Чисто российское убийство : Интервью с Сергеем Левиным, бывшим присяжным заседателем на суде по делу убийства зампреда Центробанка Андрея Козлова

		Печать
Агентство Федеральных Расследований (www.FLB.ru)

Чисто российское убийство Интервью с Сергеем Левиным, бывшим присяжным заседателем на суде по делу убийства зампреда Центробанка Андрея Козлова
"Суд присяжных признал Алексея Френкеля заказчиком убийства зампреда Центробанка Андрея Козлова. Одновременно заведено уголовное дело на одного из бывших присяжных, который попытался по своей инициативе и за свой счет (!) подкупом разрушить процесс. В этом деле многое кажется невероятным и абсурдным ¬- начиная от предполагаемого мотива, кончая вопиющим "непрофессионализмом" исполнителей одного из самых громких политических убийств в новейшей истории России На маленькой кухне с серыми старыми обоями, помешивая чай, бывший присяжный — 56−летний Сергей Левин отплевывается, вспоминая суд над Френкелем. Так уж получилось, что из присяжного он превратился в обвиняемого. В отношении Левина возбудили уголовное дело по статье 294 — «Воспрепятствование осуществлению правосудия с использованием своего служебного положения». Следователи считают, что он подговаривал трех присяжных выйти из процесса. Сам Левин, как ни странно, этого не отрицает. Он даже слегка гордится, что хотел разрушить коллегию. — Это что — процессом, что ль, назвать можно? Тьфу! Такого быть не должно. Я проработал в коллегии присяжных четыре с половиной месяца под номером 12. И что? С самого начала было 24 человека, а когда я уходил, оставалось уже 15. Присяжные, в общем, были на вес золота. Мужчин всего четверо, одному из них 69 лет. Ну это куда так?.. Даже был случай — похороны у человека, так чтобы не терять присяжного, сделали выходные. — Это же нормально, когда у всех разное мнение… — Да, присяжные не были готовы вынести решение. Все дело было в судье. Я по гороскопу Лев, а по году — Дракон, и фальши я не признаю. Судья затыкала рот. Я поднимал руку, а она меня… Она мне говорит: «Пиши записки», — а сама их не читает. Вот я и решил всех распустить. — То есть не потому, что вы верили в невиновность Френкеля? — Знаете, Френкель в момент убийства был в Ленинграде. Ему позвонили в 9.15 — это показали охранник и шофер — и сказали: «Дело сделано». И поэтому я решил, что Френкель причастен. Но все равно, суд есть суд. Я для чего сижу? Я могу сказать слово. Задать вопрос. Затыкать рот адвокатам и обвиняемым, которые за решеткой, нельзя. Если они считают, что что-то нужно сказать, то они должны это сказать. И мы должны это выслушать, потому что мы — присяжные заседатели и выносим вердикт. А судья, как только начинается ругачка с адвокатами, нам говорит: «Зайдите в свою комнату». Все возмущались. Мы приходили к 11 утра и половину времени сидели в своей комнате, ничего не зная, о чем они там говорят. Пили чай, бутерброды ели… А процесс идет. Это все судья. А со мной так нельзя, я — Лев по гороскопу. Сергей Левин был присяжным, а скоро станет подсудимым На кухню вбегает 78−летняя мать Левина, Лидия Петровна. Она начинает суетиться, переставлять кастрюли, наконец не выдерживает и вмешивается в разговор: — Да как этих присяжных выбирают? Что они — не видели, что ли, что он выпивает? Он ведь такой же и на суд ходил. Как они его только судить оставили? Сергей спокойно выводит мать за дверь и говорит, чтобы не мешала. — В общем, я решил всех разогнать. Предложил троим присяжным убраться за три оклада. За 25 тысяч. Они там сидели в комнате, чай пили — три жен¬щины. Я говорю: «Три оклада вам хватит, уходите давайте». Я решил, что, если не будет 12 присяжных, процесс закончится. Там просто пишешь заявление: «Я ухожу». И все. «Уезжаю на дачу». И тебя отпускают. Я подсчитал: нужно, чтобы ушли шесть человек. Вот эти три женщины, которым я предложил, я и еще мои дружки, с которыми я выпивал. А одна из женщин говорит, что этого мало. Давай, говорит, сто тысяч. — А откуда у вас эти деньги? — Да