|
Павел ХЛЕБНИКОВ – потомок русского офицера-белоэмигранта, родился в Нью-Йорке в 1963 году. В его роду – отпрыски друга Пушкина Ивана Пущина, а также герои русско-японской войны 1905 года. По-русски он говорит с детства. Закончил Калифорнийский университет по специальности «политическая экономика». Затем поступил в Лондонскую школу экономики, где получил сначала степень магистра, а затем докторскую. С 1989 года Хлебников работает во влиятельном журнале «Forbes», пишет о крупнейших мировых промышленных компаниях. Но основная его специализация – новый русский бизнес со всеми вытекающими из этого понятия последствиями. Многие его исследования вошли в бестселлер «Крестный отец Кремля» – библиография книги составила отдельную главу. Хлебников встречался с людьми, стоящими у власти, сотрудниками спецслужб, сыщиками, журналистами. Следующая книга «Разговор с варваром» написана в форме диалога, который издатель Хлебникова Валерий Стрелецкий назвал «гремучей смесью: с одной стороны недоучка Нухаев со своей воинственной трактовкой ислама, с другой – образованный Хлебников, в котором сочетается умеренный русский национализм и американский снобизм».
Смертельно раненный Павел смог сказать коллегам, что не знает, почему в него стреляли. Когда подписывался номер, со времени гибели журналиста прошло более 20 дней. По-прежнему ничего не ясно. Это может удивить лишь американцев, предложивших помощь Генеральной прокуратуре в расследовании убийства своего гражданина. Они считают, если убийство Хлебникова останется безнаказанным, российские журналисты не будут чувствовать себя в безопасности. Наивные! Уже более десяти лет каждый Генеральный прокурор берет под свой контроль дело об убийстве Влада Листьева и рассказывает, какие за это время произошли «подвижки». И где результат? Один мой знакомый сыщик, входивший в оперативно-следственную бригаду по Листьеву, уверял: дело никогда не сдвинется с мертвой точки, пока эти люди находятся у власти, а если назвать вслух имена убийц Листьева, для страны это станет шоком. Пришли иные времена: у власти другие люди, но, кроме «подвижек» в деле Листьева, Генеральной прокуратуре нам предъявить нечего.
Так же примерно обстоят дела и с убийствами других коллег, хотя я считаю, что профессиональные мотивы никогда не были причиной устранения журналистов, по крайней мере в Москве.
Пример с Листьевым я привела потому, что расследование его гибели, которым занялся Павел, некоторые коллеги-информационщики назвали одной из причин убийства Хлебникова. Ссылались при этом на его давнего знакомого – бывшего начальника отдела Службы безопасности президента (СБП) – ныне директора издательства «Детектив ПРЕСС» Валерия Стрелецкого. В разговоре с ним выяснилось, что сам он это основной версией не считает, но подтверждает: у Павла зрела такая идея, правда, материалов было мало. Понадобилось бы несколько лет, чтобы идею воплотить в жизнь. Мне же кажется, что вообще все материалы, которые Павлу удалось собрать по Листьеву, он изложил в своей нашумевшей книге «Крестный отец Кремля Борис Березовский». Недаром после издания этой книги Хлебников опасался за свою жизнь. Сам же Борис Абрамович, которого называли среди возможных «причин» устранения главного редактора русского издания «Forbes», традиционно винит «нынешний российский режим» и считает, что «неаккуратность обращения с информацией вполне могла стать причиной гибели Хлебникова».
Однако и эта версия кажется несостоятельной. Тот же Стрелецкий, друживший в последнее время с Павлом, считает его союзником нынешней российской власти. Что касается неаккуратности обращения с информацией, то, если бы за это убивали, вымерли бы целые издания.
Некоторые коллеги полагают, что убийство журналиста за ту или иную публикацию – нонсенс, потому что он, журналист, не источник информации, а лишь тот, кто ее озвучивает. Я с этим не согласна. Если бы не обращали внимание на то, что пишут журналисты, какой информацией владеют, не подавали бы иски в суды, не угрожали бы. К тому же мы довольно мало знаем, что у наших «героев» на уме. Павел в своих статьях и книгах много писал о бандитах, о лидерах и «авторитетах» оргпреступности. А ведь это другая ментальность, другой образ мышления.
