|
Несмотря на все обещания власти ограничить аппетиты российской бюрократии, эти аппетиты неуклонно растут. Для "красивой жизни" чиновникам требуется все больше бюджетных денег, все больше престижных зданий. Очередной жертвой бюрократических интриг может стать и уникальная коллекция, равной которой нет в мире
- Нас Сталин не тронул, хотя при нем генетику громили и Вавилова репрессировали. И Хрущев с Брежневым не беспокоили. Мы даже при Ельцине уцелели, и вдруг на тебе... - не устают удивляться сотрудники Всероссийского института растениеводства им. Вавилова.
Распоряжение Правительства РФ о передаче в ведение президентского Управления делами двух зданий, в которых размещается институт, пока никто отменять не собирается. Но вавиловцы почему-то верят, что здравый смысл восторжествует.
БЕЗ ПОЛИТИКИ
Благосклонное внимание властей институт растениеводства последний раз ощутил во второй половине 80-х. Тогда секретарь обкома Соловьев узнал, что у института нет денег на ремонт, и дал команду строителям облагородить обе "кулисы" Исаакиевской площади. С очередным ремонтом не повезло: институтские здания, построенные в 1844 - 1853 годах по проектам архитектора Ефимова, сначала вошли в одну из целевых программ подготовки к 300-летию Петербурга, но из окончательного перечня выпали. И сегодня из-под крыши - хорошо хоть нечасто - выпадают куски штукатурки.
Если в вычеркивании и не было тайного умысла, "антивавиловский" аргумент получился убойный. Спросит высокий гость, любуясь отремонтированным Мариинским дворцом и свежевычищенным Исаакием: "А что за трехэтажная унылость по бокам площади?" Ему с готовностью объяснят: "А это институт растениеводства два здания до ручки довел. Вот мы его и поставили в очередь на выселение".
Управляющего делами президента Владимира Кожина, в чье ведение переданы доведенные до ручки дома, вавиловцы видели только по телевизору. Даже после его заявления на прошлой неделе, что Госархив и НИИ растениеводства все-таки переедут и что в настоящее время "идет спокойная работа, обследование комплекса зданий", ни сам Кожин, ни его подчиненные в институте так и не появились.
- Такое впечатление, что даже выходцы из Санкт-Петербурга (а Кожин среди них. - Ред.) не представляют себе ни задач, ни значения института, - считает Любовь Сазонова, первый заместитель директора. - Мы владеем богатством, стоимость которого не меньше стоимости сокровищ Эрмитажа. Наш генетический банк культурных растений насчитывает свыше 350 000 образцов, это одна из лучших коллекций планеты. Ее собирали 110 лет, сохранили во время блокады. Она объявлена национальным достоянием России - соответствующий документ в бытность премьер-министром подписал Виктор Черномырдин.
Новое место жительства институту не указали до сих пор. Ходят слухи, что где-то в Пушкине для него построят большой ангар. С дальнейшей судьбой ефимовских зданий ясности больше. Один из питерских чиновников проговорился, что после ремонта в них откроются сногсшибательные гостиницы.
Многие спрашивают, почему институт не взывает к мировой общественности - есть даже версия, что дирекция щадит престиж России накануне юбилея Петербурга. На самом деле, по словам Сазоновой, не заниматься политикой - это политика института:
- Работая на продовольственную безопасность страны, мы не можем ругаться с ее правительством. Но и садиться на чемоданы не торопимся.
Директор института Виктор Драгавцев обратился в Высший арбитражный суд - в 1932 году Совнарком передал институту все права на бессрочное владение, распоряжение и пользование зданиями. Кроме того, ветераны-вавиловцы, заслуженные деятели науки, написали письмо Путину. В Администрации президента к письму отнеслись с пониманием, в середине апреля прислали обнадеживающий ответ, сообщили, что письмо передано на рассмотрение Мингосимущества России. Но с главным аргументом против переселения - с условиями хранения уникальной коллекции - люди из Управления делами так и не сочли нужным ознакомиться.