не было денег. — Как же вы предложили им за деньги выйти из коллегии? — Ну, я уж тогда, если бы они согласились, должен был выйти на адвокатов подсудимого или заплатить свои. Я же разваливаю процесс, а им-то этого и нужно, я считал. Я от себя все провернул. Если присяжные согласятся на мои условия, я тогда говорю адвокатам: так, мол, и так, есть такая инициатива, вы согласны? Может, они меня послали бы на три буквы, а может быть и согласились бы. Откуда я знаю? — То есть это была ваша инициатива и с адвокатами вы не связывались? — удивляюсь я. — Никогда. Вообще с ними ни разу не разговаривал. Тут же как? Если вы хотите, чтобы вас не критиковали, то нужно молчать и быть никем. Мне так не нравится. Я так не могу, я — Лев. Если я дело делаю, то делаю хорошо. И судья это должна была знать. — А как женщины-присяжные на ваше предложение отреагировали? В школе Алексея Френкеля считали тихим мальчиком с незаурядными способностями — Как? Сказали, что подумают. И неделю молчали. Ну, работаем и работаем дальше, как будто ничего не произошло. А тут записку от старшего присяжного судье принесли. То ли прослушка была, то ли они меня подставили. Но, скорее всего, это женщины меня сдали. Я сначала им верил, а уже потом они доказали, что моего доверия не заслуживают. Мне так сразу и говорят: «Двенадцатый номер, встаньте!» И судья так головой покачала. Я говорю: «Кто там против меня?» Встали все трое и рассказали о моем предложении. Протиснувшись между дверью и холодильником, на кухне вновь появляется Лидия Петровна. — Тише! Говорите тише, мы еще на прослушке, — предупреждает она. Сергей начинает шептать: — Меня сразу вывели в комнату. В тот день заседания не было, все со мной разбирались. А вечером я выпивал с ребятами, ну там — стресс снять, домой пришел поздно. А они, оказывается, с обыском у нас. Трудовую забрали, военный билет забрали и — это самое — полис тоже забрали. — А что искали? — Деньги и компрометирующиеся документы. Ничего не нашли. В кармане у меня было 50 рублей. Это все оставили. Я не знаю ни законов, ничего. Мы люди с улицы. А когда меня прищучили, оказалось, по 294−й статье. Но кто там у вас согласится сидеть, после того как все узнает? Я же не знал, что за такое наказывают. А нужно, чтобы люди знали. Я десять последних лет работал в «Мосэнерго» электриком. Я с людьми общался. Это же я прихожу к вам свет отключать. Я сразу увидел некомпетентность присяжных. — А с работы вас отпустили? — Да в последнее время я не работал, уволился. Хотел отдохнуть, поехать на дачу. А тут письмо пришло — в коллегию эту. Ну, мать и говорит: «Иди, подработай». 504 рубля в день платили и дорогу оплачивали — еще 50 рублей. Я пешком ходил, экономил. Лидия Петровна начинает плакать, причитая, что живут они последние месяцы на ее пенсию и гробовые… Происхождение банкира-комбинатора Алексей Френкель, признанный судом заказчиком убийства замглавы Центробанка России Андрея Козлова, родился в 1971 году в Москве, однако вскоре вместе с родителями переехал в небольшой городок Вольск Саратовской области. Родители его и по сей день работают в Вольском высшем военном училище тыла — преподают химию. Но Алексей «даже с мальчишками во дворе в войну никогда не играл», утверждает его мама Евгения Николаевна, у него и игрушечного оружия никогда не было. В Центробанке Андрей Козлов сделал стремительную карьеру — за семь лет превратившись из мелкого чиновника в заместителя Председателя ЦБ Учился он в местной школе № 2. Учителя запомнили его как абсолютно неконфликтного ребенка. «Он никогда не дрался, всегда был тихим и скромным мальчиком», — вспоминает директор школы Ольга Балобан. Второе, о чем упоминают все, кто помнит Френкеля со школьных времен, — его любознательность и острый ум. «Когда он пришел в школу, я сразу поняла, какой это талантливый ребенок: он уже умел читать, писать, хорошо знал математику, играл в шахматы. По мне, так его сразу же надо было в пятый класс отдавать, — говорит первая учительница