|
Когда мы сидели вокруг телевизора и, не веря своим глазам, смотрели, как рушатся башни Всемирного торгового центра, кто-то вдруг показал на окно нашего офиса (он находится в центре Вашингтона). За окном, с противоположного берега реки Потомак поднимался огромный столб дыма. Минуту спустя по телевизору нам сообщили, что еще один самолет упал на Пентагон.
Что с моими друзьями, которые там работают? - вот первое, о чем я подумал в этот момент. Следующие несколько часов я пытался связаться с ними и, поскольку мне это не удавалось, я мучительно старался вспомнить, в какой части здания находятся их офисы и могли ли они пострадать от теракта.
И только окончательно убедившись в том, что все они целы и невредимы, я смог подумать о том, каким образом все происшедшее изменит судьбы мира. О том, что эти страшные события, возможно, сыграют в жизни моего поколения примерно такую же роль, какую сыграл Перл-Харбор для поколения моего отца.
События 7 декабря 1941 года имеют для нашей семьи особое значение. Через две недели после налета на Перл-Харбор президент Рузвельт подписал приказ о перемещении "лиц японского происхождения" в специальные лагеря. Мой дедушка, еще с 1920-х годов кропотливо строивший свой бизнес в Лос-Анджелесе и сумевший сохранить его даже во времена Великой Депрессии, был вынужден продать все за бесценок и переехать со всей семьей в лагерь в Колорадо на все время войны.
Мне кажется, однако, что последствия терактов 11 сентября не станут причиной новых репрессий, всплеска нетерпимости, ксенофобии и изоляционизма. Напротив, есть все основания полагать, что эта трагедия укрепит американское общество изнутри и заставит его занять более конструктивную позицию в международном сообществе.
Поскольку в данный момент гнев направлен на исламских фанатиков с Ближнего Востока, можно, конечно, опасаться негативной реакции общества на мусульман в целом. Телевизионные сюжеты про палестинцев, празднующих крушение Всемирного торгового центра, вряд ли способны пробудить у американцев любовь к мусульманскому миру.
И все же, я очень сомневаюсь, что на этот раз правительство снова прибегнет к этническим чисткам. Несмотря на весь ужас перед возможным повторением террористических атак, который испытывают сейчас многие американцы. Несмотря на уже имевшие место преследования некоторых выходцев из Ближнего Востока. Интернирование японцев во время Второй мировой войны и продолжавшаяся несколько десятков лет борьба за права человека сделали общество более чувствительным к опасности огульного осуждения по этническому и расовому признаку.
В телевизионных репортажах с места трагедии больше всего поражало то, что среди жертв теракта оказались представители самых разных групп населения: белые, черные, азиаты, выходцы из Латинской Америки и даже те, кого по внешнему виду можно было принять за уроженцев Ближнего Востока. Среди погибших были богатые инвестиционные банкиры и простые уборщицы. Все они, погребенными под грудой обломков, были равны. Все они стали жертвами иррациональной ненависти. И все мы теперь обратили свои взоры на одно правительство, в надежде, что оно сможет нас защитить.
Я также не думаю, что теракты станут причиной существенного ограничения гражданских прав в более широком смысле (например, приведут к введению обязательной проверки удостоверяющих личность документов или к санкционированию "упреждающих" полицейских мероприятий). Конечно, теперь путешествовать по Соединенным Штатам на самолете станет сложнее, но приверженность американцев к идеалам открытого общества настолько глубоко укоренилась в умах, что даже событие такого масштаба не сможет ничего изменить.
Трагедия 11 сентября может, наоборот, привести к положительным результатам. Устойчивый национальный характер формируется в результате совместных травматических переживаний. Примером может служить послевоенный пацифизм Японии или валютный консерватизм Германии. Современная европейская государственность закалялась во время военных конфликтов. Конфликты играли также значительную роль в формировании американского государства: Гражданская война привела к созданию первого централизованного федерального правительства, а Вторая мировая помогла Соединенным Штатам занять определенную роль в международном сообществе.
Мир и процветание, напротив, приводят к зацикленности на самих себе, позволяют людям забыть, что они являются частью мирового сообщества. Длительный экономический бум, который пережила страна при Клинтоне, и легко доставшаяся Америке доминирующая роль в мировой политике позволили американцам с головой погрузиться в разного рода внутриполитические скандалы, заняться внутриполитической борьбой, которая становилась тем ожесточеннее, чем мельче становился ее предмет. Многие американцы потеряли интерес ко всему, что происходит за пределами территории Соединенных Штатов, другие вообще стали презирать собственное правительство.
