Печать Агентство Федеральных Расследований (www.FLB.ru) Протоколы кремлевских мудрецов "Чаадаев в одном письме учил юную особу, как верить в Бога: надо просто ходить почаще в церковь и молиться. Это все к тому, что ритуалы в нашей жизни (не только последний из доступных -- похоронный) очень важны. Они дисциплинируют ум и воспитывают душу. Владимир ШЕВЧЕНКО, шеф протокола Бориса Ельцина, советник Владимира Путина, как и Чаадаев, мог бы кое-чему научить: например, что надо делать, чтобы быть президентом ЖЕРТВА ПУГОВИЦЕЙ -- Визировать? Можно и не визировать. Я полностью журналу доверяю. У меня дома лежит ваша подписка за несколько лет. «Огонек» здорово изменился, вернулся к старым традициям. В нем можно узнать о том, о чем больше нигде не прочитаешь. И он ровный в оценках: одни факты, без комментариев. Другие СМИ увлекаются, хотят показать, что они все знают. Это первый признак непрофессионализма. Самое страшное, что может случиться, -- если человек уверует в собственное всезнайство. Ему говорят: «Бушь» председателем?» -- «Бу!» -- «И космонавтом будешь?» -- «Бу!» -- отвечает. -- С вами такого не случалось? -- Я не соглашался на то, в чем некомпетентен. Я написал четыре книги, мне предлагали: «Почему бы вам не защититься?» А что я привнесу в науку? Просто переписывать кого-то, одних ругать, вторых хвалить -- это не диссертация. Должно быть нормальное открытие. Я по первой специальности инженер. У меня подход практический: есть рациональное зерно в работе -- иди, защищайся. Болтовня никому не нужна. -- А как же протокол -- вы ему специально учились? Этому где-нибудь учат? -- Нет. Даже в Академии МИД лекции по протоколу читаются пять-шесть часов. Протоколистами становятся люди, которые просто понимают, как надо принять гостя, чтобы, когда ты приедешь к нему, он тебя тоже хорошо принял. У меня были прекрасные учителя -- руководители мидовского протокола. Особенно тесно и долго мы работали вместе с В.И. Чернышевым. Мне предложили возглавить службу протокола, когда Михаил Горбачев стал президентом СССР. Надо было искать новые подходы. -- Старых не хватало? -- При социализме не было особого протокола. На всех пленумах и съездах порядок был расписан раз и навсегда: после генерального секретаря шли члены политбюро по алфавиту, потом так же кандидаты, секретари. Голова ни у кого не болела, каждый знал свое место -- и на Мавзолее, и когда портреты по городу развешивали. -- За границу ездили редко... -- Ну почему? В соцстраны ездили, на съезды братских партий. С Западом было сложнее. Кем для западных политиков являлся наш генсек? Он не президент, не глава правительства. Всего лишь лидер партии. -- Да, как сейчас -- Шойгу. -- Вот и приходилось советским протоколистам изворачиваться, объяснять руководящую и направляющую роль. Когда Горбачев стал президентом, все вопросы отпали сами собой. -- Михаил Сергеевич ввел моду на «хождение в народ». Это была его инициатива или ему посоветовали? -- Горбачеву возраст и здоровье позволяли это делать. До него руководители СССР были довольно пожилыми людьми, им не то что к народу подходить -- передвигаться было сложно. А Михаил Сергеевич стал генсеком в 54 года, в самом расцвете сил. Вначале общение с людьми на улицах было экспромтом. Потом мы научились предусматривать заранее, чтобы обеспечить надлежащую охрану. Нас об этом в первую очередь зарубежные коллеги просили. И не зря. Однажды в Париже на площади народ повалил с такой силой, я думал, нас задавят. Или мы шли по центру Праги, вокруг толпа. Потом оказалось, что у меня на одном рукаве пиджака не хватает пуговицы, а на другом -- двух. ТОЧНОСТЬ -- ВЕЖЛИВОСТЬ МАШИНИСТОВ -- Владимир Николаевич, я тут прочитала, что вы окончили Тбилисский политех. Как вы попали в Грузию? -- Во времена моей молодости считалось нормальным поехать в другой город учиться. Я из семьи железнодорожников. Отец, мать и большинство родственников работали на железной дороге. Отец вообще был человеком знаменитым. -- Министром? -- Нет, машинистом. В 1944 году из рук Кагановича он получил звание «Почетный железнодорожник». Ему было всего 28 лет. Он испытывал возможности локомотивов -- водил составы с десятью тысячами тонн грузов вместо положенных двух тысяч, всегда работал на самой современной технике. Родителям пришлось поездить по стране. Я родился в Москве. После войны мы жили в Прибалтике, школу я окончил в Кургане. Друзья отца надоумили поехать учиться в Грузию. «Там, -- говорили, -- тепло, мандарины просто так на улицах растут». Аттестат у меня был с одной четверкой, поступил я без особого труда. Прожил в Грузии пять лет, о чем никогда после не жалел. После института распределился в Даугавпилс, на локомотиворемонтный завод. Потом -- комсомол. К 50-летию ВЛКСМ нашу организацию наградили орденом Трудового Красного Знамени. Меня перевели в ЦК комсомола Латвии, а оттуда в 1969-м забрали в Москву, в ЦК ВЛКСМ. В 1975-м я на пять лет уехал на Кубу. -- Кастро живого видели? -- Лично знаком. Встречались неоднократно -- и с Раулем, и с Фиделем. Вернулся в 1980-м опять в комсомол, заместителем руководителя общего отдела. В 1985-м ушел в ЦК КПСС, в сектор по обслуживанию делегаций высшего уровня. С этого момента началась моя дипломатическо-протокольная работа. -- Все 1990-е вы были главным распорядителем политической светской жизни в стране. Но разве вам это так уж близко? Вы же из рабочей семьи, отец железнодорожник. Да и в комсомоле -- какой политес? -- Если вы думаете, что железнодорожники лаптем хлебали щи, вы заблуждаетесь. Это была очень обеспеченная социальная группа. Детей учили музыке, пению и танцам, все собирали книги (у моих родителей была огромная библиотека), высшее образование для подрастающего поколения считалось нормой. У меня жена тоже из семьи железнодорожников. Она врач по профессии. Мы, кстати, знакомы больше пятидесяти лет, в этом году будем справлять 40-летний юбилей свадьбы. Мой отец жил по жесткому графику, никогда никуда не опаздывал. Если водишь пассажирские поезда, иначе невозможно. Я тоже нигде никогда не опаздываю. В этом смысле наши профессии похожи. Комсомол тоже был отличной школой. Говорят, в комсомоле только пили. -- А надо говорить, что не только пили. -- Да, не только. Выпивали, вместе встречали праздники. Но ведь и работали. И карьеризм был. Но я никого локтями не расталкивал. И связей-то особых не было. Разве что мог бесплатно на поезде прокатить, и то не на слишком длинные расстояния. А в результате нет комсомольских наград, которыми бы я не был награжден. Начиная с почетной грамоты до почетного знака ВЛКСМ. ФРАК НОСИТЬ -- НЕ ПОЛЕ ПАХАТЬ -- Вы один из немногих, работавших с Горбачевым, кого взял в свою команду Ельцин. Как так случилось? Вы и с Михаилом Сергеевичем сохранили хорошие отношения? -- Да, я никогда ни с кем не ссорился. Люди, рекомендовавшие меня Ельцину, знали мой опыт. 22 января 1992-го меня утвердили в новой должности, а через восемь дней мы улетели в первую международную поездку. За четыре дня -- три страны: Великобритания, США и Канада. В 92-м у Бориса Николаевича было семнадцать визитов. Это, пожалуй, самый интенсивный год. -- А вы накануне визита едете в страну и просчитываете все до метра и минуты? -- Обязательно. Шаг за шагом, в тесном контакте со службой безопасности, проходим весь маршрут. Когда Борис Николаевич болел, наша пресса много писала, что служба протокола перед визитом ступеньки считает. Да, считали. И ступеньки, и повороты. Просили поменять входы и выходы. За рубежом это воспринимают нормально и в газетах не обсуждают. Когда к нам на 50-летие Победы приезжал уже серьезно больной Миттеран, мы его, по сути, носили на руках. -- Много было делегаций на День Победы в 1995 году? -- Шестьдесят семь. И всех надо было разместить, предоставить всем транспорт, согласовать программы. Два раза мы выбивались из графика: когда Цзян Цзяминь затянул свою речь на Поклонной горе и вместо семи минут говорил двадцать. И когда Миттеран на приеме в Кремлевском дворце выступал больше получаса. Вначале все дергались, но потом разобрались, что это, по сути, его прощальная речь, и отнеслись очень тепло, по-человечески. -- В каких странах самый сложный протокол? -- В монархических -- Швеции, Великобритании, Норвегии, Японии, Испании. Например, король