Френкеля Эмма Елистратова и добавляет: — А в седьмом классе Леша уже решал контрольные работы десятиклассников. Он был весь в учебе». Он мог спросить о чем угодно. Он был изобретателем. Постоянно что-то выдумывал, решал каверзные задачки. Ему хватало трех минут, чтобы усвоить материал. Говорят, был добрым, порядочным и очень умным. Время от времени Леша Френкель устраивал учителям своеобразные проверки. Эта привычка предопределит не самый удачный поворот в его карьере, когда, уже будучи взрослым человеком, он поставит под сомнение, в том числе, «мотивированные суждения» заместителя председателя Центрального банка России. Вот что рассказывает Ольга Балобан: «Однажды я заменяла в их классе учительницу географии. Леша строго так на меня посмотрел, ткнул в карту и спрашивает: “Что это?” — “Мыс Доброй Надежды”, — отвечаю. — “Правильно”. Так он знания учителей проверял. Один раз спросил у меня про какое-то созвездие — ответ пришлось искать в библиотеке». Перечисленные характеристики подтверждаются итоговым школьным аттестатом Френкеля: серебряная медаль (единственная четверка — по начальной военной подготовке, от физкультуры освобожден), примерное поведение. Его однокашник Эльдар Кодров убежден: Френкель — мирный человек. Если бы у него возник конфликт, он бы не пошел на убийство, а придумал бы какую-нибудь гениальную комбинацию, чтобы разобраться с Козловым. Получив аттестат, Алексей отправился в Москву и поступил на экономический факультет МГУ. Про этот период его жизни мало что известно: в СМИ фигурировала лишь характеристика, которую дал своему бывшему студенту преподававший в то время на экономфаке Павел Медведев (ныне председатель подкомитета Госдумы по банковскому законодательству). Он назвал Френкеля старательным, но тихим и нерешительным человеком. Работать Алексей Френкель начал на заре 90−х, еще студентом. Поначалу приходилось довольствоваться не слишком престижными местами: продавца, сторожа, провод¬ника. Но на четвертом курсе университета его пригла¬сили ведущим экономистом валютного отдела в Русский акцептный банк, где он и прослужил без малого два года. А в 1994 году стал начальником управления валютно-финан¬совых операций, заместителем председателя правления и главным бухгалтером банка «Нефтяной». Хорошо усвоив принципы функционирования российского финансового рынка, Френкель подготовил себя к следующему шагу. В июне 1995−го он возглавил банк «Диамант», став одним из самых молодых банкиров, начинавших «с нуля», — тогда ему было всего 24 года. На посту председателя правления «Диаманта» Френкель сумел добиться значительных успехов: одно время его банк по размеру собственного капитала входил в десятку крупнейших в России. Правда, по утверждению других банкиров, структуры Френкеля всегда существовали за счет коррупционных денег: обналички и теневого импорта. Возможности предоставляли существующие и по сей день прорехи в законодательстве. Формально банк, пропуская через себя криминальные деньги, никакой преступной деятельностью не занимается: кредитная организация — не прокуратура, она не обязана знать об их происхождении. Не существует и четкого критерия, с помощью которого можно определить, что следует включать в категорию «сомнительные операции», чтобы наказывать уличенные в их совершении банки. Именно использование банками «серых» схем и привело к появлению на свет термина «мотивированное суждение», дававшего чиновникам из ЦБ возможность отзывать банковские лицензии на основании субъективных данных: во главу угла была поставлена интуиция ревизоров. Происхождение идеалиста-государственника Андрей Козлов после института пошел «по специальности». Вот что вспоминает о нем Михаил Эскиндаров, бывший декан факультета международных экономических отношений Московского финансового института, ныне ректор Финансовой академии при правительстве РФ: «Еще в студенческие годы у Козлова стали проявляться задатки скорее государственника, чем бизнесмена. Он поступил в наш институт в 1982 