|
"Когда этот номер газеты выйдет в свет, со дня загадочной кончины Зураба Жвании пройдет уже месяц. И к тому времени в Грузии, мне кажется, не останется ни одного человека, который верил бы в официальную версию его гибели в результате несчастного случая. Поначалу, конечно, многие поверили, но дальнейшие события, странные противоречия и неувязки в высказываниях должностных лиц заставили сильно усомниться в том, что власть говорит правду. Во всяком случае, когда я побывал на прошлой неделе в Тбилиси, людей, верящих власти, я почти не встретил.
Лишь несколько совсем уж официальных лиц повторяли официальную же версию – и то как-то без особого воодушевления. А если и начинали с традиционным темпераментом доказывать, что премьер действительно насмерть угорел от неисправного калорифера, в подтверждение приводя примеры из собственной жизни, получалось даже нелепо. Так, председатель парламентского международного комитета Константин Габашвили – политик, что называется, на все времена (прежде тбилисский мэр, затем в течение десяти лет посол в Германии – самой важной для Эдуарда Шеварднадзе страны в Европе, – теперь вот один из ключевых деятелей послешеварднадзевской Грузии) – вспомнил, как сам едва не пал жертвой коварного обогревателя. Сперва, говорит, четырехлетней внучке стало плохо, заплакала, что у нее головка разболелась, и сознание потеряла, тут все остальные, взрослые, которые в это время телевизор смотрели, и спохватились. Ну, так в том-то и дело, что спохватились и что не угорают несколько человек разом, как якобы это произошло в случае со Жванией. Этого я, конечно, батоно Котэ не сказал: ну что мы будем спорить о том, как угорают или не угорают...
А уж для скептиков в официальной версии недоразумений – на каждом шагу. Но чтобы понятно было, что они критикуют и насколько убедительны их аргументы, необходимо, наверное, напомнить, как развивались события в тот трагический день 3 февраля.
Угорел на работе
Утром 3 февраля грузинские власти сообщили о том, что премьер-министр страны Зураб Жвания трагически погиб в результате несчастного случая. По словам министра внутренних дел Грузии Вано Мерабишвили – именно он первым озвучил официальную информацию, – около полуночи Зураб Жвания приехал на съемную конспиративную квартиру по адресу: Сабурталинская улица, 53-а, где его ждал близкий друг, заместитель губернатора края Квемо Картли Рауль Юсупов. Охрану Жвания оставил на улице. Между четырьмя и пятью часами утра охранники забеспокоились, поскольку мобильный телефон Жвании не отвечал. Разбив окно, они проникли в квартиру, где нашли трупы Жвании и Юсупова. По предварительным данным, оба скончались в результате отравления угарным газом из-за неисправного газового обогревателя кустарного иранского производства «Никала».
Первое удивительное обстоятельство: происшедшее сразу было квалифицировано как несчастный случай. Хотя, по сложившейся мировой практике, когда погибает человек такого ранга, как Зураб Жвания, и в обстоятельствах его кончины есть малейшая неясность, версия насильственной смерти непременно берется в разработку. Криминалист Майя Николаешвили, в недавнем прошлом возглавлявшая центр экспертиз при министерстве юстиции Грузии, а теперь выступающая в качестве независимого эксперта, в нашем разговоре назвала такое поведение следствия «несерьезным».
Как эксперт, она по полочкам раскладывает ту информацию, которой следствие уже поделилось с обществом. Так, сперва было сказано, что в крови Жвании обнаружено 20 процентов связанного с гемоглобином угарного газа (CO), что, по словам экспертов, представляет собой летальную концентрацию. Несколькими часами позже в новом заявлении объединенного национального бюро судебной экспертизы появилась цифра 40 процентов. А вечером того же дня сама Майя, выступая в прямом телеэфире, сказала, что летальная концентрация СО в крови (о чем написано в любом учебнике по криминалистике) – от 60 до 80 процентов, никак не сорок и уж тем более не двадцать. На следующий день в заявлении руководителя национального бюро судебной экспертизы министерства юстиции Грузии Левана Самхараули появились новые цифры – 60,9 процента у Жвании и 73 – у Юсупова.
