|
"Мужахоева меня по-настоящему испугала"
Такие люди есть в каждой российской тюрьме. Только называют их по-разному - где "стукачом", где "сукой", где "наседкой". Обычно это зеки, уже получившие срок, но желающие его скостить. Их подсаживают к арестантам для того, чтобы получить оперативную информацию.
Именно такой человек позвонил недавно в "Известия". Женщина, назовем ее Ангелиной, трижды судимая, четыре года просидела в следственном изоляторе ФСБ как осведомительница. Одной из последних ее сокамерниц была террористка Зарема Мужахоева, осужденная в апреле этого года на 20 лет за попытку теракта на 1-й Тверской-Ямской.
Ангелина, судя по справке об освобождении, последний раз получила 10 лет за тяжкое экономическое преступление. Освобождена условно-досрочно, отсидев половину срока.
- Прежде чем перейти к Зареме, давайте сначала поговорим о вас. Вы утверждаете, что являлись в следственном изоляторе "Лефортово" агентом ФСБ, сидели в этом качестве с Мужахоевой и теперь, освободившись, хотите дать нам интервью. Честно говоря, не очень верится!
- Вот справка об освобождении - статья, срок, печать, фотография. Вы знаете мое настоящее имя, домашний телефон, наш разговор записывается...
- Я не об этом. Если вы действуете самостоятельно, ваши кураторы из спецслужб вас вычислят и накажут за это интервью.
- В разное время вместе с Заремой сидело 4-5 человек...
- Таких же "наседок"?
- Это слово давно не употребляется. Сейчас говорят "кумовская", "подсадная"... Так вот, разговоры в камере велись одни и те же. И наверняка второй сокамернице Зарема рассказывала о первой и т.д. Точно установить, что я видела сама, а что узнала с чужих слов, невозможно. Любая из пяти могла дать вам это интервью. Кроме того, я не давала никаких подписок о неразглашении.
- А зачем вам этот разговор?
- По двум причинам. Во-первых, я москвичка, у меня есть какая-никакая семья, которой я дорожу. Так вот Зарема у меня из головы не выходит. У меня 13 лет арестантского стажа, я много чего видела, но Зарема напугала меня по-настоящему. Я читала и ваше интервью с ней, и другие публикации. Кто-то ей сочувствовал, кто-то ненавидел, но общий вывод примерно таков: темная сельская девушка без мозгов, с несчастной судьбой, которую обработали коварные ваххабиты и заставили стать живой бомбой. Короче, жертва обстоятельств. Зарема другая. Я хочу, чтобы об этом знали.
"Лефортово", пожалуй, единственная тюрьма, в которой с тобой разговаривают очень вежливо"
- Как вы вообще согласились стать "подсадной"? Не самая почетная роль.
- Да бросьте вы. Знаете, сколько таких, как я, в "Лефортове" сидит. В каждой камере. Короче, сидеть мне 10 лет не хотелось. Не в том я возрасте. УДО себе зарабатывала (условно-досрочное освобождение. - "Известия"). После суда в марте 1999-го я находилась в следственном изоляторе № 6. Это в Печатниках, бывший профилакторий для алкоголиков на улице Шоссейной. Приезжает туда один товарищ. Меня вызвали, побеседовали. Если учесть, что меня осудили на 10 лет, то вариант у меня был грустный. За сотрудничество мне пообещали УДО по половине срока. И я согласилась. Поэтому с начала 2000 года находилась в "Лефортове". Чем занималась, говорить не хочу, стремная это тема, жить хочется. Зарема у меня, конечно, не первая. Скорее наоборот - одна из последних.
- Вы быстро согласились?
- Подумала недельку. Все-таки по приговору у меня общий режим, лагерь, общение, свежий воздух. А тут придется сидеть в "Лефортове" - в сложной тюрьме, тяжелой тюрьме. В 6 подъем, в 10 отбой. Прогулка - час, воздух видишь час, и то в тюремном дворике. Но все-таки это 5, а не 10.
- Опишите камеру, в которой вы сидели с Заремой. Кто еще там находился?
