|
Неделю назад по России прошла волна протестов. Пенсионеры Новгорода, Воронежа, Саратова отсылали широко разрекламированную прибавку к пенсии в размере тридцать рублей президенту Путину. Только в Воронеже объем денежных переводов достиг 45 тысяч рублей.
Самое неприятное для власти тут было то, что недовольство было стихийным. И очень адресным. Люди не разбирались, кто конкретно отвечает за пенсии: Зурабов, Починок или там Касьянов. Можно предположить, что они и не знали этих фамилий. Они знали фамилию президента Путина. Ее повторяли все федеральные каналы, объсняя, что Путин – главный в стране.
И на основании объяснений федеральных каналов люди интуитивно предполагали, что в тридцати рублях виноват президент. Потому что пенсия для них – самое главное. И либо Путин отвечает за пенсию, либо он не главный.
И не надо укорять пенсионеров за незнание правительственных тонкостей, потому что мнение пенсионеров совпадает с мнением историков. Поверьте, когда через два века какой-нибудь сотрудник Гуверовского института будет писать историю России на рубеже XX—XXI веков, он не напишет: «В России при главе Пенсионного фонда Михаиле Зурабове пенсии были нищенские». Или: «В России при министре труда и социального развития Александре Починке пенсии были нищенские». Он напишет, что пенсии были нищенские при президенте Путине.
И вот в выходные я включаю телевизор — и слышу на канале, не буду говорить, каком, но вполне прогосударственном, то, что у телевизионщиков называется «шпигель». Краткий анонс программы. Шпигель такой: возмущенное население отсылает прибавки к пенсии… Касьянову.
И после этого начинается сюжет, и корреспондент бодро рассказывает, как население Новгорода, Воронежа и Саратова выражает возмущение правительству. И я даже слышу своими ушами тот самый синхрон плачущей пенсионерки, который снимали наши же корреспонденты, на ТВС, и который по ТВС звучал. Только он обрезан, этот синхрон. «За что же вы нас так низко опустили?» — спрашивает пенсионерка, а корреспондент за кадром поясняет, что она обращается к правительству. Хотя она обращается к президенту. И в полном тексте говорит: «Я за вас голосовала, господин президент, за что же вы нас так низко опустили?» И ошибиться, к кому она обращалась, никак нельзя.
И после этого корреспондент рассказывает, как президент выбранил нерадивое правительство и потребовал улучшить жизнь пенсионеров.
Эта история хорошо иллюстрирует трудности, с которыми сталкивается власть, использующая телевидение для контроля над страной. Как будто в данном случае телевидение выполнило задачу, поставленную властью. Количество пенсионеров, отославших деньги президенту, несравненно меньше количества зрителей, услышавших, что президент Путин решил проблемы пенсионеров.
Но ведь среди зрителей были и те, кто отослал Путину пенсии. Это были не лишние для них деньги. Это было 6% крошечной пенсии. Они пожертвовали существенной для них суммой, чтобы достучаться до президента. Они были обижены, оскорблены, но все-таки имели надежду. Без надежды на ответ не швыряют деньги в лицо дающему. Что подумали они, услышав с экрана, что они, оказывается, протестовали против неправильной экономической политики правительства?
В этом и есть главная опасность ручного телевидения. Власть полагает, что ручное телевидение поможет ей управлять страной. На самом деле зависимость обратная: ничто так не мешает управлять страной, как ручное телевидение. Все революции и народные восстания, которые происходят со времен изобретения телевидения, происходят только в странах с управляемым телевидением.
Чтобы понять этот управленческий парадокс, представим себе, что власть поставила аналогичную задачу (помочь контролю над населением), скажем, перед хлебокомбинатами. Часть хлебокомбинатов национализируют, на другой части сменят руководство, ну и оставят еще на развод две-три мелкие булочные.
Новые руководители будут изо всей силы славить власть. Они сначала напишут «да здравствует власть» на стене комбината. Потом – на полиэтиленовой упаковке. Потом на самой буханке. Потом руководитель соберет двухчасовой митинг на тему хорошей власти, и люди, пока тесто киснет, будут митинговать. Потом в ходе митинга кто-нибудь предложит класть буквы «да здравствует власть» в сам хлеб.
А потом народ начнет ломать себе зубы о несъедобные лозунги, запеченные в некачественный хлеб.
То же самое с телевидением. Потому что задача власти – посредством телевизора управлять страной, а задача телевизионных управленцев – понравиться власти. И это не просто разные задачи. Как и в случае с хлебокомбинатом, это система с отрицательной обратной связью. Как только в стране возникает недовольство, госканалы делают все, чтобы его скрыть. Чем больше вы скрываете недовольство, тем больше оно становится. Чем больше оно становится, тем больше усилий вам придется прикладывать, чтобы его скрыть.
И если по России пройдет всенародная акция протеста, а окончательно огосударствленное телевидение осветит ее как шествие в честь президента — это может стать концом власти.
|
