|
Чуть более двух лет назад конвойные на руках вынесли из здания тюрьмы в Риге старого и очень больного человека. Михаил Фарбтух за два года тюрьмы перенес инсульт, у него обострились глаукома обоих глаз и сахарный диабет. В 1999 году Рижский окружной суд приговорил старика к семи годам тюремного заключения по статье "геноцид". Михаила Фарбтуха признали виновным в депортации в 1941 году 31 латвийской семьи. Позже Верховный суд сократил тюремный срок до пяти лет, а в марте 2002 года Фарбтух по состоянию здоровья был все же освобожден от наказания.
Сейчас Михаил Владимирович Фарбтух с женой Анной Петровной живет дома -- в обычной квартире спального района Риги, где и встретилась с ним корреспондент "Времени новостей". Ветеран войны, несмотря на болезни, охотно общается с журналистами, хотя собеседников он почти не видит из-за глаукомы. "Не утомляйте его. Он сегодня не очень хорошо себя чувствует", -- просит супруга.
В судьбе Михаила Владимировича отразилась вся непростая история Латвии, которую молодое государство во что бы то ни стало хочет переписать. Но жертвами этого переписывания становятся честные люди, чьи заслуги теперь называют преступлениями.
Михаил Фарбтух родился в декабре 1916 года в России, во Псковской области. Вскоре бедные родители отдали его на усыновление в латвийскую семью. Детство и юность будущего контрразведчика пришлись на годы первой независимости Латвии. Фарбтух даже служил в армии независимой Латвийской Республики. Затем он поступил на экономический факультет Латвийского университета: "Жизнь была непростая, денег не хватало. Я был успевающим студентом, зарабатывал репетиторством, помогал неуспевающим. Уставал. Каждый вечер ездил с одного конца Риги в другой".
Присоединение Латвии к СССР в 1940 году, которое Рига называет сейчас только "советской оккупацией", перевернуло жизнь студента Фарбтуха и тысяч других людей. В то смутное и страшное время население Латвии разделилось. Были те, кто стоял на стороне фашистской Германии. Бог им судья: кто-то из них разделял нацистские взгляды, а кто-то искренне верил, что отстаивает независимость Латвии. Многие сражались на стороне антифашистской коалиции. Среди них был и Михаил Фарбтух, пошедший добровольцем в советскую армию.
Тут собеседник "ВН" и заговорил о самом тяжелом эпизоде своей жизни, который стоил ему обвинения в геноциде: "До начала войны я служил в контрразведке. Еще в 1939 году из Латвии уехали многие местные немцы. Но все возможности для создания широкой и законспирированной агентурной сети Германии в Латвии нами были использованы. Особенно в Даугавпилсе -- приграничном с Россией районе, где я и работал. Контрразведчиков в этом регионе было много, и мы уже знали: летом 1941 года Германия нападет на СССР.
Тогда в Латвии было решено арестовать политически неблагонадежных лиц. В основном это был старший командный состав бывшей военно-политической организации латвийского диктатора Карлиса Улманиса -- айзсарги. Кроме того, решено было выселить их семьи. Массовая акция началась в первых числах июня 1941 года. Подразделение, в котором служил я, материалов по высылке не готовило. Но из-за сжатости сроков -- ведь до войны оставалось двадцать дней! -- нас тоже к этому подключили. Мне поручили подписать ряд документов. На этом основании меня и судили".
А спустя три года, в 1944 году, осужденный за геноцид латышского народа контрразведчик Фарбтух, рискуя всем, пытался спасти жизни местных жителей, воевавших с советскими войсками под тем же Даугавпилсом. Здесь продолжали действовать оставленные немцами группировки. В каждой из них было порой до ста вооруженных до зубов людей, прекрасно знающих местность, где они выросли. В Латвии тогда был приказ: если эти люди добровольно сдают оружие, их отпускают с миром. И тут Михаил ошибся: стал действовать по приказу.
"Расследуя дело об убийстве командира батальона, я установил контакт с местным ксендзом -- молодым, эрудированным, грамотным человеком. Он мне обрадовался: поговорить-то не с кем, а я любил поспорить на божественные темы. Так мы несколько вечеров и провели, цитируя Библию: он мне доказывал, что Бог есть, а я ему, что Бога нет", -- вспоминает Михаил Фарбтух. Результатом теологических дискуссий стала встреча Михаила Владимировича с вожаками вооруженных группировок. Ее устроил ксендз.
"Мне удалось убедить их, что их песня спета: СССР побеждает. Предложил им вариант: сдавайте оружие, а я выдам вам документы -- и уезжайте прочь. Иначе вас убьют или покалечат. Убедил. На нескольких машинах мы поехали с ними, вооруженными до зубов, сдавать оружие. Веселая была операция, -- усмехается Михаил Владимирович. -- Мой шофер за эту поездку поседел. Эти люди сдали оружие, я выполнил обещание и выдал им документы. Но они не уехали из страны, как я им советовал. Деревенским людям тяжело подниматься с места. Начались аресты".
Советская власть не простила Фарбтуху его гуманизма. Его выгнали без выходного пособия. Из контрразведчика он стал военным интендантом: "Особо я не переживал. Военную карьеру я делать не собирался: не нравилось мне, что какое-либо мышление в армии не допускается. Знаете: ты начальник -- я дурак, я начальник -- ты дурак". Но спустя много лет Михаилу Владимировичу припомнят 1941 год, напрочь забыв о 1944-м.
Европейский суд по правам человека не стал оценивать, справедливо ли был наказан Михаил Фарбтух, решив просто признать нечеловеческими условия его пребывания в тюрьме. "Тяжело мне было в тюрьме, -- признает ветеран. -- Тюрьма -- это наказание, а у меня нет ощущения, что я виноват. Тяжело было и то, что в тюрьме я увидел множество молодых уголовников. Вы знаете, в жизни ведь не только на себя работаешь, но и на будущие поколения. А тут такое... Но относились ко мне заключенные очень хорошо. Помню, когда меня доставили в тюрьму, все проходившие мимо заключенные поднимали палец вверх. Я тогда еще не знал, что в тюрьме это означает почет и уважение".
Тяжелым испытанием тюрьма стала и для его жены. "Я каждый день в тюрьму звонила, -- рассказывает Анна Петровна, -- спрашивала, как у деда здоровье. Он же сам в туалет сходить не может! А мне ведь еще и ничего не говорили". Тюрьма стала самым долгим ее расставанием с мужем начиная с 1942 года, когда они познакомились в Вышнем Волочке, родном городе Анны Петровны: "Мой брат служил с Мишей в одной дивизии: там ведь не только из Латвии люди были. Дивизия стояла в нашем городе, брат с Мишей зашли к нам в гости -- и все. Мне тогда не было и двадцати лет. Расписались мы уже после войны, когда в 1946 году родился сын".
После войны они поселились в Риге. Растили сначала сына, потом внуков, теперь есть уже и правнуки. Михаил Владимирович сначала работал в рыбном хозяйстве, а окончил карьеру деканом Института повышения квалификации. А потом все изменилось. И День Победы 9 Мая в Латвии перестал быть праздником.
|