- Камера трехместная, но сидели мы вдвоем. Три шконки (кровати. - "Известия") в один ярус - одна в торце под окном и две у стен по бокам. В "Лефортове" вообще двухъярусных шконок нет и камеры максимум трехместные. Дверь с кормушкой, глазок. Раз в три минуты в глазок заглядывает контролер, я специально засекала. Стены цвета беж. Окно, забранное решеткой, стекло матовое. Летом после семи вечера разрешают открывать окно. Один столик. Под телевизор дают дополнительный столик. Телевизор, понятно, свой, с воли. Кроме телевизора можно получить с воли холодильник. У меня было и то и другое. Шесть шагов от шконки до двери. Туалет за отгородкой. Высокий такой стульчак с крышкой. Умывальник с холодной водой. Горячей воды в "Лефортове" нет.
"Лефортово", пожалуй, единственная тюрьма, в которой с тобой действительно разговаривают очень вежливо. Только на "вы", не повышая голоса ни при каких обстоятельствах. Даже если ты будешь вести себя неадекватно, тебя никто не оскорбит. Там капитаны водят на прогулку. Ниже старшего прапорщика там просто никого нет. Моложе 30 лет контролеров нет.
- Получается, хорошая тюрьма?
- Тюрьма всегда плоха, но по сравнению с другими тюрьмами "Лефортово", можно сказать, в чем-то хорошая. Но эта тюрьма - мертвая. В тех же "Бутырках", в той же "Матросской Тишине" возможно соседу написать, возможно откричать, что-то передать. Здесь - нет. Такое впечатление, что ты сидишь один. Ну или втроем-вдвоем в камере. И кроме вас двоих в тюрьме больше нет никого.
"Оставь надежды, - говорила я, - из "Лефортова" тебя хрен выкупят"
- Когда вы узнали, что на 1-й Тверской-Ямской задержали террористку?
- Да сразу и узнала, как по телевизору передали. У меня же, еще раз говорю, в камере телевизор был.
- Когда вам сообщили, что Зарему посадят к вам? И какую задачу вам поставили?
- Я сидела одна уже месяца два. О Зареме меня предупредили 11 июля в 2 часа дня, за час до ее прихода. Вызвали к человеку, который со мной работал. Он сказал: готовьтесь.
Первым делом, я должна была расположить Зарему к себе. Следить, чтобы она не наложила на себя руки. Затем, конечно, выяснить, где ее сообщники, где база. Но это, я бы сказала, не главное. Есть еще один специфический, очень сложный и интересный момент. Если раньше информация, полученная оперативным путем, могла сыграть в суде какую-то роль, то теперь она роли не играет, к делу ее не подошьешь. Поэтому основная задача у меня была не в том, чтобы что-то от Заремы узнать, а в том, чтобы она сама пошла и дала показания.
- И как вы с этой задачей справлялись?
- Ну вот простой пример. Зарема в первые дни была уверена, что ее из тюрьмы выкупят. Она никогда не сидела, тем более в "Лефортове", а подельники наверняка обещали в случае чего ее отбить. Ну какие в такой ситуации показания? И вот я должна была исподволь ее убедить, что из "Лефортова" не выкупают. "Оставь надежды, - говорила я, - из "Лефортова" тебя хрен выкупят". Просто разговаривали сутками. Но ведь не только я ее в этом убеждала. И следователь, и адвокат.
- И какие успехи?
- Базу она сдала на пятые сутки. До этого якобы не помнила, а тут вдруг осенило ее. Ясно, что она просто давала своим время уйти.
- Мы перескочили немного. Куратор сказал вам: "Готовьтесь!" И как вы готовились к знакомству с Мужахоевой?
- Да не до этого мне было. Возвращаюсь с беседы в камеру, а у меня там - ни телевизора, ни холодильника, ни кипятильника. Все вынесли. Первое, что делает нормальный зек в такой ситуации - начинает звонить...
- Что значит - звонить?
- В камере есть такая кнопка вызова. На самом деле она не звонит. Нажимаешь, а снаружи в коридоре зажигается лампочка. К тебе тут же подходит дежурный. Если в "Бутырках" ты его полчаса будешь ждать, то в "Лефортове" подходят сразу. Вот подходит дежурный, открывает кормушку: "А чё хотели? Какие проблемы?" Я говорю: "А где мое имущество? Верните взад, на родину. На каком таком основании мои личные вещи, которые разрешены за подписью начальника, у меня отмели?" Тут надо сказать, что в "Лефортове" с вещами очень строго. Чтобы получить, например, со склада нижнее белье, ты вынужден писать заявление на имя начальника изолятора. Вот представьте такой сказочный текст: "Начальнику следственного изолятора ФСБ России генерал-майору Макову от такой-то, камера такая-то. Прошу вашего разрешения выдать мне со склада трусы черные - одна штука, бюстгальтер черный - одна штука. И второй пункт: сдать на склад: трусы бежевые..." Потому что лишнего тебе не разрешают. И, вы думаете, сразу принесут? В 6 утра ты отдаешь заявление. Вечером тебе его принесут для ознакомления с резолюцией руководства: "Разрешить с учетом выданного". Потом еще проверят по карточке, не много ли у тебя трусов. А если еще учесть, что склад работает только в понедельник и вторник...