ПРИВЕТ ГОРУ
При государе Николае I казенные здания строили добротно. Будущий департамент Министерства госимуществ Российской империи снабдили отменной гидроизоляцией, стены выложили толщиной от метра до полутора. Внутри института сухо, влажность и температура здесь круглый год одни и те же, благодаря чему семена отлично хранятся без специальных агрегатов. По мнению Любови Сазоновой, условия уникальны, и ни в одном другом из ныне существующих в Петербурге зданий создать такие же не удастся. Строительство нового здания, отвечающего мировым стандартам хранения семян (есть и такие), потребует колоссальных средств.
Другая проблема: никто в мире не пробовал перемещать генетические банки. Их вообще до Второй мировой войны мало кто имел - когда США озаботились своей продовольственной безопасностью, вавиловская коллекция уже насчитывала 168 000 экземпляров. Власти Индии и Китая открывали новые хранилища, но наполняли их наряду со старыми. В отличие от картин или листков бумаги, семена нужно хранить живыми. Вытащите сухое семечко ненадолго во влажный питерский воздух, осядет на него влага со спорами плесени - и, считай, образец загублен. А ведь в петербургской коллекции есть растения, уже исчезнувшие с лица планеты. Например, когда Эфиопия после гражданской войны хватилась своих сортов пшеницы, она обратилась сюда. Семена нашлись - кстати, собирал их на рубеже XIX и ХХ веков основоположник института Николай Вавилов.
- Допустим, построено новое идеальное помещение. Но мы не сможем просто переложить коробочки или взять и заморозить все, что сейчас лежит при комнатной температуре, - объясняет Николай Дзюбенко, заместитель директора института (он же - руководитель генного банка культурных растений России). - Придется высеивать семена, считать, сколько взошло, собирать урожай, описывать свойства и только потом закладывать на хранение образцы. При такой технологии коллекция будет сохранена. Но даже если мы будем работать круглосуточно, на это уйдут годы, если не десятилетия.
Хранить семена в холоде вавиловцы начали недавно. Помогли 20 миллионов долларов, выделенных Альбертом Гором по довольно сложной схеме: из-за океана пришли элитные семена, выручка от продажи которых могла использоваться только на оборудование института. Так появились установки, позволяющие содержать посадочный материал без высеивания не 1 - 10 лет, как при обычных условиях, а целое столетие. Одна из двух камер площадью 218 квадратных метров будет вскоре запущена, в другой - при температуре минус 10 градусов уже хранятся 120 000 видов семян, предварительно высушенных и запаянных в фольгу. Эти образцы вообще нельзя размораживать иначе как через пересеивание. Обе "морозилки" жестко привязаны к конфигурации помещений. А еще в подвале института смонтирована криогенная установка для создания температуры минус 168 и "вечной" заморозки в жидком азоте. Правда, в эксплуатацию она пока не сдана.
ХРАНИТЬ ИЛИ ХОРОНИТЬ?
Чтобы попасть в дирекцию института, заходить нужно с черного хода, с Большой Морской. Парадный отдан в аренду "Галерее вин". В кабинет к Николаю Дзюбенко, хозяину второго здания, пробираться тоже приходится сквозь арендаторов - редакции нескольких СМИ. С начала 90-х институт не получает из бюджета ничего, кроме зарплаты (3000 рублей - старший научный сотрудник, лаборант - от 1500 до 2000). За счет "квартирантов" удалось сменить кровлю, проржавевшие трубы, электрику, оборудовать локальную компьютерную сеть.
Среди коридоров и трехметровых стеллажей быстро теряешь чувство времени. Кабинеты институтского начальства устарели, наверное, даже для съемок "Служебного романа". Портьеры на кольцах, деревянные стулья с матерчатыми спинками и сиденьями, допотопные телефонные аппараты.
- Я так думаю: наш институт слишком хорошо работал. Слишком крепкие традиции заложил здесь Вавилов, - размышляет вслух Николай Дзюбенко. - У государства никогда не было проблем с хорошими сортами, мы никогда ничего для себя не требовали, а только увеличивали коллекцию. Вот наверху и решили, будто мы переживем что угодно.
...Специалист по генетике растений готовится пять лет после вуза. Преемственность абсолютная и строжайшая. Каждый из восьми институтских кураторов держит в голове особенности 29 - 50 тысяч образцов. Цена забывчивости или ошибки - потеря всхожести. Если из-за переезда коллектив распадется (не все смогут тратить ежедневно на дорогу в пригород по 2 - 3 часа), случится настоящая катастрофа. Коллекция без коллектива, по мнению директора Российского генного банка, - "просто кладбище семян".