Как-то вместе с приятелем, известным артистом, вхожим в различные круги, мы оказались в довольно бандитском окружении. Хотя все присутствующие уже давно легально стали «авторитетными» бизнесменами, рассуждали они как «авторитеты» в другой области. «Я бы за такую статью просто убил», – доверительно сообщил мне один из собеседников. «За что? – удивлялась я. – Более невинного текста, кажется, никогда не писала». «Как вы могли про него ТАКОЕ написать, ТАК его назвать?» Не буду дальше интриговать читателя и сразу скажу – написала я следующее: «И тогда квартиры купил некий, предположим, Жан-Поль» (специально не называю сейчас даже имени этого человека). Так вот: определение «некий» и повергло знакомых нашего, предположим, Жан-Поля в такое неадекватно-агрессивное состояние.
Если следовать этой логике, то книга «Беседы с варваром», в которой Хлебников дает самые жесткие характеристики одному из лидеров чеченских боевиков Хож-Ахмеду Нухаеву, тоже вполне возможная причина его гибели. Но вряд ли можно серьезно относиться к версии «чеченского следа» – для Нухаева и его товарищей подобного рода публикации – лишь реклама. Да и зачем убивать за уже опубликованную информацию, спрашивают многие. Гораздо страшнее та, которая будет опубликована. Известный писатель Эдуард Хруцкий, хорошо знавший Павла и помогавший ему при издании книги «Разговор с варваром», говорит, что Хлебников как-то делился с ним: он хочет в следующих номерах журнала дать не только список самых богатых людей России, но и рассказать, как создавал свой капитал тот или иной персонаж. А это уже интереснее.
И еще. Мелькнула довольно мерзкая версия. Мол, с кого-то из «списка ста» он взял 20 тысяч долларов, чтобы не упоминать этого имени. Но слово свое не сдержал, и заплативший за молчание в списке миллиардеров появился. Ничего, кроме отвращения, эта версия не вызывает. Павел был фантастически честным человеком, рыцарем своего дела.
И, возможно, этот мерзкий слушок был пущен кем-то, чтобы бросить на него тень, отомстить «задним числом». Но не только тень. Может быть, это продолжение некоего кровавого сценария.
Действительно, одной из самых громких публикаций последнего времени стало «озвучивание» имен ста российских миллиардеров. Несмотря на то что подобные списки «Forbes» печатает много лет и пользуется при этом открытыми источниками, многие именно публикацию «списка ста» сразу назвали главной причиной гибели Павла.
Его устранение было демонстративным, вызывающим и весьма показательным – однозначно заказное убийство. И, на мой взгляд, наиболее вероятная версия: Павла устранили так, чтобы сразу подумали на кого-то из недовольных «списком».
Мы были знакомы с Павлом 11 лет. Несколько раз он брал у меня интервью об организованной преступности, подкупая искренней заинтересованностью в судьбе России, которую в отличие от многих соотечественников называл не «эта страна», а «моя страна», считал своей родиной, гордился ее историей. Когда мне нужно было о чем-то его расспросить, всегда охотно откликался на просьбу о встрече.
Так получилось, что последнее интервью с Павлом Хлебниковым, которое он мне дал 16 июля прошлого года (именно в этот день он подписал мне только вышедший тогда «Разговор с варваром. Беседы с чеченским полевым командиром Хож-Ахмедом Нухаевым о бандитизме и исламе»), опубликовано не было. В свете последних событий это интервью, отрывки из которого мы публикуем ниже, наводит на новые размышления.
Павел ХЛЕБНИКОВ: «Мир идет к масштабному столкновению с варварством»
– Все-таки, в каком жанре написана эта книга?
– Это не журналистское расследование. Мне было сложно проверить факты из бандитской жизни Нухаева, да я и не ставил такую задачу. Безусловно, Нухаев излагает свою версию событий, много преувеличивает. Вот как он описывает свою первую встречу с Отари Квантришвили в 1987 году, сразу после освобождения из тюрьмы. Ему не понравилось, как Квантришвили общался с его земляками, и тогда Хожа якобы сказал: «А ну остановись. Я тебе эти руки поотрубаю» – и далее в таком же духе. А заканчивается «базар», как выражается Нухаев, чуть ли не приглашением к дружбе со стороны Отари. Когда я рассказал это своим знакомым оперативникам из РУБОПа, они посмеялись – такое просто невозможно, неправдоподобно. Кто был Хожа и кто Квантришвили?
Я многое привел дословно из рассказов этого человека, чтобы показать его менталитет. Знающие люди поймут: Хожа много хвастается и пытается преувеличить свою роль в криминальной жизни Москвы. Мне просто было интересно, как человек, раньше пропагандирующий бандитизм, стал проповедником ислама, как люди, воюющие в Чечне, от обычной оргпреступности пришли к организованной политической преступности.
– Насколько я знаю, вы сначала встречались с Нухаевым не для бесед об исламе.
– Мы встретились в то время, когда я везде собирал свидетельства для суда с Борисом Березовским.
