|
Корреспондент «КП» пытается разобраться: хорошо это или плохо?
...Лучшей кандидатуры для того, чтобы рассказать миру о революции в российском сельском хозяйстве, у газеты, конечно же, не нашлось! Дело в том, что именно в этом вопросе моя голова зеркально, девственно, патологически чиста! Ну не случилось у меня в жизни лета в деревне! И бабушки с коровой не случилось.
«Вот и чудненько! - обрадовались в редакции. - Таких, как ты, в стране много. Езжай в Белгородскую область и выясняй, правда ли, что доярки там ходят в долларах, коровы - в бантиках, а крестьяне барыней недовольны...» Барыня к тому же оказалось фигурой значимой - самой богатой женщиной России, официальной миллиардершей и женой московского мэра Еленой Батуриной. Ее очередной бизнес-каприз был далек от кружевного белья и соломенных шляпок и даже от разноцветных пластмассовых тазиков, которыми ее фирма обеспечила страну до скончания века. Сельское хозяйство - таков новый конек этой стопроцентной горожанки, знающей о деревне только из книжек. Все вместе это придавало теме интригующий ореол.
Олигархический десант
Как известно, главным вопросом всех революций является вопрос о земле.
Провожу ликбез для таких же неучей, как я: земельный вопрос в России находился в подвешенном состоянии почти 15 перестроечных лет. В начале 90-х крестьян наделили земельными долями, такими красивыми бумажками, на которых написано: такой-то имеет право на владение землей. То есть конкретного участка земли никому не выделялось, речь шла лишь о гарантированном праве, равном примерно 5 га. С 2003 года землю стало можно продавать и покупать. Механизм превращения паев в рубли велено было разработать местным властям, которые, дабы не продешевить, затягивали ситуацию как могли. Так что сказать, сколько стоит гектар земли в Черноземье, а сколько - в тундре, до сих пор невозможно.
Логично, что акулы крупного бизнеса решили ситуацию опередить и рванули в самые престижные с точки зрения плодородия места задолго до того, как каждый метр российской земли получит свою реальную цену на Нью-Йоркской товарной бирже, чтобы быть в первых рядах в час открытия земельного рынка. Логично и то, что плацдармом для прыжка олигархии в деревню была выбрана именно Белгородская область - плодородная, «красно-коммунистическая», а потому относительно управляемая и чистая.
По большей части инвесторы-первопроходцы были свои же, белгородские, потому им многое прощалось - и неотданные кредиты, и отсутствие каких бы то ни было революций в деле производства зерна, молока и мяса. Появились и иностранцы: французы себе свинарничек справили, немцы - йогуртовый заводик. К ним по традиции отнеслись с пиететом: иностранцы все же! И тут в наступление на провинцию пошла Москва...
Поговаривали, что непрестижный сельскохозяйственный бизнес Елене Батуриной навязали сверху. Не совсем так: она купила на Белгородчине два цементных завода, на презентацию приехал супруг Юрий Лужков, и руководство области, расчувствовавшись, предложило: «А вот есть тут у нас еще несколько лакомых кусочков. Не хотите ли?» Елена Батурина со старшим братом Виктором, который по совместительству является вице-президентом компании «Интеко», достали калькуляторы и поняли, что очень даже хотят. Потому что все остальное в России уже поделено, а жить и зарабатывать еще хочется, иначе скучно. Так 2 года назад на белгородской земле высадился первый олигархический десант.
Игра на чужом поле
Для начала я предпринимаю развед-рейд в четыре белгородских района - Прохоровский, Ивнянский, Волоконовский и Валуйский, чтобы выяснить: что из всего этого получилось? И вообще хорошо это или плохо, когда столичные бизнесмены начинают играть на чужом поле?
