|
28 декабря 2004 года, к годовщине смерти Владимира Богомолова, в «КП» были опубликованы заметки нашего обозревателя Ольги Кучкиной, в основу которых легли записи встреч с выдающимся писателем. По его известной повести «Иван» Андрей Тарковский снял фильм «Иваново детство», получивший в Венеции «Золотого льва». По роману «В августе сорок четвертого...» одноименный фильм сделал Михаил Пташук.
В ответ на нашу публикацию под названием «Победитель» пришли два письма...
Письмо первое:
«Прочитав статью «Победитель» О. Кучкиной в Вашей газете, я не смогла сдержать свое возмущение. Сколько можно писать, не зная фактов, тиражируя бесконечно небылицы, окружая все большим и большим ореолом славы и чистоты человека, вся жизнь которого была фальшь и обман! Молчала до сих пор потому, что человека уже нет в живых и нельзя писать о нем плохо, но гибель брата требует правды...
Н. Г. Холодовская».
Письмо второе:
«...Я училась в школе, со мной учились две девочки, брат одной и сестра другой учились вместе с Володей Войтинским - теперь его знают как Владимира Богомолова... В его автобиографии очень много неправды...
М. П. Петрова».
Письма ошеломили.
В то же время к чему-то подобному была готова. Могу признаться, что и у меня возникали вопросы при встречах с Владимиром Осиповичем Богомоловым. Почему нигде или почти нигде нет его фотографий? Почему он в самом деле не вступил в Союз писателей? Почему запрещал писать о себе? Испытывая уважение к праву человека на частную жизнь, не могла отделаться от мысли, что существует какая-то тайна, - говорила об этом с коллегой Инной Руденко.
Одна из «двух девочек», брат которой учился вместе с Володей Войтинским, - Наталия Георгиевна Холодовская.
К ней я и отправилась в поисках правды о том, кто такой был писатель Владимир Богомолов.
«Все было фальшь и обман...»
Из повести Владимира Богомолова «Иван»:
«Этот нож - подарок и память о моем лучшем друге Котьке Холодове. С третьего класса мы сидели с Котькой на одной парте, вместе ушли в армию, вместе были в училище и воевали в одной дивизии, а позже в одном полку.
...На рассвете того сентябрьского дня я находился в окопе на берегу Десны. Я видел, как Котька со своей ротой - первым в нашей дивизии - начал переправляться на правый берег. Связанные из бревен, жердей и бочек плотики миновали уже середину реки, когда немцы обрушились на переправу огнем артиллерии и минометов. И тут же белый фонтан воды взлетел над Котькиным плотикомѕ».
Н. Г. Холодовская - художница:
- В конце 50-х я прочитала повесть Богомолова «Иван» и нашла в ней кусок о гибели Котьки Холодова. В Котьке Холодове я увидела моего брата Костю Холодовского. 2 февраля исполнилось ровно 60 лет со дня его гибели. Он воевал на 2-м Белорусском фронте, был механиком-водителем самоходного орудия, дошел до Польши. О том, как он погиб, нам написал оставшийся в живых Леонид Цыбик. При уничтожении Торунской группировки немцев три орудия оказались без поддержки пехоты, бой продолжался трое суток, удерживали два километра линии фронта, отбили 14 вражеских атак, машины горели. Брату не было и 20. Он учился в одном классе с Володей Войтинским. Так тогда звали Богомолова. Их было три друга, третий - Алеша Штейман. В этой же школе, № 64 Киевского роно на Знаменке, училась я, на четыре класса младше. Костя был самым младшим в классе, 1925 года рождения, так как поступил сразу во 2-й класс. Войтинский, как и большинство в классе, был 1924 года рождения, а не 1926-го, как он везде писал, и в 1941 году окончил не семь, а девять классов.
