих налогов содержат только одну дачу для своего президента, а у нашего Ельцина их было аж десять. Путин разрыв еще более увеличил… Он еще не стал президентом, а для него в заповедном Подмосковье уже строилась новая роскошная резиденция. А потом решили, что и во второй столице, в Санкт-Петербурге, у главы государства тоже должна быть «крыша над головой», и построили городскую резиденцию на Крестовском острове. А после задумали из Константиновского дворца создать еще и морскую резиденцию. Идея, по оптимистическим оценкам, обошлась казне примерно в 350 миллионов долларов, а с учетом расходов на 8-полосную автомагистраль от аэропорта «Пулково» до Стрельни потянет на полмиллиарда. Но и это еще не все — высоких президентских гостей надо же где-то селить. Для этих целей Управление делами президента затеяло восстановить усадьбу Михайловка, расположенную на берегу Финского залива и некогда принадлежавшую младшему сыну императора Николая I.
Если судить по 2000 году, первому году первого президентского срока, главной заботой власти было обустройство вновь прибывающих из Петербурга товарищей. Со времен горбачевской перестройки, когда для работы на постоянной основе в Верховном совете СССР в Москву переехали несколько сот народных депутатов из провинции, хозяйственные службы Кремля и правительства не обустраивали такого количества иногородних. Причем нынешние отличались куда более высокими требованиями к предоставляемому им городскому жилью, дачам и служебному транспорту… Кстати, о транспорте. За первые два года путинского правления компания BMW, которая в августе 2001 года выиграла тендер на поставку легковых автомобилей представительского класса, поставила Управлению делами президента около 200 лимузинов. По самым скромным оценкам, автомобильный кураж политических нуворишей обошелся казне в 10 с лишним миллионов долларов.
Надо сказать, от своего предшественника президент Путин получил недурное наследство: авиалайнер «Ил-96-300» трехлетней эксплуатации, специально оборудованный вертолет, железнодорожный спецпоезд, комфортабельный теплоход «Россия», предназначенный для морских путешествий, представительскую яхту «Кавказ». И еще кое-какую «мелочовку». Казалось бы, вполне достаточно, чтобы «все — людям». Оказалось, что нет.
В 2001 году Воронежский авиационный завод завершил строительство еще одного президентского авиалайнера. Сочинскую забаву, представительскую яхту «Кавказ», сразу же поставили на ремонт (разумеется, на питерскую верфь), который, по некоторым оценкам, обошелся казне в полтора миллиона долларов.
Весной 2001 года Минобороны подписало контракт с питерским судостроительным заводом «Северная верфь» на строительство еще одного парадного «катера Путина», теперь уже балтийского, стоимостью около 2 миллионов долларов. Правда, официально президент отношения к нему не имел, катер числился за командованием Ленинградской военно-морской базы. В августе 2002 года по Москве поползли слухи, что кремлевская управа взяла в аренду у одной из судоходных компаний океанскую яхту «Олимпия». Было ли такое на самом деле и если «да», то какова цель, осталось невыясненным. Но достоверно одно — «Олимпия» довольно долго базировалась в Туапсе и тщательно охранялась сотрудниками ФСО.
О «маленьких радостях» жизни лучших представителей новой политической элиты можно написать много слов. Одна только история про то, как российское правительство в 2000 году, будто спохватившись, взялось решать вопросы строительства горно-лыжного курорта VIP-класса «Красная поляна» и как вдруг российский бизнес, проникшись идеей, принялся инвестировать в этот проект, может занять не одну газетную полосу.
Наверное, все это делалось «для людей» (они ж, бедолаги, замучались каждый год кататься в чуждом им Куршевеле!), но не забывая и о президенте. «Кратковременный отдых» в Сочи, с катаниями и купаниями, стал непременным атрибутом его правления. Путин как-то сразу к нему проникся и стал использовать для этого малейшую возможность. Да что Сочи!