Майя Николаешвили обращает внимание на другие противоречия. До сих пор не восстановлена картина, которую застали охранники Жвании и прибывшие вслед за ними криминалисты. По одним данным, Жвания сидел в кресле, по другим – лежал на ковре. В протоколе зафиксировано «окоченение жевательных мышц» и тут же сказано, что один из охранников делал покойнику искусственное дыхание: в этом случае они бы не успели окоченеть до приезда криминалистов. Крайне смазанная картина и с трупными пятнами, расположение которых, по наблюдениям независимого эксперта, противоречит описанию, данному в протоколе. Все это, говорит Майя, «судебно-медицинские хитрости, дающие большую информацию». Она, видимо, опасается, что я сочту «хитрости» за не стоящие внимания мелочи. Но я и сам в юности знал Конан-Дойля наизусть и метод дедукции – от частных наблюдений к общим выводам – очень уважаю. Поэтому все, сказанное экспертом, мотаю на ус.
Не была восстановлена точная временная картина происшедшего, которая делается на основе исследования трупов. Она могла бы дать ценную информацию, особенно если учесть, что газ, утечка которого якобы убила Жванию и его товарища, на протяжении той ночи отключался на долгое время по всему району. Вскрытие трупов прошло в обстановке строгой секретности – такого независимый эксперт вообще не припомнит за всю свою практику. Похороны были организованы так быстро, чтобы не сказать поспешно, что с усопшим не успели проститься все желающие. В Грузии такие проводы занимают неделю, а тут все свернули в три дня.
Майя Николаешвили подчеркивает: она анализирует лишь те факты, которые зафиксированы в документах. И не касается странностей, связанных с так называемой клинической картиной происшедшего. Вроде того: каким образом двое мужчин разного возраста и различной физической конституции одновременно потеряли сознание; почему они не сделали попытки разбить окно, позвать на помощь, когда почувствовали признаки отравления, – в конце концов, угарный газ не цианистый калий, убивает не мгновенно... Таких вопросов, говорит независимый эксперт, можно задать и больше, но сегодня на них нет ответов, потому что пресловутая клиническая картина – то ли по недостатку профессионализма, то ли умышленно – не была добросовестно зафиксирована.
Главный вопрос, на взгляд Майи Николаешвили, иной: была ли квартира на Сабурталинской местом происшествия, или все случилось где-то в другом месте, а на Сабурталинскую были подброшены уже трупы?
Удивительным называет Майя поведение агентов ФБР, прибывших для помощи в расследовании. Она не понаслышке знает работу американских криминалистов: те никогда не делают публичных выводов на основе первых впечатлений, ждут результатов всесторонних лабораторных исследований. Здесь же все было наоборот: уже по итогам второго дня своей работы американские криминалисты заявили, что «в основном» поддерживают версию коллег из грузинской генпрокуратуры.
А позиция президента Саакашвили, который заявил, что ему неинтересно, от чего умер Жвания, все равно человека не воскресишь? Как, недоумевает моя собеседница, ведь от того, что это было на самом деле – несчастный случай или его инсценировка, – во многом зависит завтрашний день Грузии.
Возможна ли повторная, независимая экспертиза, для которой потребуется эксгумация трупов? Эксгумация уже ничего не даст, отвечает Майя Николаешвили, в силу специфических особенностей, связанных с отравлением как таковым. Но вместе с тем она уверена: есть люди, которым известна вся правда. Она откроется, если случится очередная революция, когда это понадобится политикам, которые придут на смену нынешним.
Черный «бумер»
Майя Николаешвили – профессионал. Но криминалистами-любителями в эти дни стали в стране очень многие. Все мало-мальски мыслящие люди проводят свои независимые расследования в духе Николая Николаева.
