|
Швейцарский прокурор Бернар Бертосса продолжает настаивать на выдаче Швейцарии госсекретаря Союза России и Белоруссии Павла Бородина. Как сообщило в минувшие выходные "Радио Свобода", Бертосса отверг предложение защиты Бородина о том, что тот мог бы согласиться ответить на вопросы швейцарских следователей в Нью-Йорке или Москве - в обмен на отказ от требования его экстрадиции. О том, как дальше может развиваться "дело Бородина", корреспонденту "Сегодня" Игорю Седых рассказал швейцарский адвокат Доминик Понсе, который на прошлой неделе встречался с Бородиным в нью-йоркской тюрьме и вырабатывал с его американскими адвокатами общую стратегию защиты.
- Какое впечатление произвел на вас Павел Бородин?
- Мы говорили о деле, ни о чем другом. К Бородину проявляют внимание. Его поместили одного, но не в камере, а в большом помещении. Это еще не занятое крыло тюрьмы, в котором есть своего рода мезонин с камерами, а внизу - холл со столами, креслами, понятно, прикрепленными к полу, и в нем-то и размещается Бородин. В его распоряжении есть телевизор, хотя он не понимает по-английски, настольная игра "монополия", шахматы, но, к несчастью, играть ему не с кем. Вначале он играл с охранниками, но потом их наказали за это. Сбоку есть еще помещение, где он может играть в баскетбол. Оно рассчитано на определенное число заключенных, но он там один. Одет в тренировочный костюм и следит за собой, ему делают маникюр.
- Каково его моральное состояние, как он себя чувствует в условиях тюрьмы, пусть даже со всеми удобствами?
- Я, понятно, не говорил с ним об этом, но у меня сложилось впечатление, что это человек с большой силой воли, но который все еще не пришел в себя от того, что с ним произошло.
- Насколько реально говорить об освобождении Бородина под залог?
- Сейчас это - главная задача. По американо-швейцарскому договору 1997 года человека могут освободить только в виде исключения при особых обстоятельствах. При этом ссылаются на Европейскую конвенцию об экстрадиции, но она касается лишь случаев, когда против человека выдвинуто обвинение, и совершенно неприменима в ситуации презумпции невиновности. Именно на это я собираюсь делать упор.
- А как же ссылка на "особые обстоятельства" в виде необходимости исполнять служебные обязанности, пусть даже не выезжая из Нью-Йорка?
- Американские адвокаты будут продолжать настаивать на этом. Вместе с тем они намерены прибегнуть к 4-й поправке конституции США, чтобы доказать, что в вопросах выдачи необходимо проводить различие между случаями экстрадиции для проведения суда и экстрадиции для выполнения приговора суда. В случае выдачи для суда речь идет о лице невиновном, по крайней мере в данный момент, а в нашем случае против Бородина к тому же вообще не выдвинуто обвинение.
- Для принятия решения об экстрадиции американский суд ограничится проверкой соблюдения формальностей или взглянет на существо дела?
- На нынешней стадии обсуждается вопрос об освобождении, и судья не входит в суть дела. Однако на второй стадии, когда встанет вопрос об экстрадиции, следует использовать все преимущества англосаксонской системы судопроизводства. Понятно, что международный договор выше внутренних законов, и, если строго следовать ему, достаточно ограничиться лишь формальной проверкой. При всем этом в США вы имеете дело с судьями, воспитанными в англосаксонской традиции, которые обычно идут дальше простой проверки выполнения формальных требований. Конечно, поле маневра очень мало, но его нужно использовать.
- Сколько времени займет процедура в США?
- Если мы пойдем до конца, то несколько месяцев.
- Почему вы против добровольного приезда Бородина в Женеву по упрощенной процедуре выдачи?
- В настоящее время, пока рассматривается вопрос об освобождении Бородина, этот вопрос не стоит. Нужно прежде всего посмотреть, как сформулирован запрос об экстрадиции. С другой стороны, как только Бородин узнал, насколько серьезные последствия влечет за собой согласие приехать по упрощенной процедуре экстрадиции, то он стал исходить из той логики, что с какой стати я должен перед вами отчитываться, мне нечего сказать.
- Но раньше Бородин говорил, что готов ответить на все вопросы следователя.