Вот типичное сообщение нашего времени (это, датированное мартом 2002 года, первое, но с тех пор подобных набралось уже более двух десятков): «Владимир Путин сейчас проводит кратковременный отпуск на горнолыжной базе «Соболиная» близ города Байкальска (Иркутская область). Там президент не только катается на лыжах, но и занимается делами государства». Знамение времени — теперь почти во всех губерниях, где позволяют природные условия, местная власть инициирует создание своих горнолыжных баз, готовых в любой момент принять высоких гостей. А покуда те не нагрянули, понятное дело, «все — людям».
Согласно официальной социологии, подавляющее большинство россиян симпатизируют Путину. У них в памяти свежи воспоминания о ельцинской бесшабашности, доходящей до безалаберности, и им импонирует то, как нынешний президент выступает, как он держится с людьми, как деловит и как много ездит по стране… Но что характерно: отношение к нему рядовых граждан, волею обстоятельств вынужденных сосуществовать поблизости от мест обитания нынешней кремлевской элиты, отнюдь не благостное.
Там, где появляется Путин или кто-то из «ближайшего круга», прекращается нормальная жизнь. Сочинцы, живущие поблизости от резиденции «Бочаров ручей», свидетельствуют, что таких драконовских порядков, как сейчас, там не было ни при одном советском вожде. Конечно, обилие охраны можно объяснить условиями «войны с международным терроризмом». Но ими едва ли можно оправдать постоянную грубость, граничащую с жестокостью.
А чем объяснить то, что строительство «президентского горно-лыжного курорта» нанесло ущерб Сочинскому национальному парку (уголовное, надо сказать, деяние) на сто с лишним миллионов рублей и никто не думает его возмещать?
В 2002 году, в апогей первого президентского срока, чтобы обеспечить питьевой водой резиденцию главы государства, расположенную в подмосковном Усове, от «трубы» отключили всю близлежащую деревню. Мало того, ее жителям строго-настрого запретили без специального на то разрешения ходить в здешний лес и на речку.
В 2003 году жители поселка, расположенного рядом с подмосковным санаторием «Сосны», принадлежащим Управлению делами президента, тоже поняли, что такое «наведение порядка»: их огороды и часть близлежащего реликтового леса распахали под строительство аквапарка. Пригласить в гости родственников или знакомых (то есть граждан, «постоянно не проживающих в режимной зоне») стало проблемой — нужно получить спецпропуск в комендатуре. Ну прямо как в сталинские времена!
Все начиналось с освоения «малых радостей». Но никто не собирался довольствоваться только ими. Перебравшаяся поближе к Кремлю питерская элита ставила перед собой куда более масштабные задачи. И главная из них — заполучить контроль над собственностью, в дележе которой ей в свое время не довелось поучаствовать.
Что такое квартира в заповедном уголке Москвы, роскошная загородная резиденция, дорогой лимузин, самолет, готовый унести «куда захочу»? Все это лишь приложение к должности, которая, увы, не дается навечно. Другое дело — собственность. Она в России — почти эквивалент власти, который, если, конечно, поступить по уму, вполне может стать вечным «орудием, оберегающим господские интересы от холопских поползновений».
Наверное, окажись у власти сплошь выходцы из затерянного Зачуханска, то и они бы задумались над тем, как и кем когда-нибудь отойдут от дел. Чиновник всюду чиновник. Но криминальный дележ нажитого в «столичном городе с провинциальной судьбой» сформировал особый его тип: в нем, как ни в ком другом, велик потенциал избранности и обделенности. Это, как ни покажется странным, и определяет характер нынешних перемен в нашем крайне недоверчивом и донельзя легковерном обществе…"
Павел ВОЩАНОВ, обозреватель «Новой»
http://2005.novayagazeta.ru/nomer/2005/20n/n20n-s10.shtml
Читайте в следующем номере продолжение исследования Павла ВОЩАНОВА:
— экспроприация государственных компаний в пользу нового клана;
— чем владеет администрация президента — один из самых крупных собственников в России;
— «Единая Россия» как действующий резерв ФСБ;
— как питерские взяли телефон и телеграф."
