|
Команда «Работникам милиции, срочно на выход!» прозвучала резко и неожиданно. Словно эхо, завыли женщины, сбившись в кучу. Я смотрю в окно и замираю: к зданию стремительно, словно горная лавина (плечи ходят в такт друг другу), несется бесконечный многотысячный поток кричащих людей. В руках - обрезы, автоматы, палки, кинжалы.
«Надо же так глупо погибнуть, - ловлю себя на мысли. - Черт дернул зайти в Верховный Совет именно сейчас!» Глазами ищу какой-нибудь шкаф, куда можно спрятаться хотя бы на время...
Больше десятилетия я не мог нигде напечатать репортаж о том, что видел. Одни говорили: это слишком смешно. Другие: слишком страшно.
Как все начиналось
В Грозный меня зазвал генерал-майор Асламбек Аслаханов, депутат Верховного Совета РСФСР от Чечено-Ингушетии. Я в то время работал спецкором «Российской газеты» и познакомился с Асламбеком, который искал поддержки у Ельцина «замечательным свершениям, происходившим в Чечено-Ингушетии».
Джохар
Прилетев с ним в Грозный, я первым делом подался на бессрочный митинг, который бурлил в центре города в защиту демократии от ГКЧП еще с 19 августа 1991 года. У каждого, кто пришел на митинг, - своя обида, свой счет к местной власти. Студент Грозненского нефтяного института Исламбек Баталов недоволен системой приема в вузы Чечено-Ингушетии. Мол, «поступление» в мединститут стоит 25-30 тысяч рублей (по тем ценам). Сайдали Сатуев, пилот Грозненского авиапредприятия, чудом избежал «психушки» после того, как вслух высказался о махинациях с легковыми машинами, выписанными фиктивно на летчиков, но «уехавших» к депутатам Верховного Совета республики. Хасан Бециев, пенсионер из Шелковского района, возмущается тем, что, несмотря на указы о фермерстве, земельные участки открыто продаются. Взять ссуду, по его словам, можно только вознаградив благодетелей. Допустим, получил на строительство 20 000 рублей - три из них отдай. Жителям Гудермесского района, пострадавшим от оползня в марте 1990 года, из 3,5 млн. кирпичей, выделенных для строительства, дошло менее половины.
С 29 августа митинг чеченского народа, собравшийся для борьбы с ГКЧП, начал приобретать характер восстания. Появился лозунг «Свобода или смерть!». Бойцы ИК ОКЧН (Исполнительный комитет Общенационального чеченского народа) начали возводить баррикады на перекрестках улиц, ведущих к митингу. Молодой мулла из села Автуры, руководитель Исламской партии возрождения на Северном Кавказе, призвал молодежь к газавату. На головах гвардейцев появились белые и зеленые повязки смертников, готовых отдать и тело, и душу нарождающейся новой власти. 1 сентября в кинотеатре «Юбилейный» начался Чрезвычайный съезд чеченского народа. Съезд пришел к выводу: Верховный Совет ЧИР не в состоянии изменить свою политику, а народ ЧИР не в состоянии ее дальше терпеть!
Штурм
Сполна затарив толстый ежедневник «народным недовольством», решил взять интервью у Доку Завгаева. За этим нелегкая и принесла меня в Дом политпросвещения, куда перебрались заседать депутаты.
...Женский вой застал меня у буфетной стойки. Еще секунду назад за пирожками выстраивалась беспечная очередь. И вдруг умиротворенность с лиц сдувает как ветром: кто-то спешит на второй этаж, кто-то хватает тарный ящик, кто-то начинает баррикадироваться, вставляя ножку стула в ручку входной двери. Поток людей выбивает своим напором двери, окна, стремительно врывается в помещение. «Что делать? Сейчас под горячую руку...» - лихорадочно ищу решение. Вспоминаю о диких нравах чеченцев, и воображение уже рисует себя истекающим в луже крови...
Штурмующие неудержимо заполняют первый этаж, бегут на второй. Лица возбужденные, глаза горят. Из окна вылетает бюст Ленина, звучит «Ура-а!». Я, наконец, нахожу пустую нишу и прячусь в ней. Минут через десять все как-то само собой успокаивается, и тут до меня доходит: я стою посреди толпы, которая даже не замечает меня. Поняв, что не ранен и даже не получил ни одного синяка, чувствую некое разочарование: никакого героизма, в редакции даже нечего будет рассказать.
Когда народ берется за дело, лучше спрятаться
«Как дела?» - задаю идиотский вопрос стоящему рядом парню лет тридцати. Он говорит:
- Хорошо. Первый секретарь Грозненского горкома КПСС Куценко, испугавшись, выпрыгнул из окна. Но зацепился пиджаком за раму окна и упал вниз головой.
Его тут же поправляют: Куценко выбросили вниз головой.
