|
Еще год назад казалось, что контроль над Качканарским ГОКом - единственным в мире производителем железно-ванадиевой руды - прочно перешел в руки Уральской горно-металлургической компании. Ни у кого из наблюдателей не было сомнений, что УГМК окончательно победила своего бывшего сотрудника Джалола Хайдарова, которого глава компании Искандер Махмудов сперва назначил руководить ГОКом, а затем, обвинив в уводе акций, силой изгнал с предприятия.
Но Хайдаров не дает о себе забыть. Он и в ходе прошлогоднего конфликта проявил изрядную цепкость - например, вместе с группой соратников провел вошедшее в историю российского бизнеса собрание акционеров ГОКа. Оно состоялось в лесу, в 10 км от Качканара, потому что обе дороги в город, как назло, оказались перегорожены. Хайдаров и компания принесли с собой урны для голосования и расставили их в снегу...
Теперь Хайдаров скрывается за границей. В России против него возбуждено несколько уголовных дел - о хранении наркотиков, о хищении средств с Качканарского ГОКа, об угрозе убийства и о подделке подписи, - но Хайдаров не связывает свой отъезд из страны с этими делами. Как и другой изгнанник, Михаил Живило, он говорит, что люди, контролирующие ныне россий- скую металлургию, угрожали его жизни.
Хайдаров утверждает, что до сих пор представляет иностранных акционеров Качканарского ГОКа - в частности, компанию Davis International. Эта и другие компании (которые, как считают в УГМК, контролирует сам Хайдаров) на прошлой неделе присоединились к поданному в Нью-Йоркский суд иску Живило и его компаний против Олега Дерипаски, Михаила Черного и ряда российских компаний. Из-за этого сумма иска увеличилась с $2,7 млрд до $3 млрд, а в число ответчиков по обвинениям в рэкете, незаконном захвате предприятий и других преступлениях угодил Махмудов.
"Ведомостям" удалось связаться с Хайдаровым по телефону, чтобы выяснить, зачем он объединился с Живило, на что рассчитывает и, главное, как собирается доказывать свои обвинения. Скажем сразу, что на этот последний вопрос четкого ответа мы не получили.
- Когда именно вы покинули Россию и почему?
- Я покинул Россию в ноябре 2000 г. , после того как начали развиваться события вокруг Качканарского ГОКа. Я стал чувствовать угрозу своей жизни после того, как встретился с Антоном Малевским (в американском иске этот человек назван одним из лидеров измайловской преступной группировки. - "Ведомости"). Он мне все коротко и ясно объяснил: мне мало что осталось делать в России.
- То есть именно Малевский подтолкнул вас к решению уехать?
- Ну, Малевский и Махмудов.
- А с тех пор где вы жили?
- На вопрос, где я жил, где я буду жить или где я нахожусь в данный момент, я бы не хотел отвечать. Мне бы не хотелось подвергать свою жизнь опасности.
- Вы собираетесь просить политического убежища в какой-нибудь западной стране?
- Я не думал над этим вопросом, тем более что слово "политическое" меня не совсем устраивает. Посмотрим, как будет развиваться ситуация в России. Если будут созданы условия для того, чтобы мы просили в какой-либо стране разрешение пожить на этом свете, ну, значит, будем просить.
- Чем вы сейчас занимаетесь?
- Я в настоящее время лечусь, у меня серьезные проблемы со здоровьем.
- Они как-нибудь связаны с делами вокруг Качканарского ГОКа?
- Как ни странно, моя проблема со здоровьем связана с Искандером Махмудовым.
- А какая это проблема?
- Я не хотел бы об этом говорить.
- Каковы были ваши отношения с Живило, когда вы еще жили и работали в России, и какими они стали после отъезда из страны?
- С Живило я виделся только один раз в жизни - в 1998 г. у него в офисе. Я приезжал к нему по заданию Миши Черного и Искандера Махмудова вести переговоры по покупке акций "Кузбассразрезугля" и еще каким-то вопросам. Живило я больше не видел. После отъезда из России я общаюсь с ним только через акционеров, кредиторов ГОКа и через адвокатов. Напрямую я с ним не общаюсь.
- Кто был инициатором вашего решения присоединиться к иску Живило и его компаний?
- Инициаторами были акционеры и кредиторы ГОКа. Они не нашли другой возможности, кроме присоединения к этому иску, чтобы как-то повлиять на ситуацию с деньгами, которые они вложили в России. - То есть вы сами вышли на связь с адвокатами господина Живило?
- Не я вышел, а вышли акционеры и кредиторы ГОКа.