21.03.2005
ЧАСТЬ 2
ЮВЛАСТЬ ОБЕЩАЛА ПОРЯДОК, А СТАЛА НА ПОРЯДОК БОГАЧЕ
В прошлом номере «Новой» мы начали публикацию «Неправительственного доклада» нашего обозревателя Павла ВОЩАНОВА «Зачем им столько власти».
Вы узнали, как «пилилась» собственность в Санкт-Петербурге, зачем президенту столько резиденций, яхт и самолетов, во что обходятся налогоплательщикам горно-лыжные vip-курорты и спецсанатории.
Все начиналось с освоения «маленьких» радостей, которые и не снились прежней, советской, партноменклатуре, но никто не собирался довольствоваться только ими. И собственность стали «пилить» в государственном масштабе.
Кремль берет добро
Российские буржуины любят рассуждать о своих предпринимательских дарованиях как о главном источнике успеха и богатства. Мол, в отличие от привыкшего к социальному иждивенчеству большинства они вкалывали денно и нощно, выдумывали всякие мудреные схемы, рисковали жизнью и кошельком — за что и воздалось. На самом деле воздалось не только за это. Воздалось еще и за то, что не скупились тратить «на дружбу» с высокопоставленными чиновниками и вовремя распознали их потаенный интерес к деньгам и собственности. Едва ли не у каждого из нынешних олигархов в начале пути к богатству был во власти свой опекун, который за определенную мзду что-то выбивал и улаживал. К 2000 году номенклатурный капитализм в России уже вступил в пору зрелости…
В чем просчиталось политическое закулисье, двинувшее Путина в президенты? Вовсе не в том, что тот не захотел играть роль, к которой его готовили, — роль «заполненной президентской вакансии». Просчитались в природе своего творения: хотели «законсервировать» построенный ими номенклатурный капитализм, но не учли, что если в стране сменится правящая номенклатура (а она не может не смениться с появлением нового лидера), то рано или поздно произойдет смена капитала, на который та опирается.
Политическая конструкция нового президента, если он не пожелает видоизменить природу существующего в стране режима (а Путин сразу заявил, что он этого не допустит), не будет долго опираться на бизнес, своим рождением и благополучием обязанный предшественнику и его команде.
Позволю себе — это крайне важно для понимания сути ныне происходящего — высказать парадоксальное суждение: если бы Путин отказался от мысли «разбавить» питерскими и поставить под свой контроль сформировавшееся при Ельцине предпринимательское сообщество, это означало бы крушение системы номенклатурного капитализма в России. То, что получили в итоге его «новаций», — та же порочная связь, только уже между новыми партнерами. По большому счету ничего в России не переменилось.
Иной раз кажется, что это про них старик Макиавелли сказал: «За любой политической идеей стоит заурядный интерес к вещам». Когда команда нового президента запустила в оборот идею «наведения порядка в стране», никто не думал, что все будет сведено к борьбе за собственность. Была ли это личная инициатива Путина или он действовал в соответствии с общим настроем окружающих его земляков — не суть важно.
Никто из бывших питерцев (будь то силовики или столоначальники, которых Путин начал перетягивать в Москву еще в пору, когда работал в Кремле под началом легендарного Пал Палыча) не хотел по истечении путинских полномочий возвращаться к изначальному положению «влиятельных в городе на Неве людей».
Каждый желал использовать представившийся ему шанс и стать чем-то вроде «энергетического» Чубайса. Но без поддержки президента они не смогли бы «взять под свой контроль банки, вокзал, почту и телеграф». То, что произошло в стране, говорит об одном: поддержка была безоговорочной. При Путине любое «наведение порядка», в какой бы сфере оно ни происходило, неизбежно заканчивалось одним и тем же — собственность и финансовые ресурсы переходили под контроль кого-то из близких ему людей, после чего эта сфера, до краев наполнившись питерскими кадрами, наглухо закрывалась для посторонних глаз.