В уме, разумеется.
Я тоже не удержался и съездил на печально теперь знаменитую Сабурталинскую улицу, чтобы составить в воображении собственную картину событий. Паломничество сюда уже прекратилось, в пустом дворе, прямо под окном первого этажа, где и произошла (по официальной версии) трагедия, стоял знававший лучшие времена черный «бумер», за рулем дремал водитель. Я принялся фотографировать, водитель не сразу проснулся, вылез из машины и оказался сотрудником госбезопасности. После недолгого выяснения фотографировать он разрешил «только издалека» – метров с трех. Изумительная предосторожность, если учесть особенности современной фототехники.
Обшарпанный дом, темный, узкий двор. Поражает воображение труба дымохода, торчащая из стены прямо под окном «конспиративной квартиры» и словно манящая любого – уличного ли озорника, террориста ли – сунуть туда какую-нибудь гадость или, что еще хуже, заткнуть ее тряпкой. Видимо, для подсказки озорникам и террористам сейчас на трубу натянут полиэтиленовый пакет. М-да, ну и квартирку нашел для тайных рабочих встреч премьер-министр... Тбилиси, конечно, пришел в состояние полного упадка и нищеты за годы независимости и бесконечных революций, в результате которых одни коррупционеры свергали других, но все же можно было и в нем сыскать чего-нибудь поприличнее и, главное, побезопаснее.
Позднее в разговоре со мной один грузинский политик, хорошо знавший Жванию, сказал: «У нас с ним бывали конспиративные встречи, и я хорошо помню, как он их организовывал. Он бы никогда не вошел в квартиру без занавесок. Он был очень осторожный человек».
Надо сказать, что и я хорошо помню, каким осторожным человеком был Зураб Жвания. Мы встречались с ним – не на конспиративных квартирах, правда, – и когда он был при Шеварднадзе, во власти, и когда перешел в оппозицию, и когда снова во власть вернулся, вторым в ней человеком. Любимый в 90-е годы политический сын Белого Лиса, как звали Шеварднадзе в Грузии, он был лисом еще почище своего «отца». Что и доказал, его свергнув. И совершенно не был похож на Гаруна аль-Рашида, любившего, как известно, в поисках приключений в чужом платье прогуливаться по улицам ночного Багдада. На эту Сабурталинскую, думаю, и Гарун аль-Рашид не сунулся бы, не то что Жвания – рассудительный человек, похожий на кабинетного ученого, в неизменной фуфайке под пиджаком в любую погоду (тоже, между прочим, у Шеви, кажется, подцепил эту моду).
В общем, побывав здесь, насквозь уже проникаешься сомнениями людей, не верящих в «правду» о несчастном случае и выискивающих все новые проколы в версии следствия. Проколов столько, и таких курьезных, что поневоле начинаешь их коллекционировать. Елена Товдарадзе, председатель парламентского комитета по правам человека, абсолютно лояльный представитель правящего большинства, рассказала, что первый заданный ею следователям вопрос был о пепельнице и сигаретах – были ли они на месте происшествия. Как и она сама, Жвания был заядлым курильщиком и сигарету из рук не выпускал. К ее изумлению, ни того, ни другого, по словам следователей, в комнате не было. Но когда через несколько дней по телевидению показали видеосъемку места происшествия, сигареты и пепельница на столе оказались. Были там и нарды, в которые ни Жвания, ни Юсупов, по свидетельству близких, никогда не играли. И бутылка коньяка. Правда, рюмок не было, хотя покойный в привычке пить из горлышка замечен не был. Колбаски «Охотничьи» (помните такие по советским временам?) дополняли этот странный натюрморт, так не вяжущийся со вкусом грузин к хорошему застолью. Тем более грузин столь высокопоставленных.
«Как кто убил?»
