|
В доке Росляковского судоремонтного завода ВМФ эксперты наконец-то скрупулезно обследовали кормовую комингс-площадку атомной подводной лодки "Курск", к которой в августе 2000 года тщетно пытались пристыковаться спасательные аппараты. И на застарелый, как зубная боль, вопрос: "Почему же все-таки не произошло чудо спасения?" - "спецы" сокрушенно разводят руками: мол, сама комингс-площадка цела, но...
Комментируя это "открытие", главком ВМФ России Владимир Куроедов объяснил, что вокруг комингс-площадки, между легким и прочным корпусами лодки, создана специальная конструкция, в которой, оказывается, всегда есть вода. Открыть люк шлюзовой камеры можно, если ее оттуда откачать. Но эту конструкцию катастрофа "Курска" как раз и разрушила. Поэтому пристыковаться к комингс-площадке спасательные аппараты, по сути, не смогли - поэтому и не смогли спасти 23 подводника из кормового отсека.
Конструктивные особенности субмарины пока не позволяют следователям проникнуть и во всплывающую спасательную камеру (ВСК). Вертикальный трап в нее расположен во втором отсеке, прямо у входа в центральный пост. Сотрудники Генпрокуратуры надеются, что там, возможно, есть еще тела погибших. Хотя при той лавинообразной катастрофе - вряд ли. У моряков на это, скорее всего, просто не было времени.
Горько сознавать, что технические приспособления для спасания моряков, рассчитанные и просчитанные, что называется, до микрона научными "светилами" и "яйцеголовыми", фактически не сработали в критической ситуации. В очередной раз, как и после гибели подводной лодки "Комсомолец", они доказали флоту, да и не только ему, что в многомиллиардной стоимости современных атомоходов им, простите за жесткость, - грош цена.
Но сегодня в доке Росляковского СРЗ говорят не об этом. Аварийно-спасательные люки и камеры с их заумными способами применения так и остаются на совести кабинетных "мореплавателей". А в мертвых отсеках растерзанного "Курска" продолжается круглосуточная работа тех, кто пытается вместе с телами подводников, их личными вещами, килограммами оборудования и документации извлечь из прочного корпуса к свету Божьему одно-единственное - правду о причинах катастрофы. Но сделать это совсем не просто.
И дело не только в чьей-то недоброй воле. Хотя и без нее не обходится. Когда водолазы делали технологические вырезы, в журналистском обиходе - "окна", для проникновения в "Курск", никто, пожалуй, и не подозревал, что после постановки лодки в док они понадобятся вновь. Следственно-оперативные группы превратили их в "двери" для себя. Носовая часть атомохода настолько разрушена, что обычным путем по центральной палубе в нее просто не войти. И в отсеки, как оказалось, можно только продраться сквозь те самые "мамутовские" технологические отверстия диаметром в 70 сантиметров. Через них, кстати, и протаскивают тела.
А главным ориентиром в работе следователей стала известная записка капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова. Первым делом они и пошли в девятый, кормовой, отсек "Курска", достоверно зная, что в нем еще остались одиннадцать человек.
- Отсек полностью выгорел, масло - по пояс, - рассказывал мне старший следователь по особо важным делам Главной военной прокуратуры Артур Егиев. - Насыщенность газами такая, что люди просто начинают терять сознание. Даже в противогазах.
В кормовом отсеке, как известно, не было таких разрушений, как в носовой части. Но завалы и здесь страшные. Из-за них одиннадцатого подводника искали часов восемь...
А из четвертого - подняли 18 тел. На некоторых были специальные костюмы и маски, в которых какое-то время можно было дышать автономно. На большинстве этих костюмов не было. Видимо, не успели надеть...
В обычную рабочую одежду были одеты и те ребята, чьи останки обнаружили в пятом отсеке. Кстати, из него вытащили и бумажные самописцы. Их поместили в специальную "жидкую" среду, чтобы сохранить данные, которые смогут дать объективную информацию о состоянии аппаратуры корабля на момент первого и второго взрыва. Хотя, как говорит генеральный конструктор ЦКБ "Рубин" Игорь Спасский, процессы, происходившие на "Курске" после взрыва, им практически ясны.
- Мы знаем, как происходили разрушения, изменялись температурный процесс и давление, как погиб экипаж лодки, - говорит он. - Предстоит лишь установить, чем были вызваны эти процессы.
По его словам, сегодня речь идет уже о двух версиях. Первая - внешнее воздействие на лодку и торпедный аппарат, которое собственно и привело к катастрофе. Вторая - техническая неисправность торпеды. Но, по утверждению Игоря Спасского, все равно без осмотра носовой части АПРК и торпедного отсека, который остался на дне Баренцева моря, будет очень сложно сделать окончательные выводы.
- Около сорока тонн металла уже привезено в Санкт-Петербург в ЦКБ "Рубин", - сказал генеральный. - Мы делаем подробный металлографический анализ. Работа идет. И когда мы разберемся с первым отсеком, то дадим четкий ответ: что же привело к той аварии с торпедой, после взрыва которой погиб "Курск"...
Правда, и генеральный конструктор, и главком ВМФ умалчивают о том, что от ответа на этот вопрос зависит судьба и конструкторов, и начальников погибших. И каждый из них кровно заинтересован в том или ином ответе. Но об этом вслух говорить не принято.
Так что к постижению истины каждый идет своим путем. Конструкторы через всевозможные "металлографии", следователи - через технологические "окна", буквально отвоевывая, по словам Артура Егиева, каждый метр у трагедии. Цель как бы одна: определить первопричину катастрофы, сделать окончательные выводы.
Остается лишь надеяться, что эти "окна" все-таки окажутся достаточно широки для того, чтобы вытащить на свет правду.
|