Испании на официальные приемы не носит смокинги, только фраки. А я принимающей стороне говорю: «Мы будем в смокингах. Нет у нас фраков». Нельзя безропотно соглашаться со всеми условиями. В той же Испании дипломатам одной страны (не буду называть какой) велели прийти во фраках. Хороший фрак за два часа не подберешь, а они побежали и купили себе музыкальные фраки. Был конфуз. В начале 1990-х мы были в одной восточно-азиатской стране. Там официальный стиль -- строгие черные костюмы. Я предупредил своих подопечных: «На прием надо прийти в темных костюмах». И вдруг один является в сером. «Разве, -- говорит, -- он не темный?» И нет чтобы по-английски уйти -- остался. Зато меня весь прием южнокорейские дипломаты спрашивали, что это за господин в светло-сером костюме. «Это очень большой гость, -- отвечал я, -- он многое может себе позволить». -- У западных лидеров, приезжающих в Москву, бывают неожиданные просьбы? -- Сколько угодно. Например, погулять вечером по Тверской. Когда-то давно Маргарет Тэтчер сходила на экскурсию в ГУМ, а Никсон был первым, кто посетил московский рынок. -- Представляю, как там накануне все драили... -- И что в этом такого, чтобы рынок почистить?! Каждый из нас, когда зовет гостей, накануне убирает квартиру. Видели бы вы, как японцы чистили свои рыбные ряды, когда их захотела посетить Раиса Максимовна Горбачева. И везде так. Ремонтируют резиденции, высаживают цветы на клумбах. Это всеобщие законы гостеприимства, из них не надо делать сенсацию. МУЖЧИНАМ -- СЕДЛА, ЖЕНЩИНАМ -- ЧАШКИ -- Наверное, вы об этом сто раз рассказывали, но все равно интересно. А что президенты друг другу дарят? -- Я подарками занимался серьезно, читал историческую литературу. В давние времена были посольские обозы. Как только они переезжали границу государства, их встречали... -- Таможенники... -- И послы в знак дружбы преподносили дары. -- Что-то вроде взяток. -- В Москве послы передавали подарки лично царю. В Оружейной палате есть забавные презенты -- например кареты. -- Пройдет четыреста лет -- и Брежневу станут дарить автомобили. Никакого прогресса. -- В 1972-м году, когда Леонид Ильич был с официальным визитом во Франции, его повезли на завод «Рено» и, естественно, преподнесли машину. Французские газеты тогда опубликовали фотографию: Брежнев за рулем, с сигаретой во рту. Я ее видел, потому что как раз тогда был во Франции в турпоездке. Так вот, о подарках. Даже во времена Ивана Грозного были люди, которые просчитывали, что кому надо подарить. Они знали вкусы и предпочтения западных правителей. Мы тоже эти вкусы изучали. Если глава государства играл в шахматы, ему дарили шахматы, расписанные гжельскими мастерами. Вроде бы недорого, а для человека, у которого коллекция шахмат, -- бесценный подарок. Любителю марок подбирали коллекцию наших советских марок. Королеве Англии, у которой есть превосходное собрание фарфора, на ЛФК изготовили фарфоровый чайник с двумя чашками. Рейган увлекался лошадьми. В Белом доме, в Овальном зале, у него везде стояли скульптурки лошадей. Ему подарили седло, сделанное мастерами Киргизии. В основном мы дарили изделия народных промыслов. Еще в советские времена была так называемая кладовая подарков, и из нее очень долго черпали. -- А нашим президентам что дарили? -- Широко было известно, что Борис Николаевич увлекается теннисом. И вот ему стали дарить ракетки, мячи, установки для подачи мячей. Приходилось передаривать. Две-три команды мы этим инвентарем оснастили. ПРЕЗИДЕНТЫ НЕ БЫВАЮТ БЫВШИМИ -- При Ельцине были две протокольные осечки: когда он проспал и когда дирижировал оркестром. У вас есть комментарии? -- Комментарии можно давать до бесконечности. В принципе об этих случаях много писали, в том числе и Борис Николаевич в своей книге -- об оркестре. Меня тогда взволновало другое: в нашей делегации нашлись достаточно высокопоставленные люди (не хочу называть фамилии этих министров), которые хлопали в ладоши. Позже они выступали с осуждающими речами. Что касается невыхода в Шенноне, мне кажется, что была допущена передозировка снотворного. Очень напряженный был визит, длинные перелеты. Заранее с борта