году, а в 1983−м его забрали в армию — тогда еще была такая практика. Служил в престижных военно-космических войсках. Вернулся уже старшиной и кандидатом в члены партии, что было все-таки большой редкостью. Учился отлично — краснодипломник. Но главное, что мне запомнилось в Андрее, — это особый характер. Я его называл кавале¬рис¬том-револю¬цио¬нером. Максималист был. Принципиальный. Некоторые его за это недолюбливали». По мнению Анатолия Чубайса, Козлов был «человеком безусловно честным, принципиальным и абсолютно некоммерческим». Но при этом он был, по словам Алексея Кудрина, очень смелым и решительным. Вполне возможно, что решительностью и бескомпромиссностью он был обязан воспитанию отца, кадрового военного. Уже в школе (№ 703 на улице Маршала Бирюзова в Москве) многие убедились в твердости его кулаков и намерений — поводом, как рассказывал впоследствии сам Козлов, нередко становилась его фамилия. Козлов и Френкель — практически люди одного поколения, оба отличники, любимцы учителей, но различие жизненных установок — потрясающее. А ведь между ними всего каких-то шесть лет разницы. Но каких лет! Как будто специально придуманных для исторического боевика. Скромный шахматист, поднявшийся в авантюрные 90−е, и активист-комсомолец, проникнутый уже дефицитной к тому времени советской принципиальностью. В 1989 году, сразу по окончании института, Козлов попал на должность старшего экономиста в Госбанк СССР. В 1995−м, в тридцать лет, он стал зампредом ЦБ — самым молодым в истории страны. А чтобы из мелкого чиновника превратиться во второго человека в финансовой иерархии, ему понадобилось чуть более семи лет — в 1997−м он был назначен на пост первого заместителя председателя Центрального банка России. Восхождение действительно умопомрачительное. Козлов стоял у истоков формирования российского рынка ценных бумаг, в частности был одним из ведущих разработчиков государственных краткосрочных облигаций (ГКО). Естественно, после дефолта 1998 года последовала его логичная отставка. Но долго без работы он не сидел — уже через несколько месяцев после ухода из ЦБ вместе с Александром Зурабовым (братом бывшего министра здравоохранения и соцразвития) приступил к руководству амбициозным проектом организации «идеального» банка. И название было выбрано соответствующее — «Русский стандарт». Но то ли без бюджетных денег в России вообще ничего путного не построишь, то ли менеджмент подкачал, но первый год принес «Русскому стандарту» одни убытки. Реалии отечественного бизнеса внесли в утопический проект образцового честного банка свои коррективы. Владелец банка — Рустам Тарико был, понятно, не в восторге, и Козлову пришлось уйти. На другую работу в частном бизнесе. И тоже без особых удач. Казалось, карьера революционера-финансиста не задалась. Впрочем, помните: «Он скорее государственник, чем бизнесмен»? В 2002 году Андрей Козлов снова стал первым зампредом ЦБ — куратором банковского надзора, самой «властной», но и самой конфликтной сферы деятельности. Занимался очисткой банковской системы от «серых» схем. И главным его достижением, безусловно, стала система государственного страхования вкладов (ССВ), призванная защитить вкладчиков от недобросовестных банкиров и финансовых кризисов в целом. В соответствии с Федеральным законом «О страховании вкладов физических лиц в банках РФ», принятым осенью 2003 года, все кредитные организации, которые планировали обслуживать частных вкладчиков, обязаны были доказать ЦБ свою надежность и финансовую устойчивость. В противном случае банк лишался права принимать вклады граждан, а также дополнительные взносы на уже открытые депозиты: ему оставалось лишь достойно расплатиться с вкладчиками и переквалифицироваться на другие виды деятельности. Место убийства Андрея Козлова С тем, что такая система нужна, никто не спорил. Проблема заключалась в том, что принятый закон означал необходимость тотального перелицензирования российских банков, да еще в кратчайшие сроки. При этом