Среди моих возможных свидетелей по иску Березовского мог оказаться и Нухаев – отношения Бориса Абрамовича с чеченской ОПГ известны. Тогда (Хожа еще не был объявлен в розыск) я нашел его в Баку. Полетел туда, предложил поговорить о геополитике, о войне с Россией. Когда стал спрашивать его о Березовском, то понял: он не готов к конкретному разговору... Но через несколько часов беседы с ним я заинтересовался его взглядами на жизнь, его идеологией. А так как я уже несколько лет следил за исламским экстремизмом, то понял: это грядущая тема. Вспомните серию терактов в Париже в 1996 году, атаку «Аль-Каиды» на Международный торговый центр в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, ваххабитское движение, события в Чечне. Безусловно, они не связаны между собой, но везде присутствует общее мировоззрение. Мне было ясно одно – мир идет к масштабному столкновению с воюющим исламом и соседними цивилизациями.
Эта угроза может возникнуть и в Европе, и в США. Чем быстрее общество отреагирует, тем быстрее начнет обороняться. Нухаев интересен тем, что объединяет точку зрения бытового бандита, и свою философию, и свой взгляд на религию. Он не отрицает собственное криминальное прошлое (разве что приукрашивает), а свою идеологию открыто называет варварством. Варварство – призыв к разрушению всех государств. Так получилось, что мы говорили в общей сложности часов 20, это еще в Баку. Потом я звонил ему из Нью-Йорка, и наши беседы тоже длились часами.
– Из этих бесед вы смогли понять, как так получилось, что человек, объявленный в федеральный розыск, в 2001 году свободно приезжает в Москву на конференцию и живет в «Президент-отеле»?
– В российском МВД считают странным, что Нухаева впустили тогда в Москву для участия в конференции о «евразийстве», организованной русским политическим деятелем Александром Дугиным. В МВД уверены: такой откровенный бандит, как Нухаев, мог посетить столицу только при поддержке российской ФСБ.
Странное дело: 31 октября 2002 года, через несколько недель после освобождения заложников на Дубровке, главный кремлевский докладчик по Чечне Сергей Ястржембский объявил, что террористы среди прочих звонили за рубеж бывшему начальнику Нухаева Зелимхану Яндарбиеву. Он вполне четко назвал его, а также Аслана Масхадова, Ахмеда Закаева и Хож-Ахмеда Нухаева главными представителями чеченского терроризма за рубежом. Странно, что за год до этого российские власти встречались с Закаевым в Шереметьеве-2, а Нухаев жил в «Президент-отеле»... Вообще-то российские спецслужбы не в первый раз поддерживают чеченских бандитов. Самый известный случай – Шамиль Басаев, воевавший в 1993 году в Абхазии. (От себя добавлю. Я дважды писала о встрече, правда, тайной, тогда действующего главы президентской администрации Александра Волошина и полевого командира Арби Бараева. Как отметила после этого одна газета: после таких статей или высокопоставленный чиновник уходит в отставку, или журналист оказывается в тюрьме за клевету. Никаких опровержений не последовало, а вскоре Арби Бараев был убит.)
Возможно, именно поддержка спецслужб привела к тому, что Нухаев начал ощущать себя политиком, рекламировать себя через книги, статьи, Интернет – у него есть свой сайт. Сейчас его контора в Баку закрыта, телефоны не отвечают. Видимо, это произошло после теракта на Дубровке. Кто-то говорит, что он в Турции, а кто-то, что уехал к Яндарбиеву (напомню: мы беседовали с Павлом год назад. – Л.К.).
– Известно, что свои фантастические идеи о возрождении тейпов, разделении республики на южную (ичкерийскую) и северную (промосковскую) Нухаев и раньше пропагандировал, в частности в своем амбициозном проекте «Кавказский общий рынок»...
– Это все меня очень беспокоит – я вижу здесь угрозу цивилизации во всей Европе. С такой проблемой, как исламский экстремизм, нельзя бороться только правоохранительными средствами. Это прежде всего идеологическая война. Я убежден – экстремизм, политический бандитизм и терроризм появляются тогда, когда чувствуют слабость в обществе. Люди расслабились и не способны отстаивать свою культуру, свой образ жизни, они отказались от своей ответственности перед обществом, считая, что это дело армии, полиции, спецслужб. Для борьбы с терроризмом население должно идеологически мобилизоваться.
– Попытка «идеологически мобилизовать» наше общество привела к тому, что стали говорить о возвращении в 37-й год, поощрении стукачества.
