|
От очередного совета директоров ТВЦ все ждали отставки президента канала, но он остался на посту. «Похороны отменяются», — пошутил по этому поводу Олег ПОПЦОВ. И объяснил нам почему.
— На сентябрьском совете директоров в бюджете ТВЦ обнаружился крупный дефицит. Вы живете не по средствам? Или Москва решила сократить финансирование канала?
— О сокращении финансирования речи нет, и мы стремимся жить по средствам. Но этот год был не самым лучшим для ТВЦ. На наши плечи легло проведение не одних, а сразу двух выборов — президентских и в Мосгордуму. Из-за показа дебатов нам пришлось снимать из прайм-тайма рейтинговый продукт. К тому же большинство политических партий до сих пор не расплатилось с нами за предвыборную кампанию. Это тоже расходы. Поставлена задача усилить коммерческую отдачу канала. Мы более пристально изучили сетку вещания, убрали излишне дорогие программы и добились серьезного прироста аудитории. Ужесточили договорные принципы: с производителем контракт подписывается на три месяца под определенный рейтинг и долю. Не выдерживаешь эти обязательства — уходишь. Затраты должны быть адекватны отдаче.
— От каких программ вы решили отказаться? От дорогой и опасной публицистики? Многие ваши коллеги считают, что народ устал от «серьеза» и «чернухи» и хочет развлечений.
— От публицистики мы отказываться не собираемся. О том, что народ не нуждается в серьезном телевидении, говорят те, кто не бывает на улицах или проносится по ним в дорогих машинах. У меня в мою бытность председателем ВГТРК был на эту тему разговор с Виктором Степановичем Черномырдиным, тогдашним премьером. «Почему, — спрашивает он, — я вижу одно, а ты даешь у себя на канале совсем другое?» Разговор был в его кабинете в Белом доме. Там как раз поставили в окнах затененные стекла. А я отвечаю ему: «Понимаете, Виктор Степанович, вы подходите к окну и видите себя. А я подхожу к окну — и вижу улицу». — «Ну, ты это брось! — возмутился Виктор Степанович, добавив кое-что из ненормативной лексики. — Тоже мне правдоискатель! Я тебе так скажу — я по улице тоже… хожу!» Помолчал и добавил: «Иногда». И рассмеялся.
Народ хочет развлечений — в частности, здорового, а не убогого юмора, хороших комедий. Но он никогда не простит, если ему запретят думать.
— Многим ли зрителям свойственна эта вредная привычка?
— Возможно, не очень многим. Хотя, как знать. Но тут надо решить для себя, какое телевидение мы делаем. Я всегда считал, что одна из задач СМИ — заставить читателя, зрителя, слушателя чуть-чуть встать на цыпочки, а затем понемногу поднимать планку. А сейчас я слышу: зачем? Зритель не хочет вставать на цыпочки, он хочет присесть. Мы присели — и зритель присел. Он лег — и мы легли. Ну и куда нам всем ползти? В программу «За стеклом» или к «Аншлагу»? Некорректно говорить о продукции коллег, но я не понимаю, как этот юмор можно выдерживать, да еще на протяжении нескольких часов! В период реформ, пусть и затянувшихся на двадцать лет, телевидение обязано быть социально-ориентированным. Во что бы то ни стало! Не только для зрителей — во имя успеха разумной власти. Я очень сопереживаю первому лицу нашей страны, понимая отчаянную ситуацию, в которой он находится. Беслан показал, что бой с коррупцией пока проигран. И надо думать, что делать дальше.
— Странно — вы сочувствуете Путину, а ваш канал считается антипрезидентским?
— Кем считается? Просто кому-то хочется, чтобы он таким считался. Кому? Тем же, кому хочется, чтобы не было ТВЦ. Знаете, когда поднялся шум вокруг канала? Когда мы начали вещать на «Орбитах». Теперь мы выходим в реальном времени на большей части нашей страны. Осталось охватить только Приморье. Как только мы вышли на рекламное поле, тут же начались разговоры: «Зачем ТВЦ федеральный масштаб? Пусть будет сити-канал!»
— Значит, подоплека нападок на канал не в политике, а в экономике?
— Конечно. Просто те, кто волнуется за экономику, неплохо пользуются политическими рычагами. Они знают, кому и что сказать. А я не виноват, что люблю нашу страну. И Пушков, и Караулов не виноваты. Ну, не нравится Караулову, что у нас гробят животноводство, самолетостроение и продают крейсер за сто долларов! Что же мне линчевать его за это?
— Но ведь программы Караулова и вызывают наибольший шквал критики ТВЦ?
— Со стороны кого? Союза правых сил, их единомышленников в правительстве, части олигархов. Шквал критики по поводу программы «Момент истины» мне приходилось выдерживать еще на ВГТРК. Помню звонок взбешенного Сосковца после одной из программ Андрея: «Слушай, когда ты заткнешь пасть этому…» И — тра-та-та. А я ему говорю: «Да у нас шесть каналов, Олег Николаевич! Переключитесь на другой!» — «Да, — опешил Сосковец. — А если он что-нибудь скажет обо мне?» Чубайс — тогда еще вице-премьер — возмущался, что Караулов в программе дал слово его оппоненту. Позвонил и потребовал снять программу, а я отказался. «Приходите в следующую программу», — предложил я Чубайсу. «Да я с этим … на одном гектаре не сяду!» А недавно Анатолий Борисович был в программе Караулова, и на нас наехали с другой стороны: «Как вы могли его дать!» Караулов всегда играл роль провокатора. Это такой стиль, форма подачи себя. Соловьев тоже играет роль провокатора. Кто-то от него в восторге, а кто-то терпеть не может. Сколько раз мне приходилось слышать, что «продался» Караулов. А он ходит по такому тонкому лезвию, что давно уже обзавелся бы взводом охраны, если бы действительно «продался». На мой взгляд, его сюжеты о бабках, замерзающих на Сахалине, или показ «общака», протащившего своего человека в губернаторы, куда больше способствуют возрождению нации, чем работа некоторых «непродажных» журналистов.