Местному населению их приход активно не нравится. Претензии следующие: во-первых, в погоне за наживой капиталисты будто бы запахали знаменитое Прохоровское поле, где в 1943 году произошло танковое сражение, решившее исход войны. Во-вторых, наводнили область супертехникой, не приспособленной передвигаться по ложбинам. В-третьих, повырезали весь скот, поразрушили коровники и свинарники и поувольняли к чертовой матери людей. В-четвертых, породили социальную несправедливость, принимая на работу избранных и платя им бешеные зарплаты, в то время как все остальные сидят по домам и сосут лапу. Здоровые сорокалетние мужики пасут гусей - это ли дело?! В-пятых, задешево и в массовом порядке скупили земли и ничего на них не сеют. В-шестых, демонстративно молчат о своих планах, отказываясь встречаться с народом, посылая подальше представителей властей и запрещая своим сотрудникам отвечать на вопросы журналистов.
Начнем со святыни. Прохоровское поле и правда запахано, но отнюдь не «Интеко». Директор музея Александр Ничипоров удивился самому вопросу: «святые для каждого россиянина» (по терминологии газеты «Правда». - Авт.) поля распахиваются, оказывается, аж с 1947 года, потому что это историческое место занимает 6 тысяч гектаров самых плодородных во всей России земель. Не засеивать их было бы просто глупо. Даже тот пятачок, на котором бросился под танки взвод Героя Советского Союза Павла Шпетного, и тот исправно приносит урожай. Стоит на поле небольшой знак, ветераны к нему цветы приносят - и все! Это, согласитесь, гораздо цивилизованнее веночков из бумажных цветов, которыми несчастные родственники погибших в автокатастрофах стремятся пометить каждый российский столбик. То есть никакого покушения на святыни со стороны Батуриной не было. Да и не удалось бы ей это при всем желании: музей-заповедник находится в федеральной собственности, а уж после того как его в прошлом году посетили Путин, Кучма и Лукашенко, внимание к нему утроилось.
Идем дальше. Справедливо ли, что богатые москвичи скупают у крестьян единственное, что у них есть, - землю? «В Москве-то сотка стоит несколько тысяч долларов, а они за все наши 5 гектаров дают всего 20 тысяч рублей!» Конечно, несправедливо! Лично я заплатила бы больше, но, может, поэтому Батурина - миллиардерша, а я - нет. И тем не менее: сегодня компания «Интеко» владеет в Белгородской области 42 тысячами гектаров земли. К сведению: площадь Москвы составляет примерно 100 тысяч га...
Раньше за колхоз приходилось активно агитировать. Теперь крестьяне и рады бы туда бежать, но никто не зовет...
Коровы плачут - караван идет
Что еще интересно: «Интеко» и не думала кормить людей сказками типа: потерпите, и будет вам к 1980 году коммунизм (по Хрущеву) и к 2000-му - отдельная квартира каждой семье (по Горбачеву). У демократии с кошельком другой принцип: либо ты продаешь свою долю, участвуешь в конкурсе на место тракториста или доярки и принимаешь правила жизни при капитализме, либо тихо спиваешься на своем непаханом огороде. Это тебе, товарищ, не колхоз: бесплатной техники для вспашки огородов больше никто не выделит, как и машины в город, ежели у кого приключились роды, похороны, свадьба или болезнь. «Как мы все это народу-то скажем?» - схватились за голову белгородские чиновники. «А вы с ним не встречайтесь! - оптимистично предложил представитель «Интеко» в Белгородской области, директор департамента сельского хозяйства Валерий Гличиянц. - Я вот сам не встречаюсь и вам не советую». К слову сказать, Гличиянц строго-настрого запретил своим менеджерам вступать в контакты с районной администрацией: «Нечего им совать свой нос в частный бизнес». Такого на селе, сохранившем основы общинного строя, еще не слышали...