Именно так произошло с «Газпромом», огромной компанией с мировым именем, той, что некогда называли «государством в государстве». В мае 2001 года ее поручили заботам А. Миллера — малоизвестного в ту пору питерского бизнесмена, возглавлявшего столь же малоизвестную компанию «Балтийские трубопроводные системы». Возможно, его назначение осенено личным доверием главы государства (какое-то время Миллер поработал в мэрии под непосредственным руководством Путина), и тогда оно хоть чем-то оправдано. Но то, что произошло после, — просто средневековье.
Практически все мало-мальски заметные должности в аппарате газовой империи заняли приехавшие из Питера молодцы, большинство из которых ничего не знали ни о добыче, ни о переработке, ни о транспортировке газа. «Наш человек» — стало решающим аргументом любого кадрового решения. И ладно бы только на руководящие должности, так нет же: секретарш с водителями — и тех везли с малой родины, тратя немалые деньги на их обустройство.
Не прошло и года, и подобная вакханалия повторилась уже в дочерних компаниях «Газпрома», большинство из которых тоже перешло под управление питерских. Компанию «Севернефтегаздобыча» возглавил бывший гендиректор «Лентрансгаза», «Газкомплектимпекс» — бывший руководитель секретариата питерской мэрии, «Сибур» — бывший работник Санкт-Петербургского морского порта, «Межрегионгаз» — бывший сослуживец Миллера по «Балтийским трубопроводным системам», «Газпром-медиа» — бывший финансовый директор городской радиостанции «Балтика»…
И к чему все придет? Скорее всего, к тому, о чем в околокремлевских кругах поговаривали еще при Ельцине: государство выставит на продажу принадлежащие ему активы «Газпрома» и его «дочек». Понятно, кому они достанутся, — менеджменту, который с некоторых пор сплошь свой, питерский.
В конце 90-х годов президенту Б. Ельцину несколько раз докладывали о неблагоприятном положении дел с авиакомпанией «Россия», специализирующейся на перевозке высших должностных лиц государства. Мол, чиновничество летает много и далеко, убытки от этого немалые, а покрыть их за счет коммерческих перевозок (многим россиянам приходилось летать в дальние страны чартерами «России») не удается. Выход один — оставить за Кремлем только президентские лайнеры, а на базе остального парка создать государственное коммерческое предприятие. Но тогда слишком многие в окружении президента толкали в руководство «авиакоммерсанта» своих людей. Уставший от государственных дел Ельцин не хотел вставать ни на чью сторону, а потому все оставил как было.
С приходом в Кремль новой команды ситуация изменилась. Очень скоро «техническому» премьеру М. Касьянову дали понять, как надобно решить вопрос с «Россией»: слить ее с питерской авиакомпанией «Пулково». Когда этот проект стал достоянием гласности, многие решили, что таким образом «питерский» Кремль хочет подсобить землякам в их конкурентной борьбе на рынке авиаперевозок. На самом деле для «Пулкова» в этом браке не было никакого резона. Если судить по прошлому году, питерские сидели в прибылях, москвичи — в убытках. Почему же тогда прорехи «придворного извозчика» решили латать именно за счет своей, а не какой-то другой российской авиакомпании? Их ведь так много…
Новая власть хотела заполучить свой кусок жирного авиационного пирога. В результате слияния (а оно стало неизбежным после того, как в августе прошлого года президент Путин подписал соответствующий указ) в России должен был появиться второй по величине авиаперевозчик, который со временем при соответствующей поддержке сумеет потеснить возглавляемый зятем Ельцина «Аэрофлот» и стать лидером национальной гражданской авиации. А что будет после?
Скорее всего, последует «принципиальное решение, вытекающее из нашей приверженности идеям конкурентной рыночной экономики»: государство полностью или частично приватизирует объединенную авиакомпанию, и ее владельцами станут те, кто на тот момент будет ею руководить. Разумеется, это будут люди, не чужие Кремлю. Например, такие, как недавно назначенный гендиректором «России» С. Михальченко, который еще год назад работал вторым пилотом (это ж какой «управленческий» опыт?!) в пулковском авиаотряде.