- Это не одно и то же. Он был готов приехать, если его не арестуют.
- Но разве вы не можете выдвинуть то же условие в обмен на упрощенную процедуру?
- Нет, потому что речь идет о выдаче. Лицо экстрадируемое - не то же самое, что человек, явившийся по собственной воле. Если я приду к Дево и предложу: остановите процедуру в США, Бородин явится в Женеву, но вы его отпустите - он мне рассмеется в лицо. Он скажет: так не пойдет, он там арестован, у меня хорошие шансы, что он явится в наручниках, что я надолго отправляю его в "Шан-Долон", и вы думаете, что я его просто так отпущу? Безумие даже заговаривать об этом.
- Судьи женевской обвинительной палаты в своем постановлении от 1 декабря 2000 года по делу компании "Мерката трейдинг", в котором упоминается и Бородин, констатировали отсутствие элементов, позволяющих выдвинуть обвинение в коррупции, а также не усмотрели оснований для обвинения в преступной организации. Намерены ли вы использовать это постановление при рассмотрении "дела Бородина"?
- Оно, естественно, будет представлено вниманию американского суда в подтверждение слабости документации, собранной следствием, и чтобы показать, что в Соединенных Штатах Бородина никогда бы не преследовали за отмывание денег. Я не знаю, имела ли место коррупция, между нами говоря, это другое дело. Но юридическая реальность состоит в том, что это не доказано. И в том, что касается преступной организации, банковские счета, действия банковских служащих не служат сами по себе элементом, достаточным для выдвижения обвинения в существовании преступной организации. Нужно было бы доказать, что в Кремле собрались лица с намерением совершить акты коррупции, но этого в деле нет!
- В интервью "Сегодня" Бертосса заявил, что обвинительная палата все же поддержала основные положения обвинения.
- Как же так могло быть, если она своим решением отменила арест счетов и заявила, что эти деньги не получены в результате отмывания. Более того, в постановлении говорится, что следователь Дево сам признает, что не располагает элементами, позволяющими выдвинуть обвинения в актах коррупции.
- Некоторые высказывают мнение, что при вашем посредничестве может быть достигнута внесудебная договоренность с женевской прокуратурой, своего рода plea bargain?
- Такой договоренности нет в женевском праве.
- Но она была достигнута в "деле Лазаренко"?
- Это отнюдь не plea bargain, как она существует в США. По женевскому праву допускается, что вместо того, чтобы предстать перед судом и быть осужденным, вы соглашаетесь на принятие решения прокуратурой, которая выносит осудительное постановление. В сущности, это то же, что и административный штраф. Если вы соглашаетесь, вас приговаривают к штрафу, шести месяцам условного заключенияЙ Так обстояло дело в случае Лазаренко. В нашем случае подобная договоренность возможна только в случае согласия на осуждение, причем Бородин должен будет поставить свою подпись под документом, где будет написано, что он брал взятки. Это немыслимо.
- Руслан Тамаев, который вел в Генпрокуратуре РФ "дело "Мабетекс", считает, что "дело Бородина" не имеет судебной перспективы.
- Я разделяю это мнение, основываясь на простом умозаключении: есть масса людей, имеющих большие деньги, но это не основание, чтобы спрашивать у них, откуда эти деньги.
- Почему, на ваш взгляд, женевская прокуратура придает такое большое значению "делу Бородина"?
- Соль в том, что швейцарцы, особенно в Женеве, считают себя мстителями за род человеческий. Бертосса совершенно искренен, когда говорит: мы не можем позволить, чтобы в России был разгул коррупции. Это благородно! Но, к сожалению, это не наше делоЙ Особенное пристрастие у нас питают к преследованию экономических преступлений, и каждый раз, когда поступает международное следственное поручение, в Женеве открывают свое кантональное следствие по факту отмывания денег, замахиваясь на весь мир. Иногда, как в "деле Лазаренко", удается достичь внесудебной сделки в США, соглашения об изъятии небольшой суммы, но обычно эти следствия кончаются ничем. Но если же правонарушение совершается в Швейцарии, стоит больших трудов раскачать правосудие. Это своего рода дух миссионерства, тяга заниматься обращением в правоверие, нести доброе слово и повсюду искоренять экономическую преступность.
|
