|
[10.11.2004] .
[…] В России есть уникальный регион, где добывается основная часть нашей нефти, — Ханты-Мансийский АО. Он принадлежит всем и никому одновременно. Здесь работают почти все ведущие российские нефтяные компании, но влияние каждой локализовано на уровне одного из «островов» Югорского архипелага. Губернатор Югры играет роль нейтрального арбитра, что позволяет избегать межкорпоративных войн и сохранять статус-кво. Зато за пределами Югры раздел регионов между нефтяными компаниями вполне очевиден.
Вообще крупных игроков с разветвленными региональными сетями и множеством форпостов в России немного. На сегодняшний день есть только два действительно важных примера, когда бизнес-группа контролирует экономику в значительном числе субъектов Федерации. Один из них — это ЛУКОЙЛ, у которого помимо добычи в целом ряде регионов есть еще и богатство в виде сразу трех НПЗ. Все это позволяет компании Вагита Алекперова занимать ключевые позиции во многих регионах Поволжья, Урала, Юга и Северо-Запада России. Ее важнейшие региональные «столицы» — это Пермь, Нижний Новгород и Волгоград. На Северо-Западе сюда добавляются Республика Коми, отчасти Ненецкий АО и Калининградская область. Заметно присутствие компании и в Архангельске. Создание такой большой сети объясняется просто: в отличие от многих нефтяных компаний ЛУКОЙЛ занимался скупкой добывающих и перерабатывающих активов, энергично развивал сбыт, покупал порты.
Другой важный пример — группа «Альфа/Ренова». Он интересен прежде всего потому, что эта группа является многопрофильной. За счет нефтяного направления, представленного ТНК-ВР, группа обеспечивает сильные позиции в центре России, особенно к югу от Москвы. Здесь «столица» ТНК-ВР — это Рязань, где находится основной НПЗ. Поглотив ОНАКО и СИДАНКО, ТНК «приобрела» еще ряд регионов: Оренбургскую, Саратовскую области и Удмуртию. Не будем забывать и про название компании — в отличие от остальных она изначально активно проявляла себя в Тюмени. Сейчас хозяева компании обещают сделать Тюмень своим российским центром прибыли. Алюминиевое направление, представленное СУАЛом, редко позволяет обеспечить экономическое доминирование в регионе. Но оно помогло создать весьма прочные позиции в таких крупных регионах, как Свердловская и Иркутская области, а также обеспечить недавний «прорыв» на Северо-Запад.
Еще недавно мы говорили бы о третьем мощном игроке — группе Михаила Ходорковского. ЮКОС располагал одной из лучших в России сетей регионального влияния. В нее входит ключевой поволжский центр (Самарская область), хотя в целом в Поволжье сильнее ЛУКОЙЛ. Но еще важнее тот факт, что ЮКОС уверенно продвигался в Сибирь и уже почти вышел к Тихому океану, но тут произошли известные события, и «сибирские первопроходцы» были остановлены прокуратурой. Если бы не эти события, то мы бы утверждали, что под контролем ЮКОСа находятся Томская область и Эвенкия, в значительной степени — Красноярский край, Иркутская область, Якутия, с тенденцией к дальнейшему расширению географии влияния на востоке за счет построения сбытовых сетей и приобретения мелких производств. Однако сейчас вся региональная клиентела ЮКОСа рухнула. Примечательный пример из другой части России: в Воронежской области, которая входит в исторически самую первую сбытовую сеть ЮКОСа (юг Центральной России), собираются принять решение о новом поставщике ГСМ.
Прочие крупные компании имеют гораздо более простые сети: один центр добычи и один завод плюс окружающие регионы для сбыта его продукции. Но в своих регионах они чувствуют себя вполне уверенно. Для «Сургутнефтегаза» это — стратегическая Ленинградская область (с отличными возможностями для работы в Питере и на Северо-Западе), для «Сибнефти» — Омская область, для «Славнефти» — Ярославская область. Металлургические гиганты зачастую имеют еще более узкие сферы реального влияния. Типичные примеры «моносубъектных» областей — Вологодская с «Северсталью», Липецкая с НЛМК, а также Хакасия, исконная вотчина Олега Дерипаски. Даже такой монстр, как «Норильский никель», реально контролирует экономику только в Красноярском крае и соседнем Таймыре, в меньшей степени — в Мурманской области. Главные активы и влияние АЛРОСА тоже сосредоточены в родной республике.
Вообще понятие «регион — корпорация» в последние годы сильно размывается. Наши ФПГ все чаще становятся многопрофильными, а это позволяет сделать региональную экспансию на порядок более разветвленной. ФПГ может проникать в глубь ключевого региона разными тропами. Взять, к примеру, Иркутскую область и деятельность группы «Альфа/Ренова». СУАЛ владеет там алюминиевыми заводами и акциями «Иркутскэнерго», ТНК-ВР пока еще контролирует лицензии на нефтяные и газовые месторождения, в группу входит ведущее химическое предприятие региона «Саянскхимпласт».