Такого рода деталями еще долго можно усыпать повествование. Однако пора сделать в нашем журналистском расследовании следующий шаг. И, приняв как вполне возможную версию о том, что грузинский премьер-министр был убит, а несчастный случай по вине неисправного обогревателя не более чем инсценировка, к тому же плохо поставленная, – попытаться понять... Нет, не кто это сделал, это уж точно не входит в компетенцию журналиста, а кому мог быть выгоден и нужен уход Жвании со сцены.
Шалва Нателашвили, лидер одной из самых старых грузинских оппозиционных партий, Лейбористской, знает ответ на этот вопрос. Когда я заикаюсь насчет «загадки смерти Жвании», Шалва, человек темпераментный, лютой ненавистью ненавидящий новую власть, которая, как он утверждает (впрочем, не он один), крупно обсчитала его партию на последних выборах и не дала ей пройти в парламент, громогласно восклицает с классическим грузинским акцентом, взрываясь на звуке «к»:
– К-х-какая загадка? Это было классическое политическое убийство!
– А кто же убил?
– Как кто убил? Саакашвили и убил!
– Но они же были друзьями...
– К-х-какими друзьями?! Спали и видели, как друг друга задушить! Там шла беспощадная борьба за выживание между мафиозными группировками Саакашвили и Жвании на всех уровнях власти. Кто-то из них должен был уйти, и другой развязки быть не могло. Вот Жвания и «ушел»...
Прямолинейный, несмотря на то что закончил московскую Дипакадемию, Шалва Нателашвили считает, что два отца грузинской «революции роз» окончательно рассорились в последнее время на почве политической ревности. Оба, по его выражению, были ставленниками Соединенных Штатов, но в последнее время госдеп явно начал отдавать предпочтение спокойному, рациональному Жвании перед импульсивным, амбициозным Саакашвили. Совсем незадолго до смерти Жвания был в США, получил там престижную премию Гарримана (инициатива его награждения принадлежала бывшему госсекретарю Мадлен Олбрайт). И это, если верить предводителю местных лейбористов, переполнило чашу терпения грузинского президента, который не выносит рядом с собой соперников и конкурентов и мирился с существованием Жвании лишь до тех пор, пока тот оставался в тени.
Версия Нателашвили не нова и популярна среди противников нынешней власти. Они считают, что полтора года назад два «выкормыша Шеварднадзе» украли у них победу над прогнившим, коррумпированным режимом, и потому ненавидят Жванию и Саакашвили всеми фибрами души. Все, конечно, возможно. Но оснований для этой версии в области реальной логики немного. Саакашвили пока слишком слаб как политик, неопытен, одинок, чтобы разбрасываться такими кадрами, как Жвания. Конечно, почти в каждом политике дремлет до поры параноик – выходцы из Грузии Иосиф Сталин и Звиад Гамсахурдиа тому яркие примеры, – но в молодом грузинском президенте он все-таки до сих пор, кажется, не проснулся.
Однако то, что на своем извилистом политическом пути Жвания не мог не нажить множество врагов, – факт. Как факт и то, что никакой дружбы между ним и Михаилом Саакашвили давно уже быть не могло. Политики умеют дружить только против кого-то – так и сдружились Жвания с Саакашвили против Шеварднадзе. А когда добились его падения – мотивации для дружбы не осталось.
Директор театра
Зураб Жвания был классическим серым кардиналом, закулисным режиссером грузинской политики на протяжении как минимум последних десяти лет. Он появился на сцене раньше нынешнего президента, стал заметной фигурой, как я уже сказал, благодаря Эдуарду Шеварднадзе, который в начале 90-х обратил внимание на ничем внешне не примечательного депутата от партии зеленых, сделал его спикером парламента и считал своим преемником.