критерии, которым должна была удовлетворять кредитная организация, оставались весьма размытыми. Например, одним из показателей финансовой устойчивости было названо «качество управления» банком. И оценивалось оно экспертами путем вынесения так называемого мотивированного суждения. Понятно, что экспертная оценка всецело зависит от воззрений и пристрастий контролера — подобный механизм открывал перед ним широкие перспективы для коррупции и злоупотреблений. Естественно, в стране, где на «серый» импорт приходилось 4/5 общего объема ввозимой продукции, а теневой сектор экономики составлял до трети ВВП, полная победа над банками, использующими «серые» схемы, привела бы к остановке экономики. Но полная победа была и невозможна. Могущества Козлова явно не хватало, чтобы навязать всем общие и честные правила игры. Однако там, где обстоятельства позволяли, он действовал жестко и решительно, не проявляя ни малейшего желания идти на компромисс с оппонентами. При этом деятельность Центробанка была обречена на несправедливую избирательность. И не только потому, что суждение инспектора могло быть мотивировано корыстью, но и потому, что реальная репрессивная практика могла быть направлена только против тех, у кого не было «правильной крыши». Именно в такой субъективности и предвзятости обвиняли ЦБ банкиры, не допущенные в ССВ, и среди них Френкель с его непроходным ВИП-банком. Конфликт Количество банкиров, возмущенных мздоимством и двойными стандартами ЦБ, исчислялось сотнями. В ССВ не попали более двухсот кредитных учреждений, лицензии были отозваны у десятков. Но банкиров раздражал не столько отъем лицензий, сколько произвол чиновников ЦБ, суждения которых мотивировались не нормами и регламентами, а соображениями личной выгоды. Френкель — лишь один из многих. Но он был единственным, кто пытался открыто противостоять Козлову. Когда ЦБ отказался включить ВИП-банк в ССВ, Френкель немедленно оспорил это решение в арбитражном суде и выиграл тяжбу: 6 мая 2006 года Арбитражный суд города Москвы признал незаконным отказ ЦБ включить ВИП-банк в систему страхования вкладов. Однако уже через несколько дней было вынесено предписание, запрещающее банку выполнять какие-либо операции, и он был отключен от системы электронных расчетов. И все из-за ошибки в бухгалтерской отчетности за 2000 год и двух (из тысячи) паспортов сделок, закрытых с нарушениями. Кроме того, по личному распоряжению Козлова ЦБ провел внеочередную проверку ВИП-банка, по результатам которой у него была отозвана лицензия. Френкель был уверен, что присяжные его оправдают, но ошибся Именно попытка личного противостояния ЦБ и громкая публичная критика Козлова, по мнению тех, кто до сих пор не верит в причастность Френкеля к убийству, сделали его «идеальным подозреваемым» для следователей. Комбинатор-идеалист, до последнего пытающийся «дать бой» бюрократической машине в суде, обиженный банкир, готовящийся вынести свою полемику с Центробанком в СМИ, — разве это портрет хладнокровного убийцы? Да и версия мести, которую выдвинула прокуратура, в среде банкиров была воспринята, мягко го¬воря, скептически. Можно понять логику убийцы, которому грозит потеря денег, но если он их уже потерял, у преступ¬ления нет рационального мотива. Невозможное убийство Однако, даже несмотря на отсутствие рациональных мотивов, в нашей жизни происходит много чего невозможного и нелепого. Да и люди с годами меняются, и вчерашний школьник-тихоня может оказаться не таким уж и агнцем. Тем более Френкель особой принципиальностью никогда не отличался. Зато у него были деньги. И амбиции. И их какие-то подростковые проявления. Вполне возможно, именно эта амбициозность, помноженная на потерю бизнеса и унижение, действительно толкнула Френкеля на убийство Козлова. Но даже в этом случае, если сколько-нибудь правдоподобно реконструировать версию следствия, получается картина последовательной невменяемости и абсурда. «Френкель всегда производил впечатление неадекватного, — эти