Многопрофильность облегчает и расширение географии влияния. В регионе часто есть явный лидер, но при этом становится все больше других влиятельных игроков, пусть владеющих не самыми крупными предприятиями. Если крупные активы разобраны, можно, в конце концов, вкладывать деньги в сельское хозяйство и футбольные клубы, как это делает Олег Дерипаска в стратегически важном Краснодарском крае. Или, как поступил его более удачливый конкурент в борьбе за Красноярск Владимир Потанин, развивать новое прибыльное направление — добычу золота и за счет этого занимать командные высоты, например, в Магаданской области, тесня питерскую группу ИСТ.
Сегодня многие ФПГ продвигают свои интересы в регионах через предприятия «второго эшелона». Это еще не означает их лидерства: все дело в соотношении сил. Например, Дерипаска уступает Потанину по влиянию в Красноярске, но зато в Хакасии, где, кроме алюминиевого завода, крупных производств нет, оказывается вне конкуренции. Стоит ФПГ ослабеть, как ее влияние перестает учитываться. Это видно по «юкосовским» регионам: в Самарской области на первые позиции вновь выходит группа «АвтоВАЗа», которую представляет нынешний вице-губернатор Сергей Сычев (его предшественник был родом из ЮКОСа). Однако влияние ФПГ в большинстве регионов выглядит сейчас весьма распыленным.
Вообще в каждом регионе есть значимый ресурс, вокруг которого выстраивается политика. Вопрос лишь в уровне заинтересованных субъектов. Камчатка — регион далекий, из ресурсов есть только рыба, но именно борьба за рыбу начинает определять ход нынешней избирательной кампании. Не случайно здесь выдвинулся один из ведущих российских «рыбных королей» Олег Кожемяко, представитель Приморского края, крайне заинтересованный в сохранении влияния на Камчатке. В соседнем Корякском АО два ресурса — рыба и платина, и между их хозяевами идет многолетняя борьба за власть. На первых губернаторских выборах здесь победила «рыба», потом «платина» взяла реванш и остается у власти до сих пор. Да и в самом Приморском крае борьба за рыбу и порты определяет расстановку сил.
Но иногда ресурсов слишком много, и наступает ситуация, когда богатство превращается в несчастье, в источник нестабильности. В России есть «поля битв», где зашкаливает плотность олигархов на квадратный километр, где идет бесконечная позиционная борьба. Яркий пример — Иркутская область, где работают РУСАЛ и СУАЛ, ЮКОС и «Илим Палп». Владимир Потанин когда-то расстался с местной нефтепереработкой, но потом вернулся за золотом и теперь бьется за крупнейшее месторождение Сухой Лог. Другой предельно полицентричный регион — Свердловская область, которая является базовой для «Евразхолдинга» и УГМК, СУАЛа и Трубной металлургической компании. Не сильно отстает соседняя Челябинская область, где каждое предприятие черной металлургии — это отдельная амбициозная бизнес-группа. В таких регионах губернаторам приходится искусно маневрировать, спасая свой «одинокий парус» на фоне «стальных кораблей». Или нужно уметь представлять себя в роли полновластного хозяина, как это сделал популярнейший Аман Тулеев, на территории которого «поселились» «Евразхолдинг», группы Олега Дерипаски и Искандера Махмудова да еще ряд мощных игроков местного происхождения.
Следует учитывать, что в России развивается централизация не только власти, но и собственности. В результате снижается влияние местных олигархов, которые уходят в политику, примыкают к федеральным группам или продолжают заниматься бизнесом в более узкой сфере. Хотя возникают и ситуации, когда местные олигархи вырастают до уровня федеральных и становятся ведущими игроками в других регионах. И речь не только о «питерских». Яркий пример — влияние семьи Зубицких (кемеровская группа «Кокс») в Тульской области. Возникшая в той же Кемеровской области группа «Южный Кузбасс» сегодня контролирует стальную группу «Мечел», одного из ведущих игроков в Челябинской области. Некогда ведущий самарский бизнесмен Владимир Аветисян, один из традиционных местных центров силы наряду с ВАЗом и ЮКОСом, стал одной из ключевых фигур в РАО «ЕЭС». Нередко срабатывает и принцип «разности потенциалов», когда экономика более слабого региона оказывается под влиянием более сильного соседа. Так, Курганская область попала в зависимость от свердловского бизнеса, а Псковская — от питерского.