БЕСПАМЯТСТВО
Александр Борин
За спасение семян ученые платили собственными жизнями. На их подвиг наплевали?
Слежу за развитием событий вокруг вавиловского института - и вспоминаю, что много лет назад я писал об этом здании и о том, как четырнадцать человек в дни страшной ленинградской блокады спасли здесь уникальную коллекцию семян, собранную Николаем Ивановичем Вавиловым. От нее, по словам известного американского ученого Дж.-Р. Харлана-младшего, зависело "существование всего человечества".
В августе 1941 года два вагона, груженные коллекцией - десятки тонн зерна и тонны картофеля, двинулись на восток. Но перед станцией Мга эшелон остановился: впереди дороги не было. Мгу захватили фашисты.
Состав оттянули назад в Ленинград, и с помощью воинской части на грузовом трамвае коллекцию вернули обратно, на Исаакиевскую площадь. С ней возвратились и четырнадцать сотрудников Всесоюзного научно-исследовательского института растениеводства.
Начались девятьсот дней блокады.
Горстка из четырнадцати человек редела.
От голода умер хранитель риса Дмитрий Сергеевич Иванов. В его рабочем кабинете остались тысячи пакетиков с зерном.
За своим письменным столом умер хранитель арахиса и масличных культур Александр Гаврилович Щукин. Разжали мертвые пальцы - на стол выпал пакетик с миндалем. Щукин готовил дублет коллекции, надеясь самолетом переправить его на Большую землю. Умерла от голода хранительница овса Лидия Михайловна Родина.
Вадим Степанович Лехнович, ближайший сотрудник Вавилова, к счастью, выжил. Зима 1942 года, вспоминал он, самое тяжелое время блокады. Питались молотой дурандой, жмыхом, позже - листьями одуванчика. Лакомством считалась разваренная кожа. Как-то целых четыре дня не выдавали ни крошки хлеба.
Потом, лет десять после войны, не старый еще Лехнович не мог без поручней забраться в автобус - так во время блокады ослабели мышцы ног.
Но тогда от своего дома на улице Некрасова до Исаакиевской площади, полтора часа в один конец и полтора часа в другой, утром и вечером ежедневно, по шесть часов в день, голодный Лехнович ходил топить подвал и проверять на дверях пломбы. От того, удержится ли ртуть в термометре на делении плюс два градуса, зависела жизнь научного материала.
А однажды началось нашествие крыс. Вокруг закрылись столовые, магазины, перестала работать "Астория", и тысячи обезумевших от голода животных со всех концов бросились на коллекцию. Крысы сбрасывали со стеллажей на пол жестяные коробки, прогрызали металлическую сетку, добирались до зерна.
Надо было что-то придумать. И придумали. Решили снять со стеллажей коробки, связать их в пачки по несколько штук и укрыть кровельным железом. Тяжелую пачку крыса с места не сдвинет.
Десять - двенадцать голодных людей ежедневно снимали на пол, перевязывали, укрывали железом три-четыре тысячи коробок.
От мороза костенели пальцы. Жесть обжигала кожу.
Написано немало рассказов о замечательном летчике, о прекрасном машинисте локомотива, которые в аварийной ситуации, в критическое мгновение умели действовать грамотно, профессионально и тем спасали десятки человеческих жизней. Потом у них допытывались: "Скажите, это был подвиг, героизм?" Летчик, машинист пожимали плечами, отвечали совершенно искренне: "Какой подвиг? Профессиональная работа".
Ленинградские ученые тоже делали свою профессиональную работу. Нормальную профессиональную работу в чрезвычайно ненормальных условиях. Только их критическое мгновение продолжалось девятьсот дней. Безумно долго.
Памятники архитектуры сохраняются столетиями. Здание Института растениеводства на Исаакиевской площади не памятник архитектуры, это памятник человеческой прочности. Человеческого благородства. И человеческой надежности. К трехсотлетию города установить бы здесь барельефы всех четырнадцати ленинградцев, золотом на мраморе написать их имена, внуков и правнуков приводить сюда на поклон им, класть цветы к ступеням, по которым дважды в день поднимался еле живой Лехнович, проверяя, чтобы температура в хранилище не опускалась ниже двух градусов.
