|
“Международная амнистия” заявляет: сегодня в Российской Федерации откровенно нарушаются права человека.
О том же самом говорят и российские правозащитники.
Недавно Андрей Бабушкин (Общественный благотворительный комитет “За гражданские права”), Лев Пономарев (Общероссийское общественное движение “За права человека”) и Юрий Самодуров (Общественный центр имени Андрея Сахарова) собрали пресс-конференцию. Их мнение было единым: начиная с 2000 года, когда высокие посты в государстве были отданы представителям так называемых спецслужб, положение с правами человека в нашей стране — и без того не слишком радужное — стало стремительно ухудшаться. То, что оно, это положение, и до того было далеким от идеала, мы знали. А если не знали, то догадывались.
О произволе правоохранительных органов, о следствии, превращенном в конвейер пыток, писали практически все СМИ. Но лишь до тех пор, пока власть смотрела на эти писания сквозь пальцы. В последние годы к нескончаемой войне в Чечне добавилось нарастающее давление на СМИ, на общественные организации, на бизнесменов. Были ликвидированы независимые общенациональные телеканалы (НТВ и ТВС). После этого цепная реакция охватила регионы: закрыты независимые от властей местные СМИ. В результате о нарушениях законов, прав и свобод наших сограждан рассказывать стало просто некому.
Практически мы уже вернулись в советскую власть.
Тенденция началась с назначения семи “надзирающих” от имени президента — полпредов. Пятеро из этой “великолепной семерки” — люди в погонах. Иначе говоря — силовики.
Сразу оговорюсь: в принципе я не вижу ничего плохого в том, чтобы на ответственных постах в стране утвердились люди военные или даже представители спецслужб. Подобная тенденция наблюдается во многих демократических странах. К примеру, в США бывшие шефы ЦРУ становились президентами. И при этом, конечно же, они окружали себя “своими людьми”, работавшими когда-то в той же спецслужбе. Однако эти “свои” никогда не пытались вмешиваться в частный бизнес или давить на СМИ. Дело в том, что эти люди были ответственны не только перед своим начальством, но и перед обществом. А вот тут мы еще пока явно недотягиваем.
* * *
На днях влиятельная американская газета “Вашингтон пост” напечатала большую статью об избранном в прошлом году губернаторе Смоленской области Викторе Маслове. Казалось бы: что они там забыли, в нашем Смоленске? Конечно же, ничего забыть там они не могли. Но в ситуации, сложившейся на Смоленщине, американцы увидели тенденцию. А тенденция такова.
Усевшись в губернаторское кресло, генерал-майор КГБ Виктор Маслов “зачистил” администрацию области, назначив на ключевые посты бывших своих коллег по КГБ. Следующий его шаг — контроль над региональными СМИ.
Однако еще до своего губернаторства, во время избирательной кампании, г-н Маслов организовал прослушивание телефонных разговоров тогдашнего губернатора. Между прочим, коммуниста. Факт прослушивания подтвердил прокурор области.
Заполучив вожделенное кресло, г-н Маслов добился, чтобы заместителя его предшественника, Анатолия Макаренко, обвинили в коррупции и посадили. С декабря прошлого года зам предшественника сидит в тюрьме под следствием. Макаренко утверждает, что причина его ареста — в обвинении, которое он выдвинул против Маслова: будто бы в недавнем прошлом новый губернатор получал от Макаренко ежемесячные взятки в размере 2000—5000 долларов.
Непонятно, правда, где зам губернатора-коммуниста брал деньги на взятки. Но дело не в этом. Дело в том (как утверждает газета “Вашингтон пост”), что г-н Маслов расставил “своих людей” из КГБ-ФСБ на важнейшие посты в администрации области. Нынешний руководитель регионального фонда медицинского страхования — бывший сотрудник печально известного Пятого управления КГБ СССР. Другой “человек в погонах”, 16 лет проработавший в КГБ и ФСБ, занял пост руководителя департамента имущества. Этот товарищ, некто г-н Хрол, заявил: “Я ушел из органов безопасности, чтобы последовать за своим генералом. Ему была нужна поддержка от людей, которым он мог доверять. Мы пошли за нашим генералом точно так же, как те, кто работал вместе с Путиным, пошли за ним”.
Красноречивое признание.
В одном из интервью г-н Маслов высказал сожаление по поводу того, что нынче нельзя вершить суд и расправу по образцу 1937 года. Правда, тут же поспешил добавить, что в новой России “это неприемлемо”. Но многие чутко уловили в речи нового губернатора перемену климата.