Мы с ним частенько ругаемся. Но эта программа востребована обществом, потому что работает на объединение нации. Для нашей страны это сейчас главная задача. Если мы действительно хотим покончить с коррупцией и помочь президенту в этой борьбе, надо объединиться. Канал, выдерживающий такую линию, естественно, вызывает недовольство и критику со стороны достаточного числа чиновников, которые хотели бы, чтобы информация о происходящем начиналась и заканчивалась в их аналитических записках руководству.
А Лужков вас критикует?
— Иногда он может позвонить и спросить: «Олег, это обязательно было показывать?» Когда мы что-то обсуждаем, он всегда высказывает свою точку зрения. Она остра, объемна и интересна, потому что Лужков — самодостаточная личность. Но Лужков никогда не вмешивается в эфир. А иной раз придешь к мэру, а он скажет: «Хватит о политике! Знаешь, я изобрел двигатель внутреннего сгорания!» И начинает рисовать свое изобретение на бумаге. Он неуемный человек. Реформатор по натуре. Работать с Лужковым очень интересно.
— Ваша дружба с мэром вызывает недовольство в кремлевских кругах?
— Наверное, некоторых московский мэр раздражает. Он и раньше раздражал наших реформаторов, потому что добился в Москве многократно больших успехов, чем они в масштабах России. Этого ему не могут простить.
— Это вы убрали из эфира Станислава Кучера или вам посоветовали «сверху»?
— Я принимаю свои решения сам и отвечаю за них. Станислав — обаятельный человек, но думать не умеет. Он — человек куража и все время норовит себя показать. В нем есть актерство, и это хорошо, но аналитик должен уметь думать. Ну представьте себе: пригласить Александра Градского для разговора в эфире о политике! Был День музыки, и большинство зрителей наверняка ожидало, что они будут о музыке говорить. А Кучер спрашивает Градского, как тот относится к реформам Путина. Тот ответил. А потом расчувствовался настолько, что сказал — России категорически не надо вступать в ВТО. В результате неумно выглядел не гость, а ведущий, заставивший его говорить на несвойственные темы. Я был терпелив, потом понял — Стасу надо сменить жанр.
— Пожеланий не было?
— Не было. Не надо во всем видеть «руку Кремля». Хотя все закономерно. Вы хотите, чтобы Кремль никак не участвовал в происходящем? Господа депутаты проголосовали за существование президентской администрации, чем же вы недовольны? Когда Ельцин был болен, только администрация и спасала положение. Сейчас в администрации самые разные люди, и они по-разному к нам относятся. Плохо другое — они хотят, чтобы мы поддерживали не только президента, но и тех, кто ему шепчет на ухо.
— А сам президент телевизор не смотрит?
— Что-то смотрит, наверное. Но ему, скорее всего, некогда. Вот и Лужков говорил мне, что дома смотрит только спорт. Ельцин когда-то говорил: «Первый канал у меня смотрит дочь, а второй — Наина». Самое страшное время наступало тогда, когда Борис Николаевич уходил в отпуск. В отпуске он смотрел все! Наверное, Путину докладывают помощники: «Караулов сказал то-то и то-то... А Колосов — то-то…» Колосов — отец троих детей, и не смог сдержаться, когда террористы захватили школу в Беслане, а президент появился в эфире только спустя много часов. Я его спрашивал: «Ну зачем ты так про президента? Человек обязан осмыслить, а затем уже обратиться к нации». А Колосов отвечает: «Эмоции захлестнули». А некоторые нашептывают: «Владимир Владимирович! Это не эмоции! Это специально!» Сначала рождаются неверные интерпретации, потом — слухи. А чего проще — придите в эфир (это я о чиновниках) и объясните все народу! Но у нас таких людей не больше четырех-пяти!
— Вы считаете ТВ пропагандистом и агитатором?
— ТВ — это оружие, которое нельзя выпускать из рук. Но государство его едва не потеряло, как и печатные СМИ. Все отдали олигархам. По этому поводу я однажды разошелся во взглядах со своими коллегами на встрече с Владимиром Владимировичем Путиным. Один из моих коллег сказал: «Владимир Владимирович, вы — выдающийся менеджер». И, наверное, президенту это понравилось. Я не согласен: для меня Путин — лидер нации. А менеджер, между прочим, — это специалист по организации продаж. А что касается телевидения, газет, я считаю, что нельзя отказываться от государственной поддержки СМИ. Государство обязано на них влиять, а не только душить экономически. В понятии некоторых — это рыночная форма влияния.
—Отношения с властью обострять не стоит?
— С властью всегда стоит находить общий язык. Не стоит искажать ее линию. Но обострение может произойти. Есть правда и неправда, полуправды не бывает. Было бы неплохо совмещать «хирургию» критики с «терапией» социального оптимизма! Это нелегкая задача. Но к выполнению ее стремиться надо!
"МН", # 44
|
