|
Взгляд снаружи...
Этот бизнес стал развиваться в России в конце 80-х. Не имея возможности заработать деньги в сфере разваливающейся экономики, многие предприниматели стали зарабатывать на сырье и ломе. Причем одно плавно перетекало в другое, минуя производственный процесс.
Первоначально получить лицензию на прием лома цветных металлов можно было двояко: либо в Москве, и тогда компания могла действовать на всей территории России (с регистрацией по месту деятельности), либо в регионе, и тогда только там и могла работать. Когда же господин Степашин в пору своего недолгого пребывания на посту премьер-министра России передал полномочия по лицензированию исключительно субъектам федерации, то многие компании, работавшие на этом рынке, "попали в непоняточку".
Старые федеральные лицензии, срок действия которых три года, заканчивались, а новые министерство промышленности и транспорта Удмуртии, ведающее этим видом лицензий, выдавало далеко не всем. Основным критерием отбора становилась конфликтность компаний. Чем больше фирма ранее боролась за свои права, тем меньше шансов у нее было получить новую лицензию. Говорят, наверху даже был составлен список фирм, которым разрешалось выдать лицензию. В их числе оказались фирмы из Риги и Перми, а число местных компаний было урезано.
Если в 1998 году в Удмуртии действовало 11 фирм с федеральной лицензией и порядка 50 с местной (которую в то время выдавали все, кому не лень), то сейчас их осталось около десятка. Это официальных. А есть еще конторы, действующие на свой страх и риск, обосновавшиеся в гаражах, частных домах и просто на грузовых автомобилях. Эти работают без лицензии. Они бы и рады лицензию получить, но требования законодательства сегодня таковы, что выполнить их под силу только фирмам с серьезным капиталом.
Работники приемных пунктов в свое время сталкивались с фактами сдачи радиоактивных предметов. Так, забили тревогу, когда в Глазове сдатчики вдруг валом понесли зараженные отходы. Оказалось, что компания предприимчивых дельцов разворошила могильник чепецкого завода, и благо, что на каждом приемном пункте был дозиметр. А с другой стороны, куда этот не принятый лом делся потом? Вряд ли ответственные сдатчики унесли его обратно в могильник. Так что забота о безопасности населения весьма обоснованно стоит первым пунктом правил приемки.
... и изнутри
Морального кодекса приемщика цветного лома не существует. Принимают все, что приносят. Отбраковывают только то, что притягивается магнитом, имеет сомнительное содержимое или "фонит".
Однажды на приемный пункт привезли 500 кг гильз от "мелкашки". Латунные ровненькие цилиндрики. С одной особенностью: с не пробитым капсюлем. Где и как эти "отходы" были добыты, не интересовало никого.
Могут принять антикварную бронзовую статуэтку от старушки, которая ни за что бы на такое не решилась, если бы не нужда. Принять могут дороже, чем лом, а потом продать в антикварную лавку.
Однажды от старушки 1912 года рождения приняли "сбережения" в виде 1500 кг быстрорежущей инструментальной стали. И хотя ясно было, что старушку просто "засветили" вместо себя какие-то ворюги (сдача лома производится по паспорту), но "лом" приняли и спасибо сказали.
Точно так же в лом была сдана бронзовая мемориальная табличка с бюста Героя Советского Союза Кунгурцева, которую просто разбили на кусочки и сдали на вес.
Историю с колоколами помнят, наверное, все. Но небольшая тонкость. Три 510-килограммовых колокола сдал один человек и на следствии не "засветил" никого из подельников. И даже если предположить, что их было десятеро, то все равно уму непостижимо, как можно за пятнадцать минут, в течение которых колокола молчат, снять три штуки с башни, спустить на землю, погрузить в транспорт и вывезти с охраняемой территории завода так, чтобы охрана этого не заметила?! На наш взгляд, это возможно только при непосредственном участии кого-то из руководящего звена производства.
Еще один случай произошел при участии ФСБ. В одной из компаний раздался звонок: "Здравствуйте, это из ФСБ звонят. Вам не сдавали километр бронированного кабеля?" Оказалось, что из-под носа "эфэсбэшников" с трехметровой глубины "увели" кабель правительственной связи, который постоянно находится под током и охраной которого занимается целое управление. Кабель этот бронированный, его не берет бензопила и даже пуля, однако на пункт приемки его привезли аккуратно нарубленным на куски.