Ни в одной стране мира (во всяком случае, цивилизованной) государственный аппарат не владеет собственностью и не занимается коммерцией. А в России? Управление делами президента не только обеспечивает власть жильем, гостиничными и медицинскими услугами, транспортом и даже продуктами питания собственного производства, но и извлекает из всего этого немалый доход. Не хуже, чем у какой-нибудь нефтяной компании.
Разумеется, такое хозяйство нельзя отдавать чужакам: и управляющий, и его правая рука — оба, как положено, с берегов Невы. А поскольку в нынешней России, кроме как в Санкт-Петербурге, нигде больше не отыщешь ни одного честного профессионала, они, как и газпромовский Миллер, вынуждены были привлекать земляков. Сначала «укрепили» питерскими кадрами центральный аппарат управления (теперь в нем практически нет неблагонадежных), потом принялись за подведомственные службы и предприятия. И теперь, можно сказать, президентское хозяйство подготовлено к реформированию, то есть к передаче «ненужного» всевозможным ГУПам и ООО.
Еще в 1995 году Ельцин (надо отдать должное, он своих земляков к хозяйственным службам не подпускал, не хотел лишних разговоров и подозрений) выказывал недовольство тем, что за Управлением делами президента числится много такого, что к нему, к президенту, никакого отношения не имеет.
Нынешний «начальник страны» вроде бы придерживается той же позиции, и его «управа» даже кое от чего избавилась (правда, неясно, от чего именно и кому это досталось). Но есть в ныне происходящем одна странность, подтверждающая мысль Макиавелли про «интерес к вещам»: теперешняя кремлевская команда чрезвычайно жадна до родной питерской недвижимости. Уж кому, как не ей, знать, где что лежит?
Резиденция на Крестовском острове, Константиновский дворец, усадьба «Михайловка» — конечно, это излишества, но их можно хоть как-то оправдать желанием придать российской власти должный представительский блеск. А к чему Кремлю другая питерская недвижимость, да еще в таком изобилии?
Со скандалом отобрали у Государственного исторического архива здания бывшего Сената и Синода. Заполучили в свое распоряжение санаторий «Белые ночи» в заповедном Комарове и бывшую обкомовскую больницу № 1, знаменитую «Свердловку». Потребовали для себя бывшую городскую усадьбу Лобанова-Ростовского…
Кстати, о городских усадьбах. Год назад появилась информация, что ведомство В. Кожина «положило глаз» на самую престижную недвижимость старого Питера — особняки Шене и Мельцера, усадьбы Половцева и Яковенко, бывшие владения Соловейчика и дачу Доливо-Добровольского. А для каких нужд? Этого не ведает никто, а те, кому известны мотивы, не скажут. Остается только верить, что «все — людям». Правда, доподлинно об этом узнаем, только когда питерская недвижимость попадет в разряд «ненужного» и Кремль начнет от нее избавляться. Любопытно все-таки, кому же она достанется?
Ошибиться можно в имени, но никак не в статусе потенциального собственника. Нынешняя власть забирает исключительно у чужаков, а отдает только тем, кто ей близок и дорог. Кому, к примеру, досталась телекомпания НТВ, от которой с помощью бутырской параши «уговорили» отказаться Гусинского? Компании «Газпром-медиа», где ныне «комиссарит» выписанный из Санкт-Петербурга специалист по правовой охране окружающей среды. Непосредственно на НТВ эту ответственную функцию выполняет «уроженка» комитета по внешним связям питерской мэрии."
http://2005.novayagazeta.ru/nomer/2005/21n/n21n-s11.shtml
Продолжение следует. Читайте в следующем номере:
— как питерские взяли телефон и телеграф;
— кому принадлежат российские естественные монополии;
— как питерские офицеры заняли командные высоты в силовых структурах;
— что такое «политика управляемого страха» и как ее используют в своих целях «смотрящие» от ФСБ. (см. часть 3)
24.03.2005
|
