|
Вертолет, летевший в Усть-Лугу на закладку химического терминала нового порта, он поднялся одним из последних. Пропустил вперед губернатора Ленобласти, замминистра транспорта, еще человек восемь из официальной делегации. Потом сделал четыре шага по маленькому трапу, задержался у двери и тем же непонятным голосом, каким в первых выпусках "Алчности" объявлял, что ответ правильный (не то злясь, не то радуясь), спросил: "Тут хозяев пускают или уже все места заняты?"
Пустых кресел в салоне оставалось больше половины - заняты были только первые ряды. Но Альфред Кох в них теперь не рвется.
Из политики в геополитику
"Сколько можно про НТВ? Порт строим новый. Живое дело, прилетим - можешь руками потрогать. На этих болотах Петр одно окно в Европу прорубил, а мы рубим второе. На свои деньги, ни копейки у государства не берем. Оно, правда, тоже будет участвовать - акваторию оборудовать, Морской канал рыть, потому что наша Финская лужа слишком мелкая. Но строим порт мы, я и мои друзья. Пока им занимался Илья Баскин, было много пиара и очень мало дел, а сейчас все крутится".
Бывший телемагнат говорит увлеченно и категорично, выбрит гладко, одет легкомысленно. Тонкий плащ хоть и в цвет болота, но никак не годится для прогулки по берегу моря (на остальных пальто и теплые куртки). Однако злому гению Гусинского и Киселева менять гардероб некогда и негде. Даже после ухода с НТВ он в родном городе ненадолго: в аэропорту Пулково перед посадкой в вертолет уже зарегистрировал билет на самолет в Москву и сдал две единицы багажа - небольшой саквояж и бежевый пакет из какого-то бутика.
Порт для Коха - только одно из "послеэнтэвэшных" дел. Альфред Рейнгольдович владеет акциями компании "Усть-Луга", входит в совет директоров предприятия и своим бизнесом, очевидно, гордится. Или очень хочет, чтобы все так думали. Но слова "Вот сейчас, а не на НТВ, я занимаюсь настоящей политикой" произносит. Новый порт и вправду имеет значение не политическое даже, а геополитическое. Если контейнеры худо-бедно принимает и отправляет Морской порт Санкт-Петербурга, а нефть - строящийся наливной терминал в Приморске, то сыпучие грузы (уголь, удобрения) и лес сейчас идут на экспорт через порты Прибалтики. Нетрудно представить, что будет с тамошними портами и бюджетами этих республик, когда Усть-Луга заработает на полную мощность (32 млн. тонн в год).
Ну его, телевидение
- Если порт - это ваш бизнес и "настоящее дело", то чем же тогда было НТВ?
- Хобби. Работой на общественных началах. Поручением. Меня попросили избавить его от власти Гусинского, потому что все, с одной стороны, думали, что это нельзя, а с другой - просто боялись влезать, судиться и так далее. А я не испугался и свою работу сделал. Это как у Райкина: "Конкретно к пуговицам претензии есть?"
- "Нет". А там, короче рукав или длиннее и что с костюмом делать дальше, не моя забота.
- НТВ, по-вашему, сейчас такое же "кривое", как тот костюм?
- Я застал его "кривым", когда пришел. Почему-то все, когда говорят о том, каким нам досталось НТВ, берут за образец 2000 год. А нам досталось НТВ года 2001-го, и это уже был абсолютно другой канал с рейтингом 11 процентов и огромным количеством долгов. Перед моим уходом он поднялся до 15 процентов.
- Йордан сможет разобраться с долгами и поднять рейтинг еще выше?
- Не знаю. Боре сейчас очень тяжело. Он мой друг, я его туда привел, все знают, что он был против моего ухода. Он лучший из тех, кто мог бы все это тащить. Но будущее канала теперь зависит не столько от Йордана, сколько от новых хозяев, которые купят акции НТВ. Я сделал главное - заставил руководителей "Газпрома" сказать те слова, после которых обратной дороги нет. И продавать канал им все равно придется.
- Вы будете сами участвовать в покупке?
- Сначала пусть мне покажут условия, которые будут выдвинуты, я на них посмотрю и приму решение.
- Если иметь в виду покупку акций, вы не поторопились с уходом? Может, стоило полавировать?
- Я могу нравиться или не нравиться, быть удобным или неудобным, но я такой, какой есть, и с этими ребятами мне точно не по пути. И, кстати, не мне одному - заместитель директора "Газпрома" Петр Родионов в пятницу тоже подал в отставку.
Бизнесмен на "подзарядке"
Трудно сказать, была ли в его приезде в Усть-Лугу производственная необходимость. Вывалить в залив еще три-четыре самосвала грунта, вынутого из этого же залива землеройной машиной, сказать по этому случаю пару слов и выпить пару рюмок можно было и без Альфреда Коха. Другой вопрос, можно ли было ему обойтись без всего этого?