- Что вам контролер про телевизор-то сказал?
- Вы знаете, говорит, у нас в тюрьме проблемы с электричеством, поэтому лишними электроприборами пользоваться запрещено. На следующий день меня опять вызвал мой человек и объяснил, что это личное указание господина Патрушева.
- Чтобы оградить Зарему от информации?
- Да нет, чтоб на шнурах не повесилась. Газеты-то все равно приносили - кто что выписывал. А "Московскую правду" вообще каждый день бесплатно раздают. И радио работает. С подъема и до 9 утра - "Эхо Москвы". А потом пускают всякую муть типа "Европы плюс". Новостей не хватает...
"Я увидела ее, и мне стало грустно..."
- Вернемся к вашему знакомству с Мужахоевой. Вот контролер заводит ее в камеру...
- Контролер. Три контролера! Ее по одному никогда не водили. Нас с ней на прогулку три месяца водили четверо благодаря Зареме. Обычно как - один контролер до лифта ведет, другой в лифте сопровождает, третий во дворике следит. Но когда приняли (посадили. - "Известия") Зарему, все было очень серьезно. Возле нас везде было четверо. Говорят, всех чеченцев так водят. Мужиков вообще в наручниках.
- И где гуляешь?
- На крыше. И только со своей камерой. И больше ты там никогда никого не увидишь.
- И вот Зарема входит в камеру...
- И мне почему-то становится грустно...
- Почему?
- Заходит девочка, 43-й размер обуви, рост 175 и вес, как потом выяснилось, 88 кг. Ее потом вызывали в санчасть, взвесили. Она говорит, надо же, разъелась я у вас в Москве, вообще-то я 85 вешу. В тюрьме она похудела на 15 кг. Так вот заходит она. А вы меня видите. Во мне 50 кг. И эта весовая разница меня очень смутила. Плюс террористка, чеченка. Я уже сидела когда-то с тремя чеченками. И характер их знаю хорошо. Плохой характер. Своеобразные девушки. Неприкрытая ненависть. Короче, я была на большой измене (очень боялась. - "Известия"). Когда приезжаешь в тюрьму, тебя переодевают. Вот ее и переодели. Синяя спецовка типа пижамы. Черные ботиночки. Этакие бутсы 43-го размера. И рука у нее, как моя голова. Вела она себя крайне нервно. Боялась. Первое, что спросила, можно ли здесь делать намаз. Я отвечаю: вон правила на стенке висят. Все религиозные обряды имеешь право отправлять. Разрешается также иметь предметы религиозного культа небольшого формата. А для себя я еще больше загрустила. Ну представьте, камера маленькая, сидишь вдвоем, и пять раз в сутки человек начинает завывать... Но надо отдать ей должное. В три ее привели. Вечером она сделала намаз, утром - еще один. И на этом ее религиозность закончилась. Коран, правда, она взяла в библиотеке, но я не видела, чтобы она его открывала.
- А как вы познакомились?
- Ну когда она сказала, что ее зовут Зарема, я ж не буду дурочкой притворяться. Слушай, говорю, это ты хотела тут нас подорвать-то вообще? Да, я. Ну не знаю, мы как-то сразу вошли в контакт. Я ж говорю, у меня задача - расположить ее к себе. Да и вообще в тюрьме есть такое правило. Вот она одета черт-те во что, я с ней начала делиться. Какой-то футболкой, тапочками, чтобы ей было более-менее уютно. Чай-кофе-сигареты. Вы там писали, что она в тюрьме закурила. Ерунда, курила она с первого дня. Мои же сигареты и курила - "Кент-4". Ну, правда, немного. Кипятильник я потребовала обратно. Мне его дали. Я вскипятила воду, тут же открывается кормушка, давай назад. Я человек вежливый, говорю: смотрите, не обожгитесь. А Зарема уже потом приспособилась, все норовила горячим кипятильником контролеру прямо в ладонь ткнуть.