А мы вместо этого готовимся расстелить здесь ковровые дорожки для высокого начальства...
Душу иметь никому не прикажешь, или она есть, или мерзлый ком в груди. Но какая же нужна глухота, чтобы вот так, на весь белый свет, бесцеремонно демонстрировать свое беспамятство.
Комментарий
ВОССТАНОВЛЕНИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Ситуацию с переселением Института растениеводства комментирует Виктор ХРЕКОВ, пресс-секретарь Управделами президента
- По поводу того, что вавиловскую коллекцию нельзя перевозить, могу сказать только, что мы не растениеводы, сотрудникам института, вероятно, виднее. Однако Управление делами не раз с сожалением отмечало, что институт отстаивает не только свои научные интересы, но и коммерческие. Не секрет, что в его здании поселились десятки арендаторов, в частности, на первом этаже разместился большой винный магазин.
Совершенно ответственно заявляю: во-первых, никто никаких документов о выселении института не готовил и не получал; во-вторых, в распоряжении правительства ясно говорится, что институт переедет только после того, как ему подберут соответствующее здание; в-третьих, переезд коллекции будет осуществляться в соответствии с принципом "не навреди", с учетом всех требований ученых, при их самом непосредственном участии.
Наша концепция в основном готова, но многие ее детали еще прорабатываются. Она предусматривает, что в этом здании разместятся региональные представительства федеральных органов власти, которые сегодня ютятся в особняках по всему городу. Кстати, само здание и строилось для государственных учреждений. Так что их возвращение в него - в некотором роде восстановление исторической справедливости.
ДОСЬЕ МН
Институт растениеводства основан в 1922 году академиком Николаем Вавиловым. Здания на Сенатской площади закреплены за институтом в 1932 году постановлением Совета Народных Комиссаров (СНК) за подписью Вячеслава Молотова. Оба здания были переданы Российской академии сельскохозяйственных наук указом Президента России в 1992 году, а имущественные права подтверждены в 1998 году.
Основную гордость института составляет коллекция, собранная во время более 110 экспедиций по всему свету. В настоящее время коллекция насчитывает около 350 тысяч растений и их семян. Примерно четверть представленных растений к настоящему времени считаются вымершими или уничтоженными.
Всероссийский научно-исследовательский институт растениеводства им. Н.И. Вавилова является единственным научным учреждением России по сбору, изучению и сохранению в живом виде мировых генетических ресурсов культурных растений и их диких сородичей, банком растительного генофонда государственного и мирового значения.
В институте и его опытной сети (12 опытных станций в различных климатических зонах страны) ежегодно изучают десятки тысяч образцов мирового генофонда, выделяют и создают новый исходный материал для селекции, проводят элитное семеноводство.
С использованием генофонда, собранного в институте, создано и районировано 554 новых сорта и гибрида различных культур, что составило 50 процентов всех районированных сортов России и стран СНГ.
Коллекция семян хранится в специально созданных термостатах, сделанных по специальному заказу на оборонных предприятиях в 30 - 70-е годы ХХ века. Изготовление аналогичных термостатов на новом месте, их установка и наладка может обойтись в сумму, сопоставимую с постройкой крупного боевого корабля ВМФ.
По оценкам Всемирного банка, стоимость коллекций института приближается к 8 триллионам долларов. В случае переезда, как утверждается, семена могут потерять свои репродуктивные свойства, а воссоздание банка ДНК для новой коллекции потребует как минимум 30 млн. долларов. Директор института Виктор Драгавцев полагает, что переезд обойдется в 70 млн., поскольку нужно построить здания генного банка, генной лаборатории и "жилой пояс на 500 квартир".
* * *
Распоряжение о передаче на баланс Управления делами президента двух зданий, занимаемых Всероссийским институтом растениеводства им. Вавилова, премьер-министр Михаил Касьянов подписал 20 декабря 2001 года. В документе говорится о необходимости "рационально разместить территориальные органы федеральных органов исполнительной власти, расположенные в Петербурге", и "обеспечить контроль государства за использованием уникальных исторических комплексов".
|
