|
"Трагедия", - обычно говорим мы, когда косяки рыбы, плывущие по "протоптанному" веками маршруту, неожиданно для себя наталкиваются на железобетонную дамбу или плотину. Рыбы отчаянно бьются о неприступное препятствие и гибнут тысячами в тщетных попытках пробиться вперед. Представьте теперь, что вместо рыбы прорваться пытаются люди - дети, женщины, старики... Слово "трагедия" уже становится недостаточным для описания этого ада. Таким адом на нашей грешной земле стал Каман - пропускной пункт на пакистано-афганской границе. Нижеследующее основано на репортажах западных журналистов, побывавших в этом аду, адекватно описать который способен лишь новый Данте.
"Оставь надежду, всяк сюда входящий!" - предупреждал великий флорентиец. Но как же безнадежна должна быть судьба людей, когда их единственная надежда состоит в том, чтобы прорваться в этот ад?! А главное, как же тогда назвать место, из которого они бегут, - сверхадом?
Вместо дамбы ад от сверхада отделяет колючая проволока. По ту сторону проволоки толпятся тысячи афганских беженцев, надеющихся на чудо. Но вместо чуда их ждут закрытая граница, безучастные пакистанские солдаты и пулеметы, установленные на мешках с песком. За спинами несчастных маячат талибские полицейские в белых, как сахар, тюрбанах с "калашниковыми" наперевес, подгоняющие или разгоняющие отчаянно мечущихся между адом и сверхадом людей толстыми черно-белыми палками. Женщины, в душах которых давно убили Беатриче, сидят на земле отдельными кучками. Репортер "Нью-Йорк таймс" сравнивает их, закутанных с головы до ног в синие, желтые и зеленые туники-бурнусы, с "увядающими, покрытыми пылью цветами". Цветы запоздалые. Безнадежно. Мужчины стоят отдельно, как соляные столбы, под беспощадно палящим солнцем пустыни. И лишь дети - дети всегда и везде дети - играют в пыли и грязи. Неужели в войну?
На холмике в нескольких сотнях метров к северу от главных ворот пропускного пункта сгрудились контрабандисты-афганцы. Они то и дело заводят моторы своих мотоциклов "Ямах" и зорко посматривают на пакистанскую границу. Этих контрабандистов вполне можно назвать каскадерами, или лучше - самоубийцами-камикадзе. Иногда, когда им кажется, что бдительность пакистанских пограничников ослабла, они бросают свои "Ямахи" вперед, чтобы или перескочить колючую проволоку или прорваться сквозь нее. Большинство этих сверхадских водителей гибнет под пулеметным огнем охраны.
Надо быть очень несчастным, чтобы тебе улыбнулось счастье в этом "чистилище", ведущем из сверхада в ад. Надо быть очень несчастным, как, например, эта вдова, чтобы тебе посчастливилось. Она родом из Кандагара - опорного пункта талибов, от которого до пакистанской границы рукой подать - всего семьдесят миль к западу. Она бежала от американских бомб и ракет (Кандагар - объект наиболее интенсивной бомбежки), бежала от американских коммандос - "рейнджеров", бежала от исступленных талибов. Вместе с ней бежали ее дочь и три малолетние внучки. Мужа ее убили бомбы, двух сыновей схватили талибы. Пограничники сжалились над ней и пропустили в ад вместе с дочерью и внучками. Везет же людям!
Если ты стоишь на ногах или вообще можешь самостоятельно передвигаться хотя бы ползком, то твои шансы попасть в ад почти равны нулю. Иное дело, если тебе посчастливилось и тебя тяжело ранило, и тебя несут к границе на носилках. Американские бомбы и ракеты весьма надежные визы для проникновения в Пакистан из Афганистана. Таких счастливцев пропускают и даже несут в местную больницу, скорее, амбулаторию. Рассказывает американский репортер Дуглас Франтц: "Маленький мальчик, голова и нога которого были обвязаны окровавленными бинтами, сидел на спине у своего отца. Пожилой мужчина с трудом тащил его... обратно в Афганистан!" В амбулатории его подлечили на скорую руку и дали пинка. И то хлеб. Когда репортер попытался спросить у счастливого отца о состоянии здоровья сына, тот посмотрел на него ненавидящим взглядом. Такое счастье ослепляет... Большинство счастливцев, которых несут на носилках из сверхада в ад, это люди, лишившиеся под американскими бомбами конечностей - ног и рук. В Камане кроме оторванных американскими бомбами рук отсутствует еще одна рука - Всевышнего. А ее кто оторвал?