- Вы сказали, она боялась. Чего?
- Что ее начнут пытать. Что изнасилуют. Я ей говорю: ну ты размечталась. Чего-чего, а этого от них не дождешься.
"Следователи ей за содействие обещали и срок в пять лет, и документы новые"
- И все-таки, как вы ее раскручивали?
- Рассказывать она мне начала в первый же вечер. Ну, много вранья было вначале. Про эту Лиду - Черную Фатиму. Как она ее в автобусе завербовала. Как вовлекла, чуть ли не вынудила. Как они летели в самолете. А потом, где-то недели через две, говорит: да ладно, все это треп. Я своим людям уйти давала. Она мне доверяла, даже по прошествии времени, я знаю, что она ко мне хорошо относится. Уже когда я с ней не сидела, передала мне через сокамерницу мою, они в автозаке (грузовик-фургон для перевозки заключенных. - "Известия") случайно встретились: "Передай Ангелине большое спасибо. И скажи, что она была права..."
- Что она имела в виду?
- Ну я Зареме говорила, чтоб не особо она доверяла следователям. Они же ей за содействие и срок в пять лет обещали, и документы новые обещали...
- Вы это ей искренне советовали или чтоб в доверие войти?
- Да я уж и не знаю. И так и так. Жалко ее было. От нее ведь и родственники отвернулись. У Заремы в Москве тетя, дядя, два двоюродных брата по материнской линии. У нее здесь мама жила одно время - ни одного письма. Честно говоря, мне ее особо и разводить (обманывать. - "Известия") не пришлось. Ей хотелось кому-нибудь верить. Иначе жить-то как...
- Что вы в результате своей работы от нее выведали?
- Выведывали от нее следователи и оперативники. За обещания. Я-то ее просто психологически поддерживала, чтобы им с ней легче было работать. С человеческой точки зрения я выведала самое, на мой взгляд, главное, но к уголовному делу это не относится, а зря.
- И что?
- Да не шахидка она. И даже не была ею никогда. Первое, что бросилось мне в глаза, - у нее психология не самоубийцы. Страшная жажда жизни. Страшное беспокойство - сколько дадут. Никогда она не думала взрываться. Это очевидно и по вашему с ней интервью (опубликовано в "Известиях" 3 февраля ). Только вы в ее словах ничего не увидели, потому что не сидели с ней. Вот она вас и развела на несчастную судьбу. А я ее лучше знаю, меня обмануть сложно. Вот она рисует мне план села Толстопальцево. Здесь, говорит, пруд, здесь магазин, я туда ходила: и на пруд, и в магазин. Ты, спрашиваю, с подружками ходила? Нет, отвечает, у них была задача взорвать Тушино, они из дому носа не показывали. Их никто не должен был видеть. Я говорю: ну хорошо, у тебя была задача взорвать кафе, ты-то какого черта в Толстопальцеве маячила. Не вяжется!
Или вот вернули нам телевизор. А она лучше меня знает все видеоклипы, всех артистов. Прекрасно пляшет, когда хорошее настроение. А любимая песня, не поверите, - группы "Любэ": "Давай за жизнь, давай, брат, до конца..." Светская она девчонка. Ей адвокат специальную колбасу передавала из мечети, конскую, наверное, а Зарема говорит: "Дура какая, ну передала бы нормальной, что ли, по ошибке..." Попросить-то она стесняется. И это религиозная фанатичка? Не вяжется.
Ну ладно, допустим, разочаровалась она в религии. Ну вот по тому же телевизору показывают рекламу "Терминатора-3". Зарема говорит: "Я его видела!" Я ей кричу, ты достала уже своим враньем. Где ты могла его видеть, он только в кинотеатрах начал идти. На кассете пиратской, так не было у вас в Толстопальцеве видика, ты сама говорила. Да нет, отвечает, в кинотеатре. Я беру "Московскую правду". Вот он идет, говорю, здесь, здесь и здесь. В каком? Название, отвечает, не помню.
- Показы "Терминатора" начались с 3 июля 2003 года. В день прилета Заремы в Москву.
- Вот и получается, что наша шахидка перед тем как себя подорвать, еще и в кино ходила. Психологически не вяжется. Да и кто бы ее отпустил в кино, шахидку?
"В этой банде необходима баба"
- И кто же она, по-вашему?