Может быть, ему после всех скандалов надо было просто "подзарядиться"? Увидеть с воздуха опоры ЛЭП (" А знаешь, почему провода не вешаем? Потому что без напряжения их тут же снимут и сдадут в цветной лом. Во страна, а?"), нитку железной дороги ("Эта наша железка оборудована лучше, чем Октябрьская магистраль"), правильные квадраты искусственных насыпей ("Вон там, видишь, квадрат внизу - это угольный терминал. До конца года уже должны первое судно отгрузить"). Ему требовалось убедиться, что с весны, когда он в последний раз бывал на стройке, что-то действительно изменилось (уверяет, что довольно много). Поручкаться с какими-то людьми пролетарской наружности. Послушать других людей, уже интеллигентского вида, рассказывающих, сколько им не хватает на то-то и то-то...
С другой стороны, для него Усть-Луга - действительно бизнес, который "съел" без малого 12 миллионов долларов. "Немного? Конечно, у нас привыкли, что получить 300 миллионов "зюзей" на строительство высокоскоростной магистрали и вырыть на эти деньги один котлован в центре Питера - это нормально, а 12 миллионов на причалы среди воды - это немного. Ты себе не представляешь, сколько на эти 12 миллионов можно сделать, если по уму и не воровать. Сейчас квадратный метр у будущего причала стоит, условно говоря, рубль, а что будет через пять лет?"
У химического терминала уже есть два серьезных инвестора, которые сейчас экспортируют удобрения через Прибалтику. Предприятие, как принято говорить, "раскрутилось".
Пытающийся вырвать тумбочку
- И что вы чувствуете в качестве удачливого предпринимателя?
- Кайф. Я остаюсь свободным человеком, который показывает всем, что и в этой стране можно жить как хочешь, строить что хочешь, приносить ей пользу и никого не бояться. Это ведь разные вещи - говорить, не боясь, и делать, не боясь. Хотя у нас даже говорить многие не могут. Мы пригласили комментировать дело Аксененко на НТВ Скуратова - того самого, который меня в тюрьму сажал, а нынче сам - "фигура умолчания". Я думал - ну, сейчас он им всем выдаст. А он - пэк, мэк...
- Если НТВ, как полагают некоторые, превратится в государственный канал, вам будет обидно?
- Скажи, пожалуйста, а кто должен бороться в стране за свободу слова, за ваш хлеб? Я? Если вы, журналисты, сами будете дуть туда же, куда дует ветер, то кто будет виноват, что этой свободы слова не станет? Кстати, я считаю, что на НТВ только с моим приходом появилась настоящая свобода слова, потому что я не лез ни в какую редакционную политику. Я вообще в Останкино появлялся по трем поводам - сняться в "Алчности", поздравить Таню Миткову с днем рождения и еще 11 сентября узнать, что с моим двоюродным братом в Америке.
- И тем не менее ваше имя связывали с ущемлением свободы слова на НТВ.
- Как раз мне один человек сказал: если ты против такого-то, а его поддерживает президент, получается, ты против президента? Да, говорю, получается, ну и что? Что дальше-то - "черный воронок"? Так вот, если все, и в том числе вы, журналисты, будете сидеть и ждать этот самый "воронок", то он точно приедет. Если сейчас Ленинградскую область, у которой очень хорошие показатели, превратят в донора и за ее счет начнут помогать тем, кто работать не умеет или не хочет, а хочет прыгать с автоматом по горам, и все промолчат, потому что "государственный интерес", тогда у России наступит как раз то будущее, которого все боятся.
- Хотите сказать, что, работая на НТВ "на общественных началах", вы пытались предотвратить появление "черного воронка"?
- Тут лучше другое сравнение. Когда у Формана в "Пролетая над гнездом кукушки" герой Джека Николсона говорит, что ставни можно вышибить металлической тумбочкой из душа, его все отговаривают - мол, тумбочку не сдвинуть. Он попробовал, не получилось, они: "Ну вот, мы же предупреждали". А что сказал Николсон в ответ? "Я хотя бы попробовал". Так вот, я - и на НТВ, и вообще всем, что делаю, - "хотя бы пробую".
О текущих делах оставленной им не по доброй воле компании Альфред Кох осведомлен прекрасно. Часто ужинает с Парфеновым, которого считает своим другом. Знает, что главная головная боль у Йордана сегодня - это "НТВ плюс", ради которого купили за границей спутник за 100 с лишним миллионов долларов. Успел подсчитать, что НТВ даже после предпринятых им мер себя до сих пор не окупает.
Когда по случаю закладки нового терминала его друзья и партнеры по бизнесу вместе с областным начальством влезли на невысокий помост, Кох присоединиться к ним отказался и встал в сторонке. Коллеги-журналисты тюкали его своими заплечными баулами, загораживали вид на трибуну и никак не могли сообразить, что стоящий в отдалении в расстегнутом плаще человек - тот самый, чье имя минувшей весной стало чуть ли не синонимом слова "злодей". "Не боитесь, что здесь, вне трибуны, вас "вычислят и замучают"? - "Нет, не замучают".
Вычислили действительно быстро, однако и замучить не удалось. Та же самая фраза про пуговицы от костюма, тот же самый ответ на вопрос о возможной покупке акций: "Пусть покажут условия". Отойдя от представителей информагентств, Кох - искренне или не очень - будет недоумевать: "Все равно не понимаю. НТВ - эфемерность какая-то, а тут - живое дело, порт, химический терминал. На 600 километров будет ближе Прибалтики и на 5 - 10 долларов за тонну дешевле".
|