В остальном - без жертв. Ну, чуть-чуть побили лидера Народного фронта республики Х. Бисултанова да ранили полковника КГБ - брата Доку Завгаева.
- А ты - кто? - спрашивают, как бы спохватившись.
- Журналист из «Российской газеты».
- О, это наша газета, она Хасбулатова поддерживает.
В неком возбужденно-революционном настроении звоню в Москву, дежурному редактору. Трубку берет Елена Токарева, в то время член редколлегии «Российской газеты».
- Лена, в Грозном восстание, - говорю.
- Паша, ты что, напился? - озабоченно спрашивает она.
- Лена! Мы будем первой газетой, которая сообщит об этом, - нервно настаиваю. Мне кажется, что информация о восстании должна стать главной новостью первой полосы. Лена говорит:
- Попробую что-нибудь для тебя сделать.
Передав информацию, возвращаюсь в «политпрос». Обращаюсь к уже «знакомым» чеченцам:
- Завгаева нашли?
- Да, забаррикадировался в одной из комнат. Вместе с вооруженными родственниками.
- Неужели он может пролить кровь ради власти?
- Дело не только в нем. За ним - целая мафия, если начнут судить Завгаева, то и им конец.
Сквозь «живой» людской коридор идут «прозаседавшиеся» депутаты: кто чинно, кто суетливо. Увидев величаво шествующего настоятеля Михайло-Архангельского храма, протоиерея Петра Нецветаева, одна женщина не сдержалась, колко спрашивает святого отца: «Боги тоже с правителями?»
Мне предложили: выступи с балкона перед восставшим народом. Ошалев, я вышел на балкон и неожиданно для себя сказал:
- Вайнахи! Да, вайнахи! Вы сделали первый шаг к свободе...
И понял, что чужое безумие заразительно.
6 сентября около семи тысяч митингующих взяли штурмом последний оплот Верховного Совета республики - Дом политпросвещения.
Кто поджег фитиль?
Произошедшие в Грозном события одни называли путчем, другие - революцией, третьи - просто разгулом анархии. Как восприняло их русское население?
В Грозный приехали демократические посланцы из Москвы - миротворческая миссия парламента во главе с Геннадием Бурбулисом и Михаилом Полтораниным. На первую встречу с ними пришли в основном русские. Они гневно требовали навести порядок в городе: запретить митинги, разобрать баррикады, восстановить законность, мир и дружбу, защитить Конституцию, восстановив в правах Верховный Совет и Завгаева...
Но выступало в основном русское начальство. Мой сосед, украинский паренек-слесарь, шепчет мне на ухо:
- Та же партийная мафия, только русская. А я согласен с требованиями митинга.
Но заявить об этом громко он боится.
На встрече московских миротворцев с интеллигенцией города в зале сидят уже все вместе: чеченцы, ингуши и русские. Русские интеллигенты, в отличие от того слесаря, кричать не боятся:
- Верховный Совет республики - это такое насекомое, которое залезло под кожу народа, питается его кровью и не желает оттуда выковыриваться, - эмоционально выступает от имени русских преподаватель Чечено-Ингушского госуниверситета Трусова. - И правильно сделал Исполком чеченского конгресса, разогнав Верховный Совет!
Исполком ОКЧН распространил обращение к жителям Грозного - русским, украинцам, армянам, евреям, представителям других национальностей.
«Дорогие братья и сестры! В эти дни демократические силы Чечено-Ингушетии вступили в решительный бой с местной хунтой... Однако Завгаев и его окружение... пытаются стравить народы, вызвать кровавые межнациональные столкновения... Русскоязычное население все больше переходит на сторону борцов за свободу. Десятки русскоязычных трудовых коллективов уже заявили о своей полной поддержке линии исполкома Чеченского конгресса. Земляки! Давайте объединять и дальше свои силы... Не верьте лжи и клевете, что вайнахи против русских! Братство и дружба всех жителей республики - вот наша цель!»
А из Москвы через телеграф доносился глас Руслана Хасбулатова: «Дорогие земляки, с удовлетворением узнал об отставке Председателя ВС республики. Возникла, наконец, благоприятная политическая ситуация, когда демократические процессы, происходящие в республике, освобождаются от явных и тайных пут уходящей со сцены партийной «бюрократии...»
Самого Джохара Дудаева лидер российского парламента в ту пору именовал «демократом, достаточно трезво оценивающим нынешнюю ситуацию в республике и ее перспективы». Какая кошка пробежала затем между главными демократами? Вскоре Руслан Имранович именовал Джохара Мусаевича уже не иначе, как «опасным авантюристом и психически нездоровым человеком».
Вернувшись в Москву, я увидел «Российскую газету» якобы со своей заметкой, которую передавал из Грозного. Она состояла из одной строки: «В Грозном были беспорядки».
|