Лидеры оппозиции Зураб Жвания, Михаил Саакашвили и Нино Бурджанадзе на встрече с Эдуардом Шеварднадзе в октябре 2003 года
ИТАР-ТАСС
Но Жвания вовремя понял, что от этого преемничества он получит куда больше терниев, чем лавров: к концу 90-х Шеварднадзе стал абсолютно непопулярной фигурой, его окружение погрязло в коррупции, а страна – в разрухе и нищете, с зарплатами на уровне 10–15 долларов. Организовав в качестве последнего «прости» победу Шеварднадзе и его партии на парламентских и президентских выборах соответственно в 1999 и 2000 году (Жвания был главой избирательного штаба Шеварднадзе, выборы прошли с нарушениями и фальсификациями, которые Запад «в интересах стабильности» предпочел не заметить), Зураб Жвания сделал бывшему шефу ручкой и перешел в оппозицию. Собственно, перевыборы Шеварднадзе он организовывал вовсе не из нежных к нему чувств, а потому, что у самого не было еще никакого запасного аэродрома и в его планы вовсе не входило, чтобы к власти пришли какие-нибудь лейбористы или звиадисты.
Сам он, фигура нехаризматическая, был достаточно трезвым человеком, чтобы понимать: президентом ему никогда не быть – грузины голосуют сердцем. Поэтому он привез из Америки молодого юриста-выпускника Колумбийского университета Саакашвили, «раскрутил» его сначала в парламенте, ввел к Шеварднадзе, «партию поддержки» которого Саакашвили возглавил, затем продвинул на пост министра юстиции. Проектом Жвании была и нынешний председатель парламента Нино Бурджанадзе – эффектная, образованная женщина, дочь одного из партийно-хозяйственных руководителей советской Грузии, близкого друга Шеварднадзе.
Эту «пятую колонну» Жвания подготовил умело и тонко, тем более что и Саакашвили и Бурджанадзе были близки и симпатичны самому Шеварднадзе. Нино, что называется, он качал на коленях, а Михаил Саакашвили даже сына назвал Эдуардом. Теперь, правда, утверждает, что в честь какого-то далекого предка. Но сохранились кадры телехроники, на которых старик Шеварднадзе обращается к новорожденному Саакашвили-младшему со словами вроде: «Вот он, будущий президент Грузии...»
Однако столько времени президенту Шеварднадзе ни судьба, ни Жвания с Саакашвили отпускать не собирались. Уже в 2001 году вместе с единомышленниками они ушли в глухую оппозицию к существующей власти и двумя годами позже, в ноябре позапрошлого года, без большого видимого труда ее одолели. Обошлось, в отличие от недавней украинской революции, без отравлений и прочих средневековых штучек. Шеварднадзе сдался без боя, и до сих пор «вечные оппозиционеры», вроде уже цитированного мной Шалвы Нателашвили или бывшего лидера Национал-демократической партии Ирины Чантурия-Саришвили, утверждают, что он договорился с хитрым Жванией и попросту «слил» власть в обмен на гарантии неприкосновенности.
Придя к власти, новая команда очень скоро обнаружила, что она не едина и состоит на самом деле из нескольких группировок. Окружение Саакашвили и окружение Жвании с самого начала не ладили, хотя сами лидеры всегда говорили, что между ними разногласий нет. Поначалу согласившись на пост госминистра, Жвания очень скоро понял, что с таким невнятным статусом легко затеряться в лучах славы президента Саакашвили и стать слишком уж серым кардиналом. Он добился восстановления «под себя» поста премьер-министра, упраздненного Шеварднадзе еще в середине 90-х. Пока Саакашвили, блистательный оратор, остроумец и бонвиван, произносил яркие речи в Страсбурге и Брюсселе, Жвания вершил реальную политику. И заодно исправлял ошибки, наделанные его младшим другом, когда тот с наскока пытался решить сперва аджарскую, потом южноосетинскую проблему. Аслан Абашидзе вел переговоры только со Жванией и «сдался» под его гарантии, лидеры прочих сепаратистов, в Абхазии и Южной Осетии, тоже согласны были если и разговаривать с Тбилиси, то только персонально со Жванией. Говорят, Путин никогда не берет трубку, когда ему звонит Саакашвили. И не было случая, чтобы не взял трубку Фрадков, когда ему звонил Жвания.
