|
Незадолго до губернаторских выборов в одной забытой богом деревушке Красноярского края, где все население составляют доживающие свой век старушки, довелось подслушать, как три избирательницы агитировали четвертую голосовать за Сергея Глазьева: «А этих всяких олигархов нам не надо». – «А кто такой этот Глазьев?» – «Он коммунист». – «Значит, – убежденно произнесла бабушка, – надо его повесить. Всех коммунистов надо повесить».
У них так повсюду, в Красноярском крае. В местах, где вроде бы все до единого должны быть за КПРФ, – в селах, имеющих стойкую репутацию «красных», в среде ветеранов-пенсионеров – непременно от кого-нибудь да услышишь: «Ненавижу коммунистов». Это потомки раскулаченных, которые так и не простили советской власти сломанных судеб своих родителей. (Что, кстати, ничуть не мешает им сокрушаться по поводу распавшихся колхозов и ругать «прихватизацию».) Вообще край отнюдь не коммунистический: на выборах в краевое Законодательное собрание в декабре 2001 года блок КПРФ набрал 10,8%. Тем неожиданнее выглядит результат Сергея Глазьева на недавних губернаторских выборах.
Левый марш
Напомним, накануне выборов все эксперты сходились на том, что фаворитов трое: губернатор Таймыра, бывший гендиректор «Норильского никеля» Александр Хлопонин, глава Законодательного собрания края Александр Усс и мэр Красноярска Петр Пимашков. Глазьеву единодушно прочили четвертое место, причем с уверенностью, что разрыв между третьим и четвертым претендентами будет весьма значительным. Красноярские журналисты буквально отмахивались, когда я делилась своими наблюдениями: достаточно много людей собираются голосовать за Глазьева. «Да что вы! – возражали они. – На прошлых губернаторских выборах от КПРФ шел известный и уважаемый в крае политик Петр Романов, и то не набрал и 13%. А уж Глазьеву, который к краю никакого отношения не имеет, больше 10% никак не светит». К тому же местные коммунистические лидеры не выступили единым фронтом: кое-кто из них поддержал Усса, кое-кто Пимашкова. И несмотря на это, Глазьев пришел к финишу третьим, набрав больше 21% и оставив Пимашкова далеко позади себя: еще четыре процента – и попал бы во второй тур. А уж поначалу, когда краевой избирком объявил первые результаты, Глазьев и вовсе лидировал – это потому, что первыми пришли итоги выборов из закрытых оборонных городов и из аграрных южных районов. Надо сказать, что глазьевская избирательная кампания была довольно пассивной – и плакатов было несравнимо меньше, чем у тех, кого считали лидерами, и встреч с избирателями, а уж местное телевидение и вовсе не уделяло ему внимания. Вездесущие краевые журналисты утверждали: это потому, что Глазьева двигает тот же холдинг «Интеррос», что и Хлопонина, он и кампанию будто бы финансирует, и от Глазьева требуется не победить, а отнять голоса у Усса. В пользу этой версии, несомненно, говорит то, что Глазьев перед вторым туром высказался в поддержку Хлопонина, а не Усса. Правда, через два дня он попытался отмежеваться от этой своей поддержки, но само по себе высказывание, что ему симпатичен Хлопонин, знаменательно. Если бы не помощь «Интерроса», очень трудно объяснить, почему это кандидат от КПРФ воспылал симпатиями к главному олигарху.