Особенно хорошо эта тенденция заметна в мире высоких технологий и в финансовой сфере, где в 1990-х годах господствовала философия техно-либертарианизма. С точки зрения ее адептов, от правительства нет никакой пользы, оно лишь является помехой на пути настоящих "созидателей ценностей". Национальное государство не нужно, поскольку технологии и капитал по самой сути своей не имеют границ и могут обойти попытки национального законодательства, направленные на их ограничение. Проповедники Новой Экономики провозгласили бесполезность всего, что было изобретено до Интернета, и ненужность любых навыков, кроме тех, которыми обладали они сами. Я был шокирован, когда один мой друг, занимающийся инвестициями, как-то сказал мне, что всерьез подумывает о том, чтобы отказаться от американского гражданства и переехать на Багамы, - дабы не платить американских налогов.
В этом смысле нападение на Уолл-Стрит можно считать благотворным уроком. "Невесомость" современной новой экономики не может защитить вас от обваливающихся бетонных перекрытий. Остается надеяться только на мужество пожарных и полисменов. Microsoft и Goldman Sachs не могут послать авианосцы и F16 в Персидский залив, чтобы выследить и уничтожить бен Ладена. Это могут сделать только военные. В 1990-е годы стала увеличиваться социальная и экономическая пропасть между закончившими Гарвард и Стэнфорд инвестиционными банкирами, юристами и разработчиками программного обеспечения, работавшими в Башнях-близнецах, - и простыми "синими воротничками", пожарными и строителями, которые потом приехали их спасать.
События минувшего вторника должны напомнить американцам, что все они - крепко связанные между собой и зависящие друг от друга члены одного общества. Кроме того, атаки на Всемирный торговый центр должны стать причиной положительных изменений в отношении Америки к окружающему миру. За последние десять лет и республиканцы, и демократы заигрывали с изоляционизмом: в первом случае эта тенденция приобрела формы отказа от участия в мировых делах, во втором - экономического протекционизма и нежелания финансировать военную отрасль.
Сегодня и в ближайшем обозримом будущем вопрос изоляционизма снят с повестки дня. Американцы очень злы и готовы пойти на многое ради того, чтобы наказать террористов. До прошлого вторника шли большие споры о том, следует ли увеличивать оборонный бюджет на какие-то жалких $18 миллиардов. Сегодня на это будут выделены гораздо более значительные суммы вне зависимости от наличия или отсутствия бюджетного профицита. Изменятся и оборонные приоритеты: создание противоракетной обороны хотя и останется одной из задач Пентагона, но по важности она, по всей вероятности, отойдет за задний план, уступив место проблемам развития разведки, спецслужб и устранению так называемой "асимметричной" угрозы.
Однако самые значительные перемены, очевидно, коснутся психологии. Со времен Перл-Харбора врагу ни разу не удавалось уничтожить американских граждан на американской земле. Да и тогда это случилось на далеких Гавайях. Вашингтон же вообще не подвергался нападениям с 1812 года, когда Белый Дом был сожжен англичанами.
Это обстоятельство породило чувство собственной исключительности, доминировавшего в американской внешней политике: американская территория всегда была священна. При проведении военных операций Соединенные Штаты всегда рассматривали только различные варианты вторжения на территорию иностранных государств - страна не сталкивалась с угрозой вторжения иностранной державы на собственную территорию. Последствия американских военных операций недавнего времени затрагивали только союзников Америки или сферы американских интересов за рубежом, но никогда прямо не касались американских граждан. Войны в Заливе и Косово были в этом смысле чрезвычайно безболезненны и создали впечатление, что Америка может контролировать события, не рискуя жизнями американских граждан. Сегодня это не так.
После террористических атак Соединенные Штаты станут другой страной - более единой, менее эгоцентричной, в гораздо большей степени нуждающейся в помощи друзей. Помощи, которая необходима ей для осуществления нового национального проекта по разгрому международного терроризма. В каком-то смысле Америка станет и более обыкновенной страной - страной с более конкретными интересами и своими слабыми местами, а не державой, полагающей, что может единолично определять, каким быть миру, в котором она существует.
|