Очень скоро ее, эту перемену, почувствовали и местные СМИ. Газету, которую поддерживал прежний губернатор, закрыли, вместо нее появилась новая — “Смоленская газета”. В мае этого года в одном только номере она опубликовала 32 (!) фотографии г-на Маслова.
“Всякая критика в адрес правящей команды запрещена, — сказал редактор одной из местных газет, вынужденный уйти со своей должности. — Нам просто запретили писать что-либо порочащее губернатора. По иронии судьбы при прежнем губернаторе-коммунисте мы пользовались куда большей свободой слова”.
А теперь вспомним старинное российское правило: все, что происходит на местах, планируется в центре.
* * *
Последняя новость: в Москве будет воздвигнут памятник Андропову. Хорошо хоть, что не на Лубянской площади. Не на месте Железного Феликса.
И дело не столько в том, что Юрий Владимирович — продолжатель дела Ленина—Сталина в борьбе с инакомыслием. И не только в том, что он — идейный вдохновитель создания карательной психиатрии. А все в том же: в тенденции. Между прочим, до сих пор в столице нет памятника миллионам жертв коммунистических репрессий. Могли бы и с Андроповым подождать. Но кому-то, видно, не терпится. Кому?
Руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН Ольга Крыштановская приводит любопытные данные. В последние годы советской власти в Политбюро ЦК КПСС — высший орган власти СССР — входили лишь два “силовика”: министр обороны и председатель КГБ. Даже министр внутренних дел в Политбюро не входил. В ЦК “людей в погонах” было больше, около 7%, — главным образом за счет представителей армейских кругов. При Горбачеве среди высших чиновников страны “спецслужбистов” и военных было всего 3%. При Ельцине — 11%. С приходом Путина количество силовиков возрастает лавинообразно. Сейчас в высшем руководстве страны их более 50%. То есть каждый второй. Немного иная ситуация в правительстве. В конце советского периода силовиков там 5%, сейчас — почти 33%.
Сей феномен Ольга Крыштановская объясняет следующим образом. Придя к власти, Путин должен был создать некую группу поддержки. Для нее ему нужны были “свои люди”. Он привел с собой нескольких бывших своих сослуживцев, каждый из которых, в свою очередь, привел еще 20-25 человек. И так — в геометрической прогрессии.
В законодательной власти, по мнению Крыштановской, процесс аналогичный, хотя и более замедленный. В верхней палате силовиков сейчас 15%, в Думе — около 10%. Но число их будет увеличиваться. При этом Ольга Крыштановская считает, что полагаться на “демократический фактор” не имеет смысла: спецслужбы потому и “спец”, что их действия нелегитимны, но осуществляются они под прикрытием государства. Деятельность спецслужб всегда как бы вне закона.
К этой тенденции Ольга Крыштановская относится с опаской. Ее настораживает, что эта опаска отсутствует в обществе. “Где наши правозащитные организации, где голос интеллигенции?” — спрашивает она. Ведь еще немного — и будет поздно: идет ускоренный процесс установления в России авторитарного режима.
* * *
Нет, наши правозащитники не молчат. Но их мало кто слышит.
Вернусь к недавней пресс-конференции. Выступавшие тоже говорили о тенденции. Например, о ликвидации Комиссии по помилованиям при Президенте РФ, президентом же и распущенной. Теперь вопросы помилования отданы на откуп региональным комиссиям при местных администрациях. Работа этих комиссий строжайшим образом контролируется, после чего решения проходят сквозь фильтр заместителя главы Администрации Президента, генерал-лейтенанта КГБ Виктора Иванова. Именно этот человек, утверждают правозащитники, готовит документы по помилованиям на подпись Путину. Причем готовит их, сообразуясь с собственными, специфически ведомственными представлениями о гуманности.
Напомню, что раньше Комиссию по помилованиям возглавлял очень совестливый человек — писатель Анатолий Приставкин.
Говорили правозащитники и о новом законе “О гражданстве”, после принятия которого 7 миллионов человек оказались гражданами непонятно какой страны, а еще 5 миллионов окончательно потеряли надежду на получение российского гражданства. И о новом УПК, провозгласившем состязательность сторон в судебном процессе, но на деле являющемся лишь декларацией, игнорируемой и следствием, и судом.
И конечно же, говорили о прокурорской атаке на компанию ЮКОС.
* * *
Атака началась 19 июня — с ареста начальника отдела экономической безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина. Ему предъявили обвинение в двойном убийстве, совершенном в прошлом году в Тамбове. Далее в “деле Пичугина” началась фантасмагория, которая, по-видимому, ныне является обычной прокурорской практикой.