Впрочем, даже если кампания Глазьева срежиссирована «Интерросом», все равно его успех – прежде всего успех КПРФ, поскольку в глазах избирателей он ассоциировался с коммунистами. И очень похоже, что, будь Глазьев поактивнее, он мог бы набрать еще больше. Мне довольно часто доводилось слышать от разных людей: «Я бы голосовал за Глазьева, но ведь голос пропадет: не выберут его». Как удалось КПРФ завоевать столь солидную часть электората в крае, где ее потенциал традиционно считается небольшим? Прежде всего надо признать: претендент был выбран на редкость удачно. Во-первых, он молод и, стало быть, всем своим видом разрушал стереотип о КПРФ как об отживающей партии вчерашних людей. Во-вторых, у него репутация профессионального экономиста-нелиберала, что очень ценно в глазах российского избирателя, который высоко ценит профессионализм и не жалует либералов. В-третьих, в ходе его кампании, пусть и вяловатой, очень эффектно преподносился его уход из гайдаровского правительства: дескать, человек не держится за власть – был не согласен с губительной политикой и ушел. Все мои красноярские собеседники, готовившиеся голосовать за Глазьева, неизменно отмечали этот факт как признак несомненной глазьевской честности. А честность – это главное, поскольку в условиях, когда все претенденты сулят практически одно и то же – заставить предприятия платить налоги в крае, а не в Москве и оффшорах, усилить роль государства, помочь сельскому хозяйству и прочее, – вопрос «Кому из них можно верить?» обретает особую остроту. Наконец, в кампании, где все всех уличали в порочных связях с крупным капиталом, публично поддержанный Зюгановым Глазьев казался вне подозрений. (О его связях с «Интерросом» шептались в кулуарах, но публично высказаться никто не решился. Скорее всего потому, что никто из основных претендентов не считал его опасным соперником.) Словом, очевидно, что в первом туре красноярских выборов коммунистам удалось получить под «своего» кандидата не только традиционно коммунистические голоса, но и часть голосов тех избирателей, кто обычно за КПРФ не голосует. (Разумеется, не враждебных при этом коммунистам.) Не случайно тот же Зюганов, агитируя за Глазьева, напоминал, что сам претендент – не член КПРФ.
Этот результат – сигнал о том, что хоронить КПРФ определенно рано. Можно лишить коммунистов всех должностей в Госдуме, насоздавать всяких «левоцентристских» партий, призванных размыть их социальную базу, можно твердить, как заклинание, про естественную убыль их избирателей, но КПРФ еще способна при условии правильного выбора лидеров и стратегии наращивать электоральный потенциал, причем даже в абсолютно не «красных» регионах.
Пушистый олигарх
Внемлют ли глазьевские избиратели его словам о том, что ему лично Хлопонин симпатичнее Усса? Думается, та их часть, что относится к традиционно коммунистическому электорату, все же не отдаст свои голоса «главному олигарху». А вот подхваченные по пути некоммунисты вполне могут проголосовать и за Хлопонина. Вообще относительный успех Хлопонина в первом туре не стал особой неожиданностью: по последним предвыборным рейтингам он и был вторым. Правда, в самом начале кампании за него изъявляли готовность голосовать лишь жители Норильска и Таймыра, рейтинг популярности едва тянул на 6%, так что нынешние его 25% с лишним и минимальный, в два процента, отрыв от Усса, изначального фаворита гонки, – несомненное достижение. Конечно, достичь этого удалось с помощью огромных денежных вливаний. Но и у Усса кампания была не дешевле – по крайней мере так казалось со стороны. Однако Усс на протяжении первого тура свой рейтинг так и не нарастил – остался примерно на прежнем уровне. Хлопонинская команда, очевидно, избрала правильную стратегию: не тратить время и силы на завоевание Красноярска, где электорат уже определился с выбором в пользу Усса или Пимашкова, а ездить по районам, малым городам и деревням и всячески разрушать негативный образ олигарха. Ведь самый популярный в крае телеканал ТВК – и единственный из местных, который принимается практически на всей территории края, – изо дня в день напоминал телезрителям, что Хлопонин – «наш олигарх». Голоса, отданные Хлопонину, – свидетельство того, что в обществе есть немалый слой людей, которых слово «олигарх» не пугает. А ведь как раз в Красноярском крае к крупному бизнесу люди в основном относятся плохо. Здесь, где на протяжении нескольких последних лет идет шумная и часто скандальная борьба между крупными ФПГ, живет убеждение, что именно олигархи разворовывают край и, стало быть, они – причина всех тутошних бед. В ходе избирательной кампании все, включая Хлопонина, всячески бранили плохих олигархов и обещали поставить их на место. Для сравнения: в Новгороде, к примеру, или в Ленинградской области, да и в некоторых других регионах власти называют местных капиталистов не олигархами, а инвесторами, и для завоевания популярности рассказывают, как они этим инвесторам создают благоприятные условия для работы.