Многие регионы сталкиваются с борьбой своего и «варяжского» бизнеса. Местные олигархи доминировали не только в мелких и никому не нужных регионах, где можно было выйти на первые позиции, обладая какой-нибудь торговой сетью. Весьма обособленно жили и некоторые очень крупные регионы с сильной властью и номенклатурными схемами приватизации — Москва, Татария, Башкирия, Якутия, Ростовская область и др. Однако сейчас начинается «раскулачивание» местных олигархов и в таких регионах. Сменил собственников и прописку мощнейший банк «УралСиб», базировавшийся в Уфе. «Газпром» заявляет претензии на крупнейшие предприятия в той же Башкирии, да еще и подбирается к московской энергетике. Идет подковерная борьба за АЛРОСА, а в Якутию тем временем пришел «Сургутнефтегаз», впервые покинув свою традиционно узкую сферу влияния. Пожалуй, только Татария остается сегодня подлинным заповедником местного бизнеса. В Башкирии «самое святое», то есть ТЭК, тоже остается под местным контролем, но многие активы уже переданы столичным компаниям.
Экономическое влияние той или иной компании в регионе необязательно означает политическое доминирование. На самом деле все зависит от политической активности компаний, от их стратегий. Далеко не самые влиятельные в региональной экономике субъекты могут иметь политические преференции и большое влияние на власть, а самые влиятельные — вести себя пассивно. Губернаторы со своей стороны тоже освоили азы «школы выживания». Случаев прямой и однозначной ангажированности губернатора компанией немного. Тот же Александр Хлопонин в Красноярском крае лавирует, чтобы не давать повода для обвинений в такой ангажированности. Региональные власти и сами пытаются демонополизировать свои регионы. Например, в исконной вотчине «Газпрома», на Ямале, Юрий Неелов развивал отношения с «Сибнефтью» и способствовал созданию другой газовой компании — НОВАТЭК. […]
* * *
Комментарии и дополнения «Вокруг Новостей».
При том, что автор материала продемонстрировал достаточно глубокое понимание темы, предложенная им схема все же представляется нам не полной, а в ряде случаев - не точной.
К примеру, Ростислав Туровский упоминает о кемеровской группе «Южный Кузбасс», которая якобы владеет холдингом «Мечел», через который в свою очередь Кузбасс оказывает влияние на Челябинскую область. В действительности все с точностью до наоборот: это «Южный Кузбасс», как структурное подразделение челябинского (точнее - уже московского) «Мечела», воспринимается в Кемеровской области в качестве «варяга», что вызывает достаточно серьезное раздражение у местных угольщиков и лично у губернатора Кемеровской области Амана Тулеева. Под «местными угольщиками» мы подразумеваем именно относительно небольшие и независимые шахты, пока не интегрированные в технологический процесс многопрофильных ФПГ. Уникальность Кузбасса заключается в том, что таковые там пока не просто есть, но помимо всего прочего еще и обладают заметным ресурсом влияния на местную власть.
Другой незаслуженно обойденный вниманием пример - Нижегородская область, которая однозначно отнесена автором к сфере влияния «Лукойла». Это не совсем так. Помимо нефтяников, в области присутствует «Газпром», который через компанию «Сибур» контролирует предприятия местной нефтехимии. В регионе сильны позиции Олега Дерипаски, которому принадлежит Горьковский автозавод, Павловский автобусный завод и Арзамасский механический завод. Заволжский моторный завод контролируется группой «Северсталь», а завод «Красное Сормово», до недавнего времени принадлежавший олигарху Кахе Бендукидзе, в ближайшее время может отойти Потанину и группе «Интерросс». Таким образом, в области пересекаются интересы сразу нескольких олигархических кланов, что позволяет местным политикам с известной долей свободы маневрировать между потенциальными «группами по интересам».
Схожую ситуацию мы можем наблюдать и в других российских регионах, обладающих развитой и многопрофильной промышленной инфраструктурой. О монопольном олигархическом правлении можно говорить только тогда, когда субъект Федерации имеет четкую «специализацию», главным образом - сырьевую.
К сожалению, автор только вскользь упомянул такое достаточно типичное для России явление, как «губернаторские» промышленные кланы. Ярким примером этого является ситуация в Башкирии, практически весь нефтехимический комплекс в которой контролируется сыном президента республики Уралом Рахимовым. Также к «башкирскому» клану следует отнести группу «Уралсиб», начинавшую некогда свой бизнес под вывеской «Башкредитбанка». «Уралсиб», в свою очередь, распространяет свое влияние сразу на несколько регионов ПФО, поскольку достаточно лоялен местному полпреду Сергею Кириенко. К слову сказать - упомянутая автором борьба «Газпрома» за башкирские активы может проходить именно через перехват контроля над «Уралсибом». Стратегическим партнером башкирских кланов в этом противостоянии может выступить «Лукойл», который имеет в этом регионе собственные интересы.
Рассказ о региональных схемах раздела власти можно продолжать до бесконечности, однако раскрыть их все не является нашей задачей. Да это и не возможно - особенно если учитывать, что ситуация на «олигархическом» фронте сегодня может меняться ежеминутно. Провозглашенная президентом реформа исполнительной врасти на местах внесет ощутимые коррективы в уже устоявшиеся схемы. Причем, в ряде ключевых регионов влияние ФПГ на местную власть в итоге только усилится, хотя в подавляющем большинстве случаев оно все же должно ослабевать.
Андрей Волжанин
|