– В США, например, большинство серьезных преступлений предотвращается с помощью сообщений очевидцев, соседей. У нас это не считается стукачеством – это образ жизни, это законопослушность, гражданский долг в собственных интересах.
Или возьмите Швейцарию. Вы там вообще бумажку на улице не бросите, чтобы об этом в полицию не сообщили. И туда исламские террористы не сунутся. Им там будет неудобно – каждый житель Швейцарии помогает поддержанию закона и порядка.
– Как же тогда стали возможны теракты в США?
– Терроризм появился у нас позже, чем в России и остальной Европе. Американцы свято верят в свою национальную идею и защищают ее. Те, кто совершил теракты 11 сентября 2001 года, иностранцы. Эти люди приехали в США добровольно и, если им не нравится, могут уехать. Но им нравится, и они не хотят уезжать, а значит, должны соблюдать наши законы.
Европа в основном одурманена благами цивилизации. Почти вся «Аль-Каида» обосновалась в Европе, там же нашли приют и чеченские бандиты. И хотя Европа надеется от них откупиться, такое смирение может закончиться великой бедой.
– А что делать России со своей необъявленной войной, которая уже вышла на улицы наших городов?
– Это не вопрос нахождения Чечни в составе России или выхода из нее. Это более глубокая проблема. Вся эта бандитская культура, варварство – а эту идеологию отражает Нухаев – направляется против государства как такового. От варварства страдают и нормальные чеченцы. Дай Чечне независимость, завтра она превратится в криминальный заповедник. Это уже было, когда вовсю процветала работорговля и похитить человека, как скотину, могли не только в Чечне, но и Москве.
– А как оценил Нухаев вытеснение чеченцев из Москвы другими ОПГ?
– Нухаев рассказал, как они пригласили на разговор руководителей пяти славянских ОПГ – солнцевской, люберецкой и т.д. Сказали, что надо решать вопросы с некоторыми объектами по Москве. Славяне «напополам» не согласились. Так началась бандитская война. Среди ее «идейных» героев Нухаев называет Сильвестра, которого убрали. Цитирую Нухаева: «Какая разница, какой национальности исполнитель? Главное, кто заказчик. Были слухи, что заказчик Борис». Нухаев признался, что именно чеченцы убили известного вора в законе Валерия Длугача по кличке Глобус. На вопрос о Квантришвили Нухаев ответил, что тот вначале противостоял чеченцам, а потом «пошел на мировую» и делал любезности. «Дипломатом был». (Данные следствия опровергают причастность чеченцев к устранению Глобуса. – Л.К.)
Почему чеченскую ОПГ победили тогда? Как рассказывает Нухаев, «государство, все силовые структуры, все группировки пошли против чеченцев. Туда где находились чеченцы, посылали других бандитов, и они атаковали. Бывало даже, что милиция или КГБ переодевались и вместе с ними шли громить чеченцев».
У меня сложилось впечатление: спецслужбы думают, что они все контролируют, а на самом деле ничего. Может быть, они гордятся, как одних бандитов используют против других. Но тем самым провоцируют всплеск преступности. Законное государство такими методами не построишь.
Что касается бандитов: если они оседают на определенной территории, то начинают ей покровительствовать и в их интересах ее процветание. Чистому же варвару, кочевнику, а таковыми члены чеченской ОПГ были еще тогда, в конце 80-х – начале 90-х годов, все равно. Он сожжет одну территорию и пойдет грабить другую.
Варвары, как и террористы, чувствуют жесткий отпор. Поэтому я считаю, что, несмотря на большие людские потери, на Дубровке была одержана победа. Торговаться с людьми, которые берут других людей в заложники, смертельная ошибка. Переговоры Черномырдина и Басаева о судьбах заложников в Буденновске положили начало целой серии терактов, и бандиты обнаглели.
Жесткая политика – это всегда сложно, особенно если по ТВ выступают родственники заложников и плачут, но это необходимо, иначе конец.
Вспомните, когда Березовский начал выкупать заложников, в первую очередь это способствовало криминализации самой Чечни. Деньгами он подкреплял бандитов, все чеченцы стремились иметь своих рабов, чтобы продать подороже. Так что он вольно или невольно способствовал чеченскому «феномену».
– Сколько бы мы ни говорили о чеченских ОПГ, о Нухаеве и варварстве, вы все равно вспоминаете своего «любимого героя» Бориса Абрамовича? Даже не верится, что больше о нем писать не будете?
– Следующую книгу я хочу сделать о настоящем русском герое – Столыпине. Тем более что тема моей диссертации «Столыпинская аграрная реформа и экономическое развитие России 1906-1917 гг.». Мы должны защитить честь наших предков.
|