самолета мы предупредили встречавшую нас делегацию, что Ельцин плохо себя чувствует. -- Отставка Ельцина была для вас неожиданностью? -- До какого-то момента -- да. Мы ведь готовили официальный визит в Вифлеем, который после отставки оказался под вопросом. Но мы все же съездили, и Ельцина принимали на высшем уровне. -- Были ли протокольные сложности с отставкой Бориса Николаевича? -- Сейчас я думаю, что многое можно было бы сделать по-другому. Но это уже история. В следующий раз, когда президент будет передавать власть своему преемнику, скорее всего, все будет иначе. Вот у американцев есть так называемый переходный период между выборами 4 ноября и вступлением в должность 20 января. За это время одна команда передает дела другой. У нас такого не было. -- Чем сейчас занимается Борис Николаевич? -- Мы недавно подготовили дайджест, чем он занимается. Утром встает, обязательно плавает в бассейне, завтракает, гуляет, просматривает почту. Письма ему пишут, по пять-шесть приходит ежедневно. В час он обедает, отдыхает, смотрит кинофильмы. Потом у него встречи -- с бывшими коллегами по работе, с нынешними министрами. Владимир Владимирович раз в месяц приезжает. -- Говорят, Ельцин часто ходит в театры. -- Недавно мы были у Галины Волчек, 21 января ходили в Ленком. Мы заранее о своих визитах не объявляем, но публика в зале встречает Ельцина аплодисментами, все встают. Борис Николаевич ездит в Завидово, там охота и рыбалка. За границу мы собираемся, но зима не лучшее время для путешествий. Все мои знакомые, уехавшие на Новый год в теплые страны, сейчас лежат с температурой и гриппом. Вот потеплеет -- тогда и поедем. Сейчас готовимся к 1 февраля -- Борису Николаевичу исполняется 71 год. ПУТИН НЕ ОПАЗДЫВАЕТ -- ОН НЕ УСПЕВАЕТ -- Как вы оцениваете нынешний президентский протокол? Путин везде опаздывает... -- Он не опаздывает, а не успевает. Это разные вещи. Служба протокола планирует на встречи слишком мало времени. Но ведь не президент должен под службу подстраиваться, а она под него. Бориса Николаевича, наоборот, надо было сдерживать, чтобы раньше не пошел. «Пошли, и все!» А я ему: «Еще надо ждать минуту-полторы». Не укладывается Путин в час переговоров, планируйте в следующий раз два часа. Останется время -- президент хотя бы сможет отдохнуть. А так получается: в одном месте опоздал, и все кувырком. Вылет самолета задерживается, а это значит, и другие самолеты не взлетают, не будет же потом президентский лайнер специально запрашивать коридор -- ему этот коридор держат. Наблюдая за Владимиром Владимировичем, я удивляюсь, как он физически выносит свой график. Нагрузки страшные. Он, конечно, молод и силен, но возраст 45 -- 50 лет тоже ведь коварный. Есть такие моменты, когда не знаешь, что может случиться. -- Владимир Николаевич! Мне рассказывали удивительные истории про приемы в Кремле. Что одни гости оказываются близко к президенту -- они могут с ним перекинуться парой слов. Других гостей сажают в дальние залы, и к ним Путин даже не выходит. Некоторые приглашенные страшно обижаются. А можно ли сделать, чтобы никому не было больно и обидно? -- Приемы, когда все сидят за столами в анфиладных залах, -- это очень тяжело. Другое дело, царские балы когда-то. Они начинались ужином, а заканчивались танцами, во время которых можно было общаться друг с другом беспрепятственно. У нас действительно все сложно: одного пригласили, второго нет, посадили не так. Гости не могут дождаться, когда президент сделает обход всех залов -- Путин с супругой в конце приема обязательно проходят через анфиладу. Мне приходилось бывать на приемах на Западе. Там, пока основная часть приема не закончилась, никто не встанет. И президент, если идет через залы, беспрепятственно подходит к любому столу. У нас это совершенно невозможно. Как только все рассаживаются, гости начинают бегать друг к другу из одного конца зала в другой. На корточки присаживаются. Или стоят. Могут даже через стол поздороваться за руку с президентом или его супругой. Какое тут соблюдение протокола -- одна беда. Пусть хоть в журнале про это прочитают, может, учтут в следующий раз." 01.02.2002 Огонек