Некоторые сцены, разыгрывающиеся на стометровом пятачке каманского "чистилища", кажутся репортеру Франтцу "сюрреалистическими". Видимо, репортер начитан. Знает Кафку. Но, позвольте, что сюрреалистического в сценке, описанной им? Фазал Мухаммед, пожилой мужчина-пакистанец, тощий и длинный, как Дон Кихот, с двумя маленькими сыновьями по обе стороны пытается перейти границу в направлении Афганистана. В его руках шест, на котором полощется знамя талибов. Он и его сыновья хотят принять участие в джихаде - священной войне против, как он выкрикивает "Дьявола Америки". Троицу, естественно, заворачивают...
Первая волна беженцев, нахлынувшая на Каман, достигла десяти тысяч человек. Но люди-рыбы тщетно бились о человеческую (или бесчеловеческую?) плотину, простаивая неделями под беспощадным, как люди, солнцем. К концу сентября их ряды поредели, подгоняемые и разгоняемые бамбуковыми палками пакистанских полицейских с одной стороны и черно-белыми полками талибов с другой! После начала бомбежек новые косяки беженцев стали биться о каманскую плотину, но столь же безрезультатно, как и первые. Однако несколько дней назад плотина неожиданно открылась и пропустила в ад почти пятнадцать тысяч человек. (В Исламабаде, видимо, решили выпустить из каманского котла опасный пар.) Но затем плотина снова и столь же неожиданно закрылась, оставив по ту сторону - в сверхаду - десять тысяч беженцев. Ходят слухи, что это было продиктовано предосторожностью - как бы весть о "щедрости и благородстве" каманских пограничников не распространилась по всему Афганистану и не притянула сюда, как магнит, еще большее количество беженцев.
Все больше беженцев несут на носилках. Объясняет майор Афтиб, начальник местной погранзаставы: "Количество убитых и раненых афганцев сильно возросло, ибо раньше бомбардировки были точечными, а сейчас они ковровые". Некоторым афганцам, говорит майор Афтаб, разрешают переносить через границу тела убитых и родных, в особенности детей, чтобы предать их земле согласно мусульманским обычаям. Зеленый свет - свет Ислама - иногда мигает и для раненых.
В самом Кандагаре ни о какой медицинской помощи и мечтать не приходится. По словам доктора Абдула Бари, только что перешедшего в Пакистан, в его клинике "Мирвиз" все запасы медикаментов были исчерпаны за пять дней. А вот что рассказывает Джеймс Уайт, региональный директор "Мерси кор, Интернэйшнл". Все иностранные члены этого благотворительного корпуса, который оказывает медицинскую помощь афганскому населению, покинули Кандагар по приказу талибов. "Мерси кор" все еще действует в некоторых прифронтовых (с Северным альянсом) деревнях, где идут бои. Руководитель Агентства ООН по беженцам в Кустта Вильям Сакатака пытается убедить пакистанские власти разрешить снабжение афганских беженцев, скопившихся по ту сторону каманской плотины, водой и продовольствием. В самом Кандагаре, по словам одних очевидцев, царит полная анархия. Талибская милиция грабит склады и магазины. Люди бегут в деревни и к границе. В городе исчезло электричество. Качать воду приходится руками. Но вот другие очевидцы утверждают, что жизнь в Кандагаре "близка к нормальной больше, чем это может вообразить себе внешний мир". Мне трудно сказать что-либо о силе воображения "внешнего мира", но если учесть, что анархия стала нормой в сегодняшнем афганском сверхаду, то со вторыми очевидцами вполне можно согласиться.
Об этом свидетельствует и драматическая история, рассказанная корреспонденту "Нью-Йорк таймс" доктором Абдулом Бари. В ночь на 7 октября, когда американская авиация впервые стала бомбить афганские города, Бари работал в своей клинике "Мирвиз" в Кандагаре. Неожиданно к подъезду больницы подъехал автомобиль, из которого вышел духовный лидер талибов мулла Мухаммед Омар. На руках он нес маленького мальчика. "Это мой сын. Пожалуйста, помогите ему", - сказал мулла врачу. Но было уже поздно. Десятилетний мальчик скончался от тяжелых ран в живот и ноги. Он попал под бомбы, разрушившие до основания дом Мухаммеда Омара. Под обломками погиб и дядя лидера талибов. Самого Омара в доме не было. Незадолго до налета он перешел в бомбоубежище, устроенное в близлежащем ирригационном канале. Таким образом, рассказ доктора Бари подтвердил неофициальные сообщения о смерти сына талибского верховного лидера.
Итак, мулла Мухаммед Омар предпочел пожертвовать своим сыном, чем выдать Усаму бен Ладена. Кого он сейчас больше ненавидит - Усаму или дядюшку Сэма? Кто знает. Если чужая душа - потемки, то душа этого фанатика - кромешный ад, сверхад. Сегодня в него погружен весь Афганистан. Лишь взрывы американских бомб и крылатых ракет озаряют его, после чего мрак над афганской землей еще больше сгущается. И еще больше матерей, не желающих, чтобы их дети разделили участь сына Омара, бьются головой о каманскую и иные плотины...
|