Как отмечают сами работники приемных пунктов, бытового лома сдают крайне мало. Тащат кабели и литые болванки, трубы и алюминиевые скамейки. Все это предварительно рубится, режется, ломается до неузнаваемости. И хотя приемщик может просто определить, чем это было когда-то, к приему подход чисто формальный: лом, он и есть лом.
Наиболее "солидные" поставщики, сдающие металл крупными партиями, имеют свои льготы. Катушку силового кабеля, например, можно не рубить самому, его разрубят на заднем дворе приемного пункта, а то и еще проще: отвезут на пресс и "состряпают" алюминиевый кубик, понять содержимое которого практически невозможно. Партию нержавеющих труб с "Ижстали" тоже обработают приемщики, спилив фирменный знак завода. А потом такой "деловой" металл (деловой, или деловье - это металл, который отходом не является) продадут, может быть, самому заводу "Ижсталь". Кстати, приемный пункт напротив "ижсталевского" забора был одним из самых доходных в городе.
Разумеется, такой металл официально не оформляется. Схема простая: с приемного пункта - прямо в вагон, и ищи-свищи. Или другой путь: загрузить на транзитную машину. С одним ломом в республику въехала, быстренько перегрузилась, с другим ломом выехала. Все документы в порядке, вес соответствует. Какие вопросы? Но на такие ухищрения фирмы идут не со всеми клиентами. Тут должен быть...
Привилегированный клиент
К их числу не относятся бичи, бомжи, забулдыги и прочие "честные" сдатчики. Привилегированный клиент - лицо ответственное, часто властью облеченное. На машинах подъезжают начальники цехов и производств заводов города, сдают брак, сырье, "личный" металлолом.
Самый яркий пример такого рода сдачи - исчезновение от ижевского Дворца пионеров самолета, в свое время установленного на вечный прикол.
Вы помните, как это было? Его везли по улице Кирова медленно и аккуратно, периодически отключая провода, мешающие проезду. Детвора быстро освоилась с новым экспонатом и потихонечку начала его развинчивать. Однако крылья, фюзеляж и хвост оставались нетронутыми, и самолет сохранял свои очертания.
А в 1999 году исчез за два дня. По частям. Внутренние элементы самолета - стрингеры, нервюры, элероны - были выполнены из неплохого дюраля, корпус - алюминий, похуже, но тоже ничего.
Сборщики лома давно положили глаз на этот объект, но "спереть" его с центральной улицы не решались, пока не договорились с властями. В результате самолет распилили и быстренько увезли на самарский алюминиевый завод на переплавку. Вес металла составил около 20 тонн, а цена алюминия за тонну в то время составляла 1250 долларов. Прибыль считайте сами.
Умереть, не встать
Экспорт отходов цветных металлов был запрещен в 1999 году. Эту дату можно считать началом конца "вторцветметовского" бизнеса. Если раньше цена лома ориентировалась на мировой уровень, то теперь она упала в несколько раз, и заниматься приемкой, хоть от юридических лиц, хоть от частников, стало делом невыгодным, особенно на официальной основе.
Шелковой удавкой затянулись на шее компаний законы, регламентирующие весь процесс. Например, частному лицу, сдающему лом, нужно теперь иметь документ, подтверждающий право собственности на него. Для чего предпринята эта мера, понятно. Но как быть честным дедулькам, обшаривающим свалки в поисках завалящей железки, чтобы, сдав ее, получить хоть какие-то деньги? Ни один государственный орган документа, подтверждающего ваше право собственности, не выдаст.
С одной стороны, прикрытие приемных контор выгодно и государству, ежегодно несущему многомиллиардные убытки от воровства цветных металлов, и населению, у которого методично пропадают металлические парники и воздушные линии проводов.
А с другой - руководители районных сельских хозяйств до сих пор ждут приемщиков, чтобы сдать свой лом и получить за это живые деньги.
Если государство не справляется с этой работой, то свято место пусто не останется, и одним видом подпольного бизнеса станет больше.
|