- Нет, давай теперь я поспрашиваю. Ну вот представь, что ты Шамиль Басаев. И задумал совершить серию терактов в Москве путем подрыва женщин-смертниц. Кого ты включишь в эту банду и кто за что в ней будет отвечать? Так вот, в этой банде необходима баба. Кто будет следить постоянно за этими девчонками, быть всегда с ними рядом, в том числе и в спальне. Мало ли что, занервничает девушка, передумает, живой же человек. Женщине с женщиной всегда проще контакт найти. Зарему в первый день тоже женщина допрашивала и адвокат у нее назначенный, наверняка с подачи ФСБ, тоже женщина. Или вот еще - взорвались все смертницы, новых пока не подвезли, кто этому главарю и взрывотехнику жратву будет готовить? Боевики и в лесу женщин держат в своих лагерях, об этом Зарема и тебе говорила. Так вот я и думаю - Зарема эта женщина и есть. И статус у нее более высокий, чем у шахидки-смертницы. Потому-то она и не взрывалась никогда. Она же и журналистам, и следователям говорила, что была в Моздоке и не взорвалась, вместо нее это сделала другая. Она это говорила, чтобы убедить вас. Мол, я уже два раза не взорвалась, какая я хорошая. Но если рассматривать голые факты. 3 июня 2003 года Зарема появляется в Моздоке, знакомится там с Лидой-смертницей, живет с ней на квартире, опять же выходит на улицу, по магазинам. А через два дня эта Лида подрывает автобус. Через месяц, 3 июля Зарема появляется в Москве, живет в Толстопальцеве в одном доме с двумя смертницами, болтает с ними всю ночь накануне теракта, а 5 июля они взрываются в Тушине. И заметь, она везде рассказывает: кто они такие, какая у них судьба тяжелая. Ну зачем бандитам знакомить этих смертниц, тем более если они не напарницы - одна в Тушино идет, другая в "Мон-кафе". Я уже не говорю о том, что Зарему, по ее же словам, отправили в Москву после того, как она струсила подорваться в Моздоке. Да за это убивают, а ее в Москву отправили. А еще она мне говорила, что снимала теракт в Тушине на видеокамеру. Я бы ей не поверила, но она сказала такую фразу: "Зулихан после взрыва не сразу умерла, еще головой мотала". Вот такие детали - "головой мотала" - придумать трудно.
- Ерунда это все, Ангелина. Она же пришла в "Мон-кафе" со взрывчаткой. Значит, смертница.
- А кто тебе сказал, что она пришла взрываться. Может, она эту взрывчатку должна была кому-то передать. Почему все шахидки были в поясах, а Зарема с сумкой? И вот она сидит, а человек на стрелку не пришел. А сотрудники "Мон-кафе" ее пропасли. И оказались настоящими мужиками, не убежали, а ходили рядом, пока менты не приехали. И деньги у нее при себе были, у смертницы нашей, тысяча рублей, которые благополучно потырили эти же менты. Наши менты это сказочные люди. Захватили террористку и первое, что сделали, - пошарили по карманам. Очень много мутного в этом деле. И я правды не знаю. Но думаю, что Зарема на самом деле и есть та самая Черная Фатима, о которой сама же Зарема всем и рассказывала.
"Она нас, русских, по-настоящему ненавидит"
- Красивая версия.