Но в январе этого года между Жванией и Саакашвили произошел первый публичный конфликт. Президент сместил министра обороны Барамидзе, ставленника Зураба Жвании, и назначил своего. Новый тут же принялся критиковать предшественника. Возник скандал. Из всего склонный делать шоу, выяснение отношений Саакашвили провел в прямом эфире. «Похож был на вора в законе, устроившего разборку», как язвительно сказал кто-то из моих тбилисских собеседников. Жвания вид имел глупый. Но обиду проглотил.
На своем недлинном и сложном политическом пути, при всей его хитрости, мудрости и осторожности, Жвания обидел многих, а кто-то, наверное, считает себя преданным им. Иначе и не могло быть: премьер вел слишком сложную комбинационную игру, менял союзников, плел одновременно много сетей политических интриг. Вот, например, группировка Шеварднадзе. Значительная ее часть отправилась после «революции роз» на тюремные нары, а затем вышла на свободу, заплатив за нее десятки миллионов в государственную казну: такую схему пополнения госбюджета за счет «экспроприации экспроприаторов» придумал Зураб Жвания. А так ли договаривались с Шеварднадзе осенью 2003 года? Или бывший батумский князь Аслан Абашидзе, который сдал власть в Аджарии под гарантии Жвании, а потом лишился всей своей собственности в республике. Такова ли была закулисная договоренность?
И если для самого президента Саакашвили уход Жвании сейчас – тяжелый и неожиданный удар, как уверяют его сподвижники вроде той же Елены Товдарадзе, то можем ли мы исключить тот вариант, что удар этот был нанесен откуда-то из президентского окружения, где были люди, недовольные и компромиссностью Жвании, и его политическим весом, и, наконец, необходимостью делиться властью с его командой. Уход Жвании делает Саакашвили заложником этого окружения, в котором много амбициозных, радикально настроенных политиков, вроде того же министра обороны Окруашвили. И если вскоре мы увидим, что политическая линия Грузии резко изменится – скажем, будут предприняты попытки силового решения абхазского и южноосетинского конфликтов, ужесточится риторика вокруг вывода российских баз с территории Грузии, – то станет напрашиваться вывод, что в уходе Жвании было заинтересовано именно окружение Михаила Саакашвили.
Идеи – западные, бензин – российский
Наверное, только самые непримиримые враги Зураба Жвании, перечисляя его недостатки и грехи, вписывали в их число коррумпированность. Ничто не указывало на то, что премьер был корыстолюбив, он не имел собственного бизнеса, вел скромный образ жизни, жил с семьей в двухкомнатной квартире. Он наслаждался властью, так сказать, в чистом виде и был, как мне кажется, вполне равнодушен к таким ее атрибутам и производным, как слава и деньги. Но весь грузинский бизнес, вся экономика были под его контролем – в нормальном, не в криминальном смысле слова. Так что невозможно исключить, что смерть премьера может быть каким-то образом связана с тем крупным экономическим переделом, который происходил в республике с конца 2003 года под его неусыпным руководством.
Вместе с Кахой Бендукидзе (идея пригласить российского олигарха на грузинскую госслужбу опять же принадлежала Жвании) он затеял крупную реформу, в ходе которой, по словам самого Бендукидзе, «в Грузии должно быть продано все, кроме чести и совести». Насчет чести и совести трудно сказать, особенно если вспомнить, что еще два года назад страна занимала пятое от конца место в мире по уровню коррупции. Но продажа всех остальных государственных активов действительно шла весьма бойко.