На момент убийства у Пичугина было стопроцентное алиби: он находился в Москве — это могут подтвердить не менее двух десятков свидетелей. Прокуратура алиби Пичугина игнорирует.
Суд тоже игнорирует. Тот самый, Басманный. Мне уже приходилось писать о том, что почему-то именно Басманный суд Москвы в особо щекотливых случаях штампует прокурорские ходатайства о взятии обвиняемых под стражу. Так произошло и с Пичугиным.
Началось следствие. Любопытно, что вопросы следователей прокуратуры по большей части касались положения дел в ЮКОСе. Понятно почему: начальник отдела экономической безопасности — лицо весьма и весьма информированное. Непонятно другое: при чем здесь убийство?
Прокуратура представила в суд материалы, обосновывающие необходимость содержания Пичугина под стражей. Адвокаты, пожелавшие ознакомиться с этими материалами, получили отказ. Дескать, покажите нам, сказали адвокатам в прокуратуре, где написано, что мы обязаны знакомить вас с этими материалами.
В сущности, замечательный “довод”. Вроде бы с недавних пор у нас действует закон: разрешено все то, что не запрещено. При советской власти было иначе — запрещалось все то, что не разрешено. Похоже, наша прокуратура уже вернулась под сень этой власти. А может, никогда ее и не покидала?
Басманный суд прокуратуру, ясное дело, поддержал. Но после вмешательства более высокой инстанции все-таки сжалился и разрешил адвокатам ознакомиться с этими материалами. Материалы — на 67 страницах. Делать выписки или надиктовывать на магнитофон — запрещено. Оставалось одно: запоминать. Попробуйте выучить наизусть 67 страниц текста, причем отнюдь не стихотворного...
По-видимому, Басманный суд столицы именно так понимает право обвиняемого на защиту.
“Проверкой не было установлено каких-либо нарушений уголовно-процессуального законодательства в ходе расследования уголовного дела в отношении Пичугина. Все предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом России действия проводились в присутствии адвокатов Пичугина”, — утверждают представители Генпрокуратуры.
Врут. Адвокатам не дали возможности присутствовать ни при одной экспертизе, а с постановлениями об их назначении защитников знакомили уже после проведения этих экспертиз. Более того: по сведениям от правозащитных организаций, Пичугину делали инъекции психотропных и наркотических веществ (об этом, в частности, свидетельствуют следы уколов на его руках). На требование защиты — провести медицинское освидетельствование — следователи прокуратуры ответили отказом. Обращение в ФСБ также ни к чему не привело: наши славные чекисты ответили, что во время допросов подследственный “сознания не терял”. На просьбу адвокатов — допустить к Пичугину врача — следователи прокуратуры сослались на необходимость разрешения от ФСБ, а ФСБ — на необходимость такого разрешения от прокуратуры. Просьба родственников Пичугина о свидании с ним, по словам следователя, “где-то затерялась” (это, заметьте, официальное заявление представителя прокуратуры). А в частной беседе с теми же родственниками тот же представитель вскользь заметил: “Зря вы всё журналистам рассказали”.
В “деле Пичугина” суд отказал защите в ознакомлении с доказательствами следствия, в возможности изучения материалов дела. И когда, после всех этих издевательств, адвокаты заявили отвод суду — вновь отказ. Такая вот “состязательность сторон”.
В довершение ко всему от адвокатов потребовали дать подписку “о неразглашении”. Словно речь идет о государственной тайне.
Тайна действительно имеется. Суть ее — в циничной скоординированности действий ФСБ, прокуратуры и суда, игнорирующих гражданские права. Наши с вами права, граждане.
* * *
Потом арестовали совладельца ЮКОСа Платона Лебедева, обвинив его в мошенничестве и нарушении законодательства по приватизации.
Дважды суд — все тот же, Басманный, — продлевал пребывание арестованного под стражей. Хотя, между прочим, высшее должностное лицо страны на весь мир заявило о том, что негоже держать человека в тюрьме только лишь по подозрению в совершении экономического преступления.
Лебедева — держат.
В сентябре предварительное следствие по его делу было завершено. 146 томов. Защита вновь обратилась в суд с ходатайством: разрешить обвиняемому знакомиться с этими томами в нормальной обстановке, находясь под подпиской о невыезде. Суд перво-наперво объявил заседание закрытым. Почему? Да не почему. Просто объявил, что заседание — закрытое, и все дела. А потом и в ходатайстве отказал. А это почему?