По словам обеих корреспонденток, Володя носил фамилию своего отца, профессора математики Иосифа Войтинского. Мать Надежда Павловна, по первому мужу Богомолец, вовсе не украинка, как рассказывал Богомолов, а еврейка из Вильнюса, дочь адвоката, ее девичья фамилия - Тобиас. Иосиф Войтинский был репрессирован и расстрелян в 1937 году. У Володи тогда случился нервный срыв, в результате которого он попал в Н. Г. Холодовская:
- Видимо, с тех пор он и состоял на учете. За ним всегда водились странности, он всегда был очень нервным. Если не знал урока, мог выскочить из-за парты и выбежать из класса. У него было даже прозвище Пробка. Когда началась война, он с матерью и старшей сестрой Катей был в эвакуации в Татарской АССР, в селе Березовка Микулинского сельсовета Бугульминского района. Работал учетчиком в колхозе «Новый путь» до конца 1942 года. И вдруг неожиданно исчез. Мать считала его погибшим и была поражена, когда он после окончания войны явился живой и невредимый.
- Где ж он был и что делал все эти годы?
- В том-то и вопрос!
- Может, он сбежал на фронт?
- Не знаю. Ведь у него была справка, по которой в армию не брали. Но я знаю, что нож, о котором написано в повести, он мог получить от Кости в 1944 году, и, значит, их пути пересекались.
- Этот нож мог быть художественным вымыслом.
- Нож существовал в нашей семье, и узнать о нем Войтинский мог только на фронте от Кости. Но главное было дальше. С 1951 года я работала художественным редактором «Детгиза». Мы издавали повесть «Иван». Прочтя ее, я была очень взволнована и захотела встретиться с автором. Каково же было мое изумление, когда, войдя в редакцию, я сразу узнала Войтинского. Меня он не вспомнил, ведь я была младше. Я спросила, вымышленные его герои или нет. Он ответил: вымышленные. Услышав о Косте Холодовском, насторожился. А когда я сказала, кто я, и назвала его Войтинским, пришел в ужас и действительно, как пробка, вылетел из редакции. Помню, все смотрели друг на друга с недоумением.
- Что с ним могло быть на фронте?
- Тут все таинственно. Он сам говорил, что прошел войну без единой царапины, а в то же время, что якобы сидел 11 месяцев в тюрьме с бандеровцами во Львове, ожидая вместе со всеми расстрела, а потом его кто-то вытащил. Но если бандеровцев расстреляли, а он вышел на свободу, значит, дело не совсем чисто. В таком случае он мог быть подсадной уткой. И, стало быть, связан с органами. Я думаю, он и в Союз писателей не вступал, боясь разоблачения.
- А вы с тех пор ни разу не пытались с ним встретиться?
- Как я могла это сделать? Он же недоступен был, близко к себе не подпускал. А «Ивана» он писал, между прочим, на даче моего однокурсника по Полиграфическому институту Леонида Рабичева.
Военные записки Леонида Рабичева только что появились в февральском номере журнала «Знамя». Я позвонила Леониду Николаевичу.
«Я отдал ему сто моих личных писем...»
Из автобиографии В. О. Богомолова:
«Отправиться в армию меня подбили двое приятелей, оба были старше меня, они и надоумили прибавить себе два года, что сделать при записи добровольцем было просто».
Официальная биография:
В. О. Богомолов родился в 1926 году. С 15 лет на фронте. Был рядовым, командиром отделения, помкомвзвода, стрелкового, автоматчиков, пешей разведки, в конце войны исполнял должность командира роты. Воевал на Украине, в Белоруссии, Польше, Германии, Маньчжурии. После окончания войны служил в армии на Дальнем Востоке и снова в Германии. На фронте был ранен, дважды контужен, имеет боевые награды - ордена и медали. В армии служил до 1952 года.