- По уголовному делу эта версия ничего не меняет. Хуже Зареме от этого не будет, поэтому я и рассказываю. Но становится ясно, что она не жертва обстоятельств. Она нас, русских, по-настоящему ненавидит, глубоко, всей душой. Такие Басаева сами находят. Вот что она делала в лагере боевиков? Ничья не жена... Зачем смертницу тащить в горы, учить, как тумблер нажимать. Она мне рассказывает, что лично была свидетелем того, как мстили людям, которые поспособствовали передаче отравленного письма Хаттабу. Как над ними издевались, че им там отрезали. Я говорю, Зарема, ну ты же женщина, ну, твою мать, но ты же мать в конце концов, ну как же это можно. Она отвечает, а ты не понимаешь, я же не вижу в нем человека. И в русских не вижу. Вы, русские, вы не твари, вы хуже тварей. Я говорю: не поняла. Я напрягаюсь в такие моменты. Мне это не нравится. Я ей говорю, Зарема, весовая категория у нас, конечно, разная, но крышкой от унитаза запросто звездану. Ты, блин, коза, сидишь в моем городе, в моей тюрьме и такие вещи мне заявляешь. Она мне рассказывала, как они дом в Ассиновке приобрели. Это еще при Масхадове было. Зареме было лет 17. В этом доме русские жили. Пришли дядьки Заремы, застрелили этих русских. Трупы двух женщин, по ее словам, трое суток в комнате лежали. Потом их выкинули. Двоюродные мои братья, говорит, до сих пор не могут ночевать в этой комнате. А ты, спрашиваю? А я, говорит, в ней жила спокойно. Знаешь, когда Зарема была искренней? Когда Зарема была Заремой. Когда после вердикта кричала, что нас, русских, всех надо взрывать. Правда, вставила одну красивую фразу. Типа я раньше вас не ненавидела, а теперь ненавижу. Она нас ненавидела давным-давно. А на приговоре как хорошо держалась. Я это оценила. С достоинством, с улыбкой. Вот она настоящая! В такие моменты хрен притворишься. Сказать "нет проблем", выслушав приговор 20 лет, когда адвокат и оперативники ей накануне лапшу вешают: Зарема, блин, 5 лет. Ну максимум 6. А как сладко в это верить! И после этого она спокойно выслушивает 20! "Спасибо, ваша честь!" Вот это она! Покажите мне мужика, который на это способен. Вон, Коданев, ему запросили пожизненное... Крутой, каратист... Так он чуть ли там вообще, не знаю... Говорят, сгущенки обожрался.
- За что Зарема нас ненавидит?
- Да за все. Она толком не формулировала. Как будто родилась с этой ненавистью. Ну дом ее в Бамуте разбомбили в 95-м, мужа менты ингушские застрелили. Вроде как ограбить хотели, но она намекала, что он - боевик. Что Хашиевы эти, родня ее по мужу, в Слепцовске живут, целую улицу занимают. И пол-улицы этой - ваххабиты. Она мне говорит: ты не понимаешь. Вы, русские, считаете врагами тех, кто в горах. Нет, говорила Зарема, в горах только маленькая часть, а остальные - вот они, живут нормальной жизнью. Но никто из них боевикам не откажет.
- А про Трофимова, погибшего при разминировании ее сумки, она что говорила?
- Жалко, говорила, его. В газете фотография с дочкой. Жалко. А в глазах другое: "Жалко, что только один!"
Или взять подружку ее Раису Ганиеву, которая якобы добровольно в ФСБ сдалась, попросила защиты от брата-ваххабита Рустама Ганиева, который вербовал ее в шахидки. Ее спрятали где-то в России, похоже, с новыми документами. С ней на сделку пошли, потому что ее знать никто не знает, а на Зареме труп Трофимова, вот ее и обманули. А Раиса, кстати, круче Заремы в сто раз. Она когда узнала, что ее в "Норд-Ост" не берут, а сестры ее Айшат и Хадижат едут... Они передрались. Раиса ж там самая здоровая, в футбол любит играть, боксом занимается. Она просто избила своих сестер за то, что не взяли ее. А Зарема, по ее словам, тоже должна была в "Норд-Ост" ехать, да не поехала. Пошли боевики на базар террористкам зимние сапожки покупать, в Москве-то уже холодно было, а на Заремин 43-й размер сапожек не оказалось. Может, и врет, но такие детали трудно придумать.
- Так, значит, Зарема все-таки смертница, раз в "Норд-Ост" собиралась?
- Вот и я у нее об этом спросила. Ничего себе говорю, вы друг другу морду бьете - кому первому на смерть идти. А никто, отвечает, в "Норд-Осте" не собирался умирать. Все были уверены, что выйдут живыми, как в Буденновске было.
"Когда случился теракт в метро, Зарема сказала "Yes!"
- А убить Мужахоеву в зоне могут?
- Не удивлюсь. В любом случае ей не позавидуешь. Ты знаешь о судьбе двух девушек, которые осуждены к 16 и 18 годам за взрыв вокзала в Пятигорске?
- Сидят в Вологодской области. Живы-здоровы.
- А ты знаешь, что это уже шестой их лагерь. По полгода - больше не получается. Вот их и возят с зоны на зону. Как только обстановка вокруг них накаляется, так и переводят. Потому что ЧП в зоне никому не нужно. Так и Зарему будут катать.
- Вот сидите вы где-нибудь в Можайске свои десять лет. Приходит этапом Зарема. Какие у вас к ней могут быть претензии?