Ну как же, причины имеются. Веские. Немногим ранее Басманный суд отказался приобщить к делу медицинские документы, свидетельствующие “о хронических заболеваниях Платона Лебедева, не позволяющих ему находиться под стражей” (напомню, что Лебедев был привезен в “Лефортово” прямо с больничной койки). Значит, не поверил суд болезням обвиняемого. Стало быть — симулянт. А раз так, то и всему остальному веры нет. Вот ведь утверждает же Генпрокуратура, что в аэропорту “Внуково” стоит “под парами” принадлежащий ЮКОСу самолет, готовый в любой момент умчать Лебедева в дальние заграничные края. Правда, защита предоставила суду справку из аэропорта о том, что там, в аэропорту, нет самолетов, имеющих хоть какое-то отношение к ЮКОСу. Но и к этому документу суд отнесся с недоверием.
Помимо того что Лебедев собирается сбежать, суд предположил, что обвиняемый может оказать давление на свидетелей по делу. А кто же эти свидетели? Да вот они: “...Не установленные следствием лица принимали участие в совместной преступной деятельности”.
* * *
Совсем недавно была осуществлена еще одна силовая акция. На первый взгляд — против все того же ЮКОСа. Но это только на первый взгляд.
3 октября вооруженные люди окружили детский лицей-интернат в подмосковном Коралове. Предъявили постановление на обыск, подписанное первым заместителем генпрокурора г-ном Бирюковым.
В интернате, который содержится на деньги ЮКОСа, учатся и живут 125 детей. Главным образом — сироты. Многих из них, потерявших родителей в “горячих точках”, вывозили на военных вертолетах. Есть дети погибших пограничников, среди них — сын генерала Гамова. Здесь воспитывался и Алексей Лисичников, который чудом выжил после взрыва его дома в Каспийске; вместе со своим годовалым братом он сумел дождаться спасателей. Здесь живет и учится мальчик, оставшийся круглым сиротой после трагедии “Норд-Оста”... В списке детей через одного — пометка: отец погиб.
Что же искали в интернате работники Генпрокуратуры в сопровождении вооруженных автоматами “спецслужбистов”? Материалы об уклонении ЮКОСом от уплаты налогов. Дескать, такие данные могли оказаться в стареньком компьютере, давным-давно привезенном в интернат из ЮКОСа.
Подобную версию мог выдвинуть только какой-нибудь шибко умный прокурор.
Улов оказался небогатый. Служебная переписка относительно постройки прачечной при интернате, несколько хозяйственных распоряжений, план комплекса зданий и сервер. После налета детей пришлось в буквальном смысле слова приводить в чувство — многие были сильно напуганы... “Нас закроют?” — спрашивали они воспитателей.
Для чего была нужна эта силовая акция? На мой взгляд, в назидание: дескать, имейте в виду, ежели мы чего задумали — сделаем непременно, никакие дети нас не остановят. И вообще: лес рубят — щепки летят.
...Как-то сотрудники ЦОС Генпрокуратуры убеждали меня в том, какой, мол, замечательный у них первый зам г-н Бирюков: честный, принципиальный и человечный. Спустя короткое время, когда выяснится (а это выяснится непременно), что действо в кораловском интернате было затеяно попусту, — соберется ли г-н Бирюков извиниться перед детьми, испытавшими по его вине еще одно серьезное потрясение?
Сомневаюсь.
* * *
Теперь — итоги. Неутешительные.
Дело, конечно, не только и не столько в ЮКОСе. Мы можем со злорадным любопытством понаблюдать за тем, как силовики расправляются с очередным “олигархом” и его бизнесом, который, между прочим, вносит существенную лепту в благосостояние нашей страны. Потом мы с тем же, еще не остывшим любопытством понаблюдаем за тем, как разделаются с предпринимателями пожиже.
Но ведь потом-то — примутся за нас. Потому что предпринимателей не останется, а без расправ силовики никак не могут.
В совместном обращении шести российских правозащитных организаций говорится:
“Урок “прокурорской” атаки на крупный капитал безусловно будет повторен и умножен на иных уровнях, вплоть до самого малого бизнеса, до простого гражданина страны, если его интересы пересекутся с интересами беззастенчивого силовика. Сегодня мы заявляем о том, что за все годы, прошедшие с начала демократических преобразований в России, угроза правам человека как никогда велика. И если в дальнейшем общество окажется бездействующим, то происходящие процессы могут принять необратимый характер и поставить под угрозу существование гражданского общества в России”.
|