слова адвоката Александра Добровинского часто цитируют те, кто верит в виновность Френкеля. — Когда шло банкротство банка “Дисконт”, он заходил к юристам и орал: “Ну ты, короче, понял? Ща тебя зароют! Ща ребята приедут!”» В принципе, можно представить себе полную идиотских и трагических случайностей череду дальнейших событий. Андрей Козлов и Алексей Френкель были знакомы с 2000 года. И на фоне потери всего своего бизнеса Френкель мог, по крайней мере на браваде, «на понтах», описывать ситуацию как свою личную войну с чиновником, которого он знал еще и как «неудачника» в бизнесе. Могли быть резкие реплики вроде «Да я его зарою!» и полусерьезные-полуистерические обещания расквитаться. Возможно, весь этот шум и вывел следствие прямиком на Френкеля. Вполне вероятно, что «на понтах» мог быть сделан и «заказ» владелице ресторана «Триш» Лиане Аскеровой, судя по материалам следствия, не слишком умной, но тоже «понтовой» предпринимательнице. Если бы крупный банкир сознательно и рационально планировал заказное убийство, события просто не могли бы развиваться столь ужасно и нелепо. По данным следствия, госпожа Аскерова спросила «своего сожителя» Бориса Шафрая, нет ли у него «знакомых, которые могли бы наказать одного человека, который ее обманул». В принципе не всякий «сожитель» знает выходы на киллеров, и Шафрай, возможно, всего лишь имел каких-то знакомых в криминальном мире, но почему-то легко согласился поискать нужных людей. На следствии он утверждал, что до последнего не понимал, на какую большую фигуру в российской политике он покушается. По версии следствия «заказ» был сделан 10 января 2006 года, но только в июне Шафрай предложил уроженцу Винницкой области Богдану Погоржевскому совершить заказное убийство, за которое тот потребовал 200 тысяч долларов. Если такая реконструкция верна, то Френкель должен был, вероятно, сильно удивиться и испугаться, когда через полгода обнаружил, что убийство действительно заказано. Но отступать было поздно. Погоржевский тоже, вероятно, не понимал, на что идет, и к тому же не хотел ничего делать сам. Исполнители же оказались, если верить следствию, совсем мелкими бандитами, которым досталось лишь 8,5 тысячи долларов. Некий Половинкин из Луганска подобрал бригаду исполнителей: Прогляду — уроженца Донецкой области, Белокопытова из Луганска и Космынина из Душанбе. Все они, перебравшись в Москву, перебивались случайными заработками, занимаясь главным образом частным извозом. И вот этим полукриминальным «бомбилам» было поручено совершить убийство чиновника высочайшего уровня, чего не было даже в 90−х! Единственным прямым доказательством вины Френкеля стали показания посредника Лианы Аскеровой С июня по сентябрь 2006 года они следили за Козловым, но слежка ни к чему не привела. И только 13 сентября киллеры получили информацию, что банкир будет играть в футбол в спорткомплексе «Спартак». Около девяти часов вечера, когда Козлов и его водитель Александр Семенов вышли со стадиона и подошли к служебному «Мерседесу», к ним сзади подошли Прогляда и Половинкин и расстреляли их. Судя по тому, как быстро сработало следст¬вие, как только до убийц дошло, кого они «исполнили», кто-то из группы, вероятно, пришел с повинной. Во всяком случае, присяжные отметили, что Погоржевский сотрудничал со следствием. Если эта почти «бытовая» версия верна, то это даже страшнее, чем любое хорошо спланированное политическое убийство. Судьбы успешного бизнесмена-комби¬на¬тора Френкеля и государственника-революционера Козлова сошлись в конфликте не сами по себе. Не случайно местом этой трагедии стал такой привычный всем нам мир с его таким привычным насилием, где «понты» дороже жизни, а собственность, право и свобода все еще ничего не стоят. Фото: РИА НОВОСТИ; Кирилл Лагутко для «РР»; НЬЮС МЕДИА; ИТАР-ТАСС; Валерий Мельников/Коммерсант; РИА НОВОСТИ; Юрий Мартьянов/Коммерсант"
16.11.2008	Дмитрий Великовский, Федор Лобанов, Людмила Наздрачева «Русский репортер», №43 (73), 13 ноября 2008