- Ты, сволочь такая, чеченская рожа, приехала русских взрывать. Ее вон даже в Лефортове побили, а в Лефортове этого практически не бывает. Когда случился теракт в метро, Зарема сказала "Yes!", и ее сразу побили сокамерницы. Я тогда с ней уже не сидела, но знаю, что так было. После этого всю камеру разбросали по разным хатам.
- А кто побил-то?
- Две девочки с ней сидели. Причем даже не россиянки, одна из Белоруссии, другая с Украины.
В Соликамске, в "Белом лебеде", когда узнали, что к ним отправляют Радуева, устроили там забастовку. Люди, получившие пожизненные сроки за изнасилование детей, убийства. Они ничем не лучше Радуева. А может, в чем-то еще и гнуснее. И вот они стали в позу и возмутились. А женская зона - самое беспредельное место. Там что ценится - есть у тебя деньги, есть у тебя шмотки, сейчас разрешено в своем ходить, - тогда ты человек. А что касается именно чеченцев, то они в зонах голоса не имеют. Знаете, как на "шестерке" в Печатниках обращаются с чеченками? Их колотят с утра до ночи. Просто потому что они - чеченки. Причем сидят не за терроризм, а за фальшивые доллары, как правило, ну и за наркотики.
"Она познакомилась с ментами-оборотнями. Проехала с ними в автозаке и уже договорилась выходить замуж"
- Вы ее постоянно расспрашивали, просили схему рисовать, кинотеатр вычисляли. Зарема, наверное, поняла, кто вы такая?
- Работа подсадной - она всегда на грани. Информация по крупицам собирается, не в один день, не в лоб. А мои слова были очень откровенны. Я ведь и для себя узнавала. Я так говорила: "Меня твоя Чечня, твои Басаевы, Масхадовы, они меня не колышат ни одного раза. Но если ты, сволочь, знаешь, что где-то у тебя что-то лежит в Москве, и если ты об этом не расскажешь, я тебя убью здесь вот прямо в камере"...
- А она не рассказывала, что ей, например, следователь обещал, адвокат, ну кроме пяти-шести лет?
- Ей все обещали. Ее просто разводили, причем самыми разными методами. Вплоть до того, что обещали жениться на ней.
- Кто обещал?
- Оперативники. Она молодая, влюбчивая. Ей секса очень не хватало, и любое мужское внимание... Вот она познакомилась с ментами-оборотнями. Случайно проехала вместе с ними в одном автозаке и уже договорилась выходить замуж. Пообщается с вами полчаса, придет и будет писать стихи. Постоянно писала дневник в тюрьме. Я его читала ежедневно, когда ее не было. Но писала она то, что нужно. "Как я проклинаю эту Лиду, которая меня втравила..." Мне уже сказала, что никакой Лиды нет, но в дневнике все равно продолжает писать про Лиду, до тех пор пока не признается следователю. "Как бы я хотела помочь сотрудникам ФСБ! Как я благодарна русским!" Дает мне это читать. Я говорю: ты че такую хрень-то пишешь, для кого? Для ФСБ, говорит. Вас понял, говорю, молодца. Приходит от следователя: "Представляешь, эта сука Ганиева сдала Курейшу". Так она Рустама Ганиева называла. Пишет в дневнике: "Узнала, что арестовали Курейшу, какая же он сволочь!" А до этого, пока никто не знал, кто такой Курейша, он же по паспорту Рустам, она писала: "Все время вспоминаю, как хорошо ко мне относился Курейша. Почему я не согласилась стать его женой". Когда Раису взяли, оперативники Зареме так и сказали: мол, теперь счет пошел на минуты, кто из вас кого быстрее сдаст. Вот они и стали соревноваться друг с другом. Но если Ганиева сдала своих братьев, то Зарема своих братьев не сдала.
- Каких братьев?
- Есть у нее еще два двоюродных брата-боевика. Они даже не просто боевики, а амиры - начальство ваххабитское. Где-то бегают.
- А ты, Ангелина, спрашивала у Заремы: "Зачем тебе, молодой девушке, эта война?"
- Сто раз спрашивала. Да ненавижу я вас, говорила, ненавижу. И в эти сказки про рай она не верит. И выступление Ястржембского мы вместе смотрели. Ну че он плетет, говорила Зарема, какие наркотики, какое сексуальное давление? Очередь, Ангелина, ты понимаешь, очередь из девочек, готовых поехать и взорваться. Просто от ненависти. И больше я от нее ничего не добилась.
|
