|
В «Новой газете» уже было несколько публикаций на тему соглашений о разделе продукции (СРП), где мы старались объяснить, что это такое, кто стрижет с этого купоны... У нас было, правда, опасение, что эта тема для читателя может оказаться сложноватой — слишком далеко от обычного человека. Оказалось, что это не так. Во всяком случае, коррупционные механизмы, задействованные при реализации СРП, здесь, «на земле», точь-в-точь такие же, как там, «наверху».
Недавно позвонил мой знакомый, прочитав в «Новой газете» интервью с олигархом Бендукидзе. Встретились, поговорили. Он утверждает, что иностранцы мухлюют вовсе не оригинально.
— Я торговал компьютерами. Покупатели — бюджетные организации и окологосударственный банк. В общем, в любом случае решение, у кого купить, что купить и по какой цене, принимают люди, которым это все не принадлежит. При этом «разруливаются» большие деньги, а человек может решить и так, и эдак — и ни за что не отвечать.
В этих вопросах самое главное — контакт. Вот сидит человечек, у него государственная зарплата меньше двухсот баксов. Он сидит на дрянном деревянном стуле в дешевом кабинете, а ему в этом квартале надо освоить, допустим, миллион бюджетных рублей — на закупку офисной техники. Как ты думаешь, у кого он купит?
— Кажется, я знаю, у кого.
— Но ты не знаешь, почему именно у меня. Потому что у меня самые лучшие условия.
— В смысле самый лучший процент «отката»?
— Это тоже. Но не только.
— Для государственных учреждений существует тендерный порядок закупки материальных ценностей. То есть такой аукцион наоборот, когда поставщики торгуются, снижая цену товара до тех пор, пока кто-то не предложит самую низкую, на которую остальные не согласны. У него госпредприятие и покупает.
— Теория правильная. А практика — иная. Все равно покупают у меня, причем втридорога — там в цене «откат» заложен такой, что будь здоров. В том-то изюминка и заключается, что все это — законно.
В проектах СРП работают специальные тендерные комиссии; именно они из всех предложений поставщиков выбирают подходящие по критериям, которые сами же и вырабатывают. Ключевые критерии — цена, качество и сроки. Требования к поставкам, сформулированные комитетом, делают предложения российских участников неконкурентоспособными по качеству и срокам. В конкурсах на поставки подавляющее большинство (около 80%) — российские компании, но выигрывают в основном иностранные. Объясняется это тем, что российское оборудование «не подходит».
— Почему так получается?
— Я уже говорил: самое главное — личный контакт. Надо понимать чаяния простых людей, знать и любить их. Вот организация. В ней сидят три очень важных для меня человека: управляющий, ревизор и начальник информационного отдела. Каждому — по десять процентов...
Сначала — технарь. Мы с ним все обсуждаем. Определяется список необходимого. Заодно я смотрю, что из техники можно сравнительно без последствий заменить на более дешевые аналоги...
— В этом, строго говоря, нет ничего криминального.
— Конечно, вся схема на том и держится, что не к чему прицепиться, если что... Но мой технарь консультации ведет только со мной, больше ни с кем. И мы закладываем в технические требования некоторые специальные параметры. Я поднимаю своих поставщиков, они делают заказы.
— Получается, ты готов к тендеру до того, как о нем объявлено?
— Конечно, я же, по сути, его и организую. Дальше согласуем вопрос с управляющим. Мы все правильно по форме делаем — через открытый конкурс. А вдруг какой-то умник туда придет и будет мне цену сбивать? Вдруг у него сопоставимые параметры? Такого, честно говоря, почти не бывает, так как народ нашего круга знает, что эту организацию я «окучиваю», поэтому не лезут.
Имел широкий резонанс случай, когда Амурский судостроительный завод выиграл конкурс на 35 млн долл.: завод должен был построить стальное основание платформы для нефтедобычи. Представители консорциума «Сахалин Энерджи Инвестмент» с гордостью говорили, что они «спасли Амурский завод от банкротства». Изюминка в том, что заводу дали выиграть тендер при условии, что он закупит металл на сумму 32 млн долл. в Японии. При том, что металлурги в России делают сталь значительно дешевле, чем в Японии.
— Молодцы! Значит, есть и в коррупции этика...
— Не скажи. Иногда бывают эксцессы. Какой-то умник начитается законов и думает, что он тут на что-то имеет право. Потом припрется на тендер и торгуется вниз. Вот чтобы такого не было, мы с управляющим согласуем, когда будет тендер, когда выйдет о нем объявление, и еще некоторые процедурные вопросы, позволяющие отсечь конкурентов.
— На этом вся технология исчерпывается?
— Ну еще управляющий может сказать: я хочу ребенку сделать апгрейд домашнего компьютера; ты, пожалуйста, в накладной напиши характеристики как у моего ребенка, а по факту поставь более серьезный процессор, память и т.д. Потом он эти все карточки снимает и уносит домой, а на работу несет то, что деткам дома больше не нужно. Не «откатом» единым жив человек…
Недавно стало известно, что консорциум, разрабатывающий проект «Сахалин-2», закупал за рубежом даже песок для стройки комплекса коттеджей для иностранных работников (стоимость около 100 млн долл.), а также для теннисных кортов для сотрудников. Все эти расходы считаются инвестициями в Российскую Федерацию и подлежат возмещению за счет добытого сырья.
— Дальше что?
— Последнее: ревизор. Этот назначен сверху. Значит, может настучать — то есть с ним нельзя не делиться. Ну вот, собственно, и все.
— Мы начали разговор с проектов СРП…
— То, что иностранные или наши нефтяники при СРП обманывают — это один аспект. Есть другой, даже более важный: на высшем государственном уровне люди ведь делают то же самое: формируют условия под заказчика. Вот сейчас Касьянов вроде сказал «баста», пора кончать с этой мышиной возней вокруг СРП. И тут же: СРП все-таки будут применяться, но только в исключительных случаях. А что такое «исключительный случай»? Это будет записано в законе. Кто принимает закон? Депутаты. А что им мешает записать в закон такую формулировку для «исключительного случая», что каждое месторождение окажется исключительным?
— Но там должны быть серьезные обоснования, расчеты...
— И не такое обосновывали. Если я компьютер продавал по цене вертолета, то соответствующие эксперты в два счета «докажут», что четыре из пяти месторождений в России — трудные, особые и для них нужны исключения из правил.
— А тебе-то что до этого?
— Понимаешь... Я не святой, говорю же: давал на лапу, было... Но теперь хочется работать по-нормальному… Я давно ушел из компьютерного бизнеса, занимаюсь другими делами и плачу почти полностью налоги. Но в тех госпредприятиях, о которых я говорил, сидят те же товарищи. Просто вместо меня туда носят конверты другие люди. Система-то самовоспроизводится… Помянешь еще мое слово: нефтяники пролоббируют себе халяву, а депутаты ее оформят в закон. Воровство у нас идет на очень высоком уровне — это-то и страшно. Но когда-то надо кончать все это безобразие, правда?
Артем ЛИСИЦКИЙ
P.S. На сайте www.otkat.info вы сможете найти: персональные дела на лоббистов; СРП — скандал месяца; хроника коррупционных баталий; новости Фонда личного обогащения.
|