Л. Н. Рабичев - художник, писатель:
- Богомолов? Ну, он же фантазер!.. Мы познакомились в 1947 году. Тогда у него было две фамилии: Войтинский и Богомолец. Нас свел его близкий школьный друг Алексей Штейман, позднее известный художник-монументалист, женатый на Эрне Ларионовой, с которой был знаком я. Володя Войтинский-Богомолец ходил в 1946 - 1947 годах в литобъединение при журнале «Октябрь» и жил на Арбатской площади в доме, которого теперь нет. Там строили метро, было шумно, и он искал места, где писать. Я представил его своему знакомому профессору-американисту, и Володя жил два лета у него на даче. Там он впервые женился - на Светлане Суворовой, которая родила ему сына Александра, почему-то отец заставил его позже переменить имя на Иван. А с июня по сентябрь 1948 года я жил у себя на даче, а Володя жил у меня в квартире. В 1949 году он начал писать повесть «Иван» и все время расспрашивал меня про войну, а я ему рассказывал. Так что в его произведениях - моя война. И особенно - в «Августе сорок четвертого...». Там мой путь, путь моей армии. И там свыше ста моих личных писем, которые я отдал ему для работы. Это уж потом он проехал по моему маршруту: Смоленск - Минск и так далее, чтобы все увидеть своими глазами. В чем его сила - в точности и систематике. Он много работал в архивах. Когда он уже купил квартиру на Новомещанской и я пришел к нему в гости, то был поражен: во всю стену от пола до потолка располагалась картотека на каждый день войны.
- А почему вы сказали, что он фантазер?
- Ну вот, у Алексея умер отец, швед, Штейман - шведская фамилия, и в день его смерти Володя вдруг говорит мне, какой это был плохой человек. А на поминках выступает и говорит, какой это был хороший человек. Я подхожу к нему, спрашиваю: Володя, как же так, когда ты говорил правду? Он, не говоря ни слова, поворачивается и уходит. И больше мы с ним никогда не встречались.
- Что же означают эти фантазии?
- Я не знаю. Я знаю только, что он придумал себе биографию. Командир отделения, помкомвзвода, ордена, медали - ничего этого не было. Он и в Союз писателей не вступал, поскольку надо было заполнять анкету. Есть воспоминания Бориса Васильева, как он вместе с Василем Быковым приходили в гости к Богомолову. Васильев пишет, что, когда заходила речь о войне, Богомолов молчал, улыбался и предлагал очень вкусные закуски. Не знаю, было это при второй жене или при третьей. Он любил женщин и пользовался у них успехом. Васильев считал, что он молчал, потому что у него была слишком тяжелая война.
- А могло быть, что он служил в войсках СМЕРШ - «Смерть шпионам», и скрывал это?
- Нет. Хотя он мне говорил, что в конце 1942 года его мобилизовали, и он попал в эти войска, но пробыл в них всего ничего, так как рассказал какой-то анекдот, и его посадили, при этом били сильно по голове, отчего он получил инвалидность и ходил со справкой.
- Школьные друзья объясняют происхождение справки по-другому.
- Я же говорю, он - фантазер. Он был талантливый человек. Он начал писать про войну и отождествил себя со своими героями. Он сочинил себя. Имеет человек право сочинить себя! Я считаю, что это подвиг - сочинить человека!
- У вас есть фотографии той поры?
- У меня есть снимки, где все мы в маскарадных масках. У нас были бесконечные маскарады!..
От автора
Я не отрекаюсь ни от одного слова в материале «Победитель». Моей задачей было честно записать наши разговоры и честно выразить отношение к творческому дару и свойствам характера писателя Владимира Богомолова.
Тайна, которая чудилась мне, открылась: был отец, репрессированный и расстрелянный; был нервный срыв; были странные фантазии впечатлительного, художественно одаренного человека.
Но вся ли тайна открылась? Что на самом деле происходило между тем, как юноша, работая в колхозе во время войны, пропал, и тем, как объявился после войны?
Почему-то кажется, что в этой истории рано ставить точку, что нам напишут и другие люди, знавшие подлинную и, возможно, еще более драматическую, чем это представляется, жизнь замечательного писателя Владимира Богомолова.психиатрическую лечебницу.
|