Что касается сельхозтехники, она на самом деле космическая. Когда навстречу мне по сельской дороге пролетел ракетообразный агрегат с щупальцами, скорее похожий на НЛО, чем на трактор, я даже не успела вытащить фотоаппарат. А потом еще долго наблюдала, как широкозахватные сеялки, каждая из которых заменяет десяток отечественных машин, носятся по ложбинам. То, что раньше делали тридцать механизаторов, у «Интеко» делают два. Отсюда и социальная напряженность: куда деваться остальным двадцати восьми?
С ненужными животными поступили проще: извели под корень, исходя из того, что это позор, если корова дает всего 3 тысячи литров молока в год. (Для сравнения: в Голландии средний показатель - 9 тысяч, в Израиле - 12. - Авт.). Без каких бы то ни было эмоций погрузили стадо в «КамАЗы» и отправили на мясокомбинат. Завезли австрийских и датских буренок с электронными чипами в ушах. Но дояркам все равно роднее наши, с колокольчиками...
Этот трогательный стих, даром что без рифмы, мне вручили в Волоконовском районе. Автор - Татьяна Ильченко, 20 лет проработавшая заведующей фермой: «Я видела, как ферму разорили. Коров на мясо забрал какой-то олигарх. С криками, бранью, со слезами загоняли скот на скотовоза трап. А ведь вчера, вчера они доились, людей кормили молочком. А некоторые скоро б отелились и принесли бы телок и бычков! А нынче их безжалостно так били за то, что скот не шел на смерть свою. Они, как люди, из глаз пускали слез горькую свою струю. Они, как люди, смерть нутром почуя, шли со слезами на глазах. И своим прощальным, страшным ревом просили: «За что же, люди, жестоко бросили вы нас?» Что за дурак в высоком ранге придумал разорить колхоз? Неужто Бога не боится? Неужто промолчит народ?»
Мужики из сельской администрации, наблюдая весь этот олигархический смерч, грызут теперь локти, но сделать ничего не могут: собственник имеет право творить то, что захочет. Компания «Интеко» уже потратила на свой амбициозный проект в Белгородской области 21 миллион долларов, и возврат денежных средств ее интересует куда больше чужих чувств.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
Дмитрий РЫЛЬКО, гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка:
Кроме крупного бизнеса, село поднять некому
- Поход крупного бизнеса на село начался несколько лет назад. Из московских окон инвестиции в аграрный сектор казались очень выгодными: дешевизна активов, быстрый оборот капитала. К тому же богатые урожаи тех лет сулили немалую прибыль.
На деле все оказалось не так просто. Можно потратить огромные деньги на лучшие удобрения и семена, купить самую современную технику. Но результат в отличие от промышленности в агробизнесе непредсказуем. Потому что за двумя урожайными годами идут два неурожайных, да и непогода может свести все усилия на нет.
Некоторые компании на этом обожглись: кто-то сократил вливания, кто-то вообще расстался с агроактивами. Но большинство освоились. В целом объем инвестиций в сельское хозяйство только нарастает. Вслед за крупными московскими корпорациями подтягиваются средние и небольшие региональные компании. Только за последний год несколько десятков фирм, никогда раньше не работавших на селе, стали хозяевами бывших колхозов.
И этот процесс можно только приветствовать. На государственные инвестиции надеяться не приходится, фермеры тоже погоды не сделают. Но кто-то же должен приходить на село, наводить там порядок, вкладывать деньги, быть собственником.
Валерий БУТАЕВ.
ЦИТАТНИК «КП» Петр СТОЛЫПИН:
«...Я думаю, что крестьяне не могут не желать разрешения того вопроса, который для них является самым близким и самым больным. Я думаю, что землевладельцы не могут не желать иметь своими соседями людей спокойных и довольных вместо голодающих и погромщиков. Я думаю, что и все русские люди, жаждущие успокоения своей страны, желают скорейшего разрешения того вопроса, который, несомненно, хотя бы отчасти, питает смуту...»
(Продолжение в следующем номере.)
05 июля 2004 г.
|