В частности, незадолго до своей смерти, уже в 2005 году, Жвания подписал несколько крупных контрактов – и все, что характерно, с российскими компаниями. Российский Внешторгбанк получил контрольный пакет акций Объединенного грузинского банка, компания «Дема Компьютерс Лимитед» купила АО «Электровозостроитель», и, наконец, «Евразхолдинг» приобрел жемчужину грузинской экономики – Зестафонский завод ферросплавов и Чиатурский марганцевый комбинат, – выиграв тендер у украинской компании, принадлежащей Виктору Пинчуку, небезызвестному зятю экс-президента Украины Леонида Кучмы.
Только в нынешнем году Жвания планировал приватизацию десятков госпредприятий на общую сумму более полумиллиарда долларов. Причем основными покупателями должны были стать российские инвесторы. Все это раздражало некоторые национальные деловые круги, которые обвиняли «команду Жвания – Бендукидзе» в том, что она вновь пытается превратить Грузию в российскую колонию. Но сам Жвания, западник в политике, не скрывал своей пророссийской ориентации в экономике и активно способствовал проникновению в страну российского бизнеса.
С российскими деловыми кругами он был связан, видимо, еще с избирательных кампаний Шеварднадзе и его партии «Союз граждан», где Жвания был вторым человеком, в 1999 и 2000 годах. На них, по некоторым сведениям, именно Жвания «добыл» у Кремля и российского бизнеса три миллиона долларов, которые были ему переданы через члена «семьи», тогдашнего министра путей сообщения. Именно с «подачи» Жвании в Грузии осел после своего бегства из России еще один представитель ельцинской деловой элиты, ближайший друг Бориса Березовского Бадри Патаркацишвили. Благодаря Жвании переселился на историческую родину еще один российский олигарх грузинского происхождения, Борис Иванишвили. И, наконец, Каха Бендукидзе, возглавивший после «розовой революции» всю грузинскую приватизацию.
Интересно, что эти «три толстяка» российско-грузинского бизнеса – Патаркацишвили, Иванишвили и Бендукидзе – до самого последнего времени крайне мало участвовали собственно в грузинском бизнесе. Так, прикупали что-то по мелочам, чаще даже в порядке благотворительности. Бендукидзе вроде вовсе не засветился по этой части, положение госслужащего не позволяет. Лишь в последнее время появились слухи, что компания, купившая госрезиденцию в Крцаниси, как-то с ним связана. Патаркацишвили делал экстравагантные с точки зрения бизнеса покупки. Приобрел бывший Дворец бракосочетания, в котором обустроил свою резиденцию, тбилисский цирк, футбольную и баскетбольную команды тбилисского «Динамо». Ну, телеканал еще. Ресторан рядом с Дворцом бракосочетаний, который мешал ему по ночам громкой музыкой. (Хозяин, узнав, что олигарха раздражает громкая музыка и он хочет купить ресторан, приобрел еще более мощные колонки, после чего взвинтил цену до 500 тысяч долларов. Олигарх глазом не сморгнул.) Борис Иванишвили, основатель банка «Российский кредит», затем совладелец Импэксбанка и холдинга «Металлоинвест», вообще, кажется, удалился в Грузию от деловой суеты, осел в родном селе и почти не кажет оттуда носа. Впрочем, он и прежде не любил яркого света – недаром его называли «человеком, которого никто не видел», хотя в «золотом списке Forbes» – прошлогоднем рейтинге богатейших людей России – он занимает 38-ю позицию с состоянием 880 миллионов долларов.
...Есть, однако, информация, что на последнем витке грузинской приватизации, который, как я уже сказал, Жвания намечал на 2005 год, по крайней мере два «толстяка» из трех намерены были активно включиться в процесс. Вероятно, это устраивало далеко не всех в Грузии.
Один из моих чрезвычайно информированных тбилисских собеседников даже сделал такое предположение: «Жвания в последнее время настолько склонился в сторону России, что его американцы убрать могли». Американцы не американцы, но то, что среди грузинских политиков и бизнесменов Жвания многих не устраивал именно из-за своей прагматической ориентации на Россию, – факт.