Хлопонин же на протяжении всей своей кампании вынужден был доказывать, что он в отличие от других капиталистов хоть и богатый, но белый и пушистый. Он завораживал слушателей рассказами о социальных программах, принятых на Норникеле. Надо сказать, это и было самым действенным. Олигарху «прощают» его принадлежность к поганому сословию, если он сумеет убедить, что готов «делиться». Любили же (да и до сих пор любят) в Красноярском крае бывшего хозяина Красноярского алюминиевого завода Анатолия Быкова. «Если бы Быков баллотировался, – яростно жестикулируя, объяснял мне один красноярский работяга, – я бы двумя руками за него. Потому что он не жадный, хоть и богатый. Он из своих денег и бабушкам в деревнях помогал, и школам компьютеры покупал, и в больницу оборудование». «Если Хлопонин такой хороший олигарх, – скептически поджала губы бывшая медсестра, ныне торгующая на рынке шмотками, – почему он из своих больших денег не возьмет на иждивение хотя бы одну деревню? Вот Быков, хоть и бандит – но они же все бандиты, – он людям помогал». Именно помощи – благотворительности или социальной поддержки – люди больше всего ждут и, не получая ее от государства, готовы принять из рук олигарха. Никто не спрашивал Хлопонина, собирается ли Норникель расширяться и, соответственно, создавать новые высокооплачиваемые рабочие места, никто не интересовался инвестициями предприятия в крае, ни разу не прозвучал вопрос: «А нет ли планов создать новое предприятие у нас в районе?» Зато, затаив дыхание, слушали про норильскую программу «Мамочки», которая позволяет женщинам сидеть до семи лет дома с ребенком и полностью получать зарплату. На самом деле за этим – никакой благотворительности, а чистый прагматизм: в Норильске выгоднее платить женщине зарплату, чем содержать в тамошних условиях ясли и детсады. Но Хлопонина без конца спрашивали на встречах: «А в Красноярске планируете такую программу?» И он, даже глаз не пряча, отвечал, что «для некоторых районов края эта программа вполне подойдет».
«Нашизм» в действии
То обстоятельство, что Усс финишировал в первом туре примерно с тем же рейтингом, с каким начинал кампанию, в принципе можно считать поражением его штаба. Ведь у лидера Законодательного собрания были исключительно благоприятные условия для раскрутки: на него работали ТВК и большинство районных газет – единственное, что читают в глубинке. Он сделал, казалось бы, беспроигрышные ставки: на свою «равноудаленность» от всех олигархов и на региональный патриотизм. Видимо, про «равноудаленность» многие не поверили – слишком активно все остальные претенденты твердили, что Усс – ставленник «Русского алюминия». Что же до патриотизма, то созданное Уссом еще к выборам в Законодательное собрание движение «Наши!» – в смысле красноярские, не пришлые – тогда победило: набрали больше всех, аж 19,8%. На втором месте с 16,2% был блок Анатолия Быкова, тоже с регионально-патриотическими лозунгами. По-видимому, Усс и его команда решили, что местный патриотизм продается в крае великолепно. Однако опыт первого тура показывает, что это не совсем так. Безусловно, и в крае, и особенно в его центре, в Красноярске, немало людей, склонных голосовать именно за «своего», за красноярца, но они не в большинстве. По-видимому, часть «патриотов» голосовала не за Усса, а за Пимашкова – тоже красноярский, хотя в выступлениях всячески бранил «нашистов» за то, что делят жителей на своих и чужих. Но даже если сложить голоса Усса и Пимашкова (27,6% и 14,3%), все равно получится меньше, чем в сумме за «пришлых», Хлопонина и Глазьева. Вывод об ограниченных возможностях лозунга «Выберем своего!» можно было сделать еще по прошлым губернаторским выборам, когда команда губернатора Зубова, оппонента генерала Лебедя, тоже вовсю эксплуатировала генеральскую «чужеродность». Что не помешало Лебедю триумфально выиграть. Правда, сейчас доводилось слышать: «Мы на Лебеде обожглись, пусть теперь лучше свой будет». Однако ж, как выясняется, не все так думают.
Строить прогнозы, кто в итоге выиграет, при такой небольшой разнице в полученных голосах, при столь неочевидном поведении избирателей Глазьева и Пимашкова, не возьмется ни один добросовестный эксперт. Совершенно очевидно, что борьба во втором туре будет носить более ожесточенный характер: и денег, и грязи будет вылито еще больше. Но так же очевидно, что ничего нового оппоненты не придумают: опять каждый будет доказывать, что другой больше олигарх, а сам он более "свой"
|