- Почему в связи с вашими показаниями сумма исковых требований увеличилась только на $300 млн? По американскому закону о подверженных влиянию рэкета и коррумпированных организациях сумма реальных претензий может быть утроена. То есть ваши претензии составляют всего $100 млн. А ведь вы говорили, что иностранные акционеры контролировали более 70% акций ГОКа.
- $100 млн - это кредиторская задолженность ГОКа, которую мы не успели собрать. Никто не проводил оценки стоимости акций и капитализации самого ГОКа. И я думаю, что в дальнейшем эта сумма будет значительно увеличена.
- Какие именно есть у вас и у Живило доказательства всех фактов, приведенных в иске? Я имею в виду в первую очередь факты взяток, которые якобы давались двум губернаторам, и факты угроз в ваш адрес со стороны Малевского и Черного. У вас есть какие-то аудио- или видеоматериалы?
- Я не знаю, какие доказательства у Живило, но те доказательства, которые касаются нашего дополненного иска, т. е. нашей стороны, - я думаю, что Миша Черной, Олег Дерипаска и Искандер Махмудов, с которыми я проработал очень много лет, прекрасно знают, какие доказательства по всем вышеперечисленным вопросам имеются у нашей стороны. И когда начнется discovery (приобщение к делу доказательств. - "Ведомости") , - а я надеюсь, что это произойдет еще до конца этого года, - то все очень быстро встанет на свои места.
- По нашим сведениям, после отъезда из России вы жили в Израиле. Там же живет и Михаил Черной. Были ли между вами там какие-то встречи?
- Я действительно был в Израиле, но с Мишей я не встречался. Он пытался, как бы сказать, найти меня и как-то поговорить, видимо, но мы на контакт с ним не шли. Что он хотел сказать мне на встрече, я не знаю, может, у него что-то особенное было для меня.
- Встречались ли вы с другими людьми, у которых плохие отношения с ответчиками по вашему иску, - например, с людьми Анатолия Быкова или с Львом Черным?
- С людьми Быкова я не общался. А с Львом виделись. Лев поссорился с братом, потому что была ситуация, когда Лев обвинил Махмудова в том, что он крадет деньги из общего бизнеса, и тогда Миша Черной встал на сторону Искандера. Вообще, без решения Михаила Черного ни один вагон не сдвинется в России, все происходит только по указанию Черного. Считается, что Дерипаска играет в их бизнесе первую скрипку. На самом деле Дерипаска является младшим партнером, а Махмудов - старшим.
- Кто поддерживает или защищает вас и господина Живило за границей? Есть ли у вас какие-то специальные договоренности с властями, спецслужбами или компаниями о вашей защите в обмен на предоставление информации? Вот в США, например, есть такая программа защиты свидетелей...
- У меня нет никаких договоренностей, а насчет Живило я не знаю.
- Как в таком случае вы обеспечиваете собственную безопасность?
- Стараюсь меньше общаться с незнакомыми мне людьми.
- Если предположить, что американский суд удовлетворит иск и вы получите свои $300 млн, что вы будете делать дальше?
- Если американский суд удовлетворит иск, а я думаю, что именно так и произойдет всем назло, то эти $300 млн попадут как раз к тем людям, акционерам и кредиторам ГОКа, которые и выбирали меня генеральным директором ГОКа, но никак не ко мне. Я ни кредитором не являлся, ни крупным акционером - у меня всего 100 акций этого завода.
- Как вы можете прокомментировать заявление представителей "Русского алюминия" о том, что у истцов нет реальных доказательств, а обновленный иск - это попытка затянуть процесс, с тем чтобы нанести ущерб репутации ответчиков?
- Я отвечу очень просто. Это пресс-секретарь говорит, а пускай попробует это сказать официально Дерипаска или Махмудов.
- В России бытует мнение, что, когда вы пишете в иске в американский суд о взятках, убийствах и прочих подобных делах в России, вы действуете "не по понятиям". То есть подрываете бизнес всем, кто работает в России. Что вы можете на это сказать?
- Действительно, есть правила, по которым можно договориться, когда это не касается жизни человека. Пытаясь разобраться по-свойски, очень многие люди ушли из жизни. Поэтому единственным правильным решением, видимо, и той стороны, и моих акционеров явилось то, что это невозможно решить простым, нормальным способом, это надо решать только по закону. Потому что жизнь - она такая вещь хрупкая, сложная. Если ваза разобьется, можно ее склеить, а если жизнь закончится, поломается, ее невозможно склеить. "Понятия" или разборки "по понятиям" в данном случае неприменимы.
|