Как факт и то, что Жвании больше нет. И почти факт то, что погиб он не по вине неисправного обогревателя марки «Никала» кустарного иранского производства."
Тбилиси – Москва
Игра в кости
Галина СИДОРОВА
" Человека, столь радикально изменившего лицо президента Украины, в то время кандидата Виктора Ющенко, не найдут никогда. Вряд ли отыщется и злодей, подстроивший гибель грузинского премьера Зураба Жвании. Как не предстанет перед судом убийца Влада Листьева или тот, кто помог уйти из жизни Юрию Щекочихину. Прервал пять лет назад полет Артема Боровика. Стрелял в депутата Сергея Юшенкова или в украинского журналиста Георгия Гонгадзе.
Что бы там ни твердили компетентные лица и органы, мол, подозреваемые есть, виновных обязательно найдут и они будут справедливо наказаны. Не найдут. И не накажут. Потому что не будут искать. Конечно, мы с коллегами не оставим попыток собственных расследований. Найдутся честные следователи, которые попробуют докопаться до истины. Не исключаю, что всплывет имя подсыпавшего яду повара или киллера, спустившего курок. Но истинный организатор или заказчик той или иной политической трагедии – никогда. Не в этой жизни.
Более того, я почти уверена, что сам Виктор Ющенко действительно знает, кто его отравил, точнее, «заказал». Знает, но не скажет. А при определенных обстоятельствах даже пожмет этому человеку руку. Потому что таков закон политических джунглей. Жестокие правила. Как в известной по одноименному фильму игре «Джуманджи»: бросаешь кости, делаешь ход, зная, что на очередной клетке тебя поджидает реальная смертельная опасность, и на обдумывание ситуации – считанные секунды. Игроки в большую политику и те, кто намеренно или случайно задевает ее тайные струны, знают о правилах. Как и о том, что бывает с желающими их изменить.
В России в последнее время власти пытаются еще более ужесточить «политическое Джуманджи». И ограничить число игроков.
Слово «убрать» стало в нашей жизни ключевым. Убирают толпу с площади. Убирают неугодных политиков и журналистов. Неудобные программы с телеканалов и целые печатные издания. Конкурентов по бизнесу. Еврейские организации. Политических оппонентов и целые партии. Убирают, как мусор и снег с улиц. Только более тщательно. Нас приучили к этому слову. Убирают – и все. Нет человека, нет проблемы. Мусора нет.
Коротко и понятно. Даже старый анекдот возродился применительно к новой жизни. Открывает некий министр-«силовик» дверь холодильника, а там холодец от его резкого движения затрясся. А он ему: «Чего трясешься, я не за тобой, я за кетчупом».
Украинские и грузинские соседи неожиданно для всех и в какой-то степени для самих себя показали пример: доведенные до отчаяния и сильно рассерженные заигравшимися политическими лидерами сограждане перестают «трястись». Лишенные возможности быть услышанными нормальным демократическим путем, люди выходят на улицу. В такие моменты привычные для власти каноны не действуют. И те же «силовики» задумываются, как это случилось с генералами из Службы безопасности Украины, уже не о режиме, который им по статусу положено защищать, а о том, что на улице, на майдане – их жены и дети. И принимают решение как отцы и мужья. Против этого, человеческого, видимо, бессильны даже самые жесткие правила.
Как бы ни хотелось российским властям убрать из нашей жизни к 2008 году все лишнее и все расписать по-своему, украинский майдан будет маячить перед глазами – для кого-то кошмаром, для кого-то – надеждой.
Но собственно в политике правила игры по большому счету не меняются.
Отравил ли Сталин Ленина, или это был естественный итог болезни? Кто убил Джона Кеннеди? Даже в знаковых политических драмах прошлого века точки не поставлены. Террор всегда был последним прибежищем негодяев от власти. И кто сказал, что в XXI веке они перевелись?"
|
