Печать Агентство Федеральных Расследований (www.FLB.ru) Спасите наши души ""Я не смогу жить спокойно, если ради извлечения тела моего сына погибнет сын другой матери!" На концерт Хосе Каррераса, организованный в поддержку родных и близких погибших на АЛЛ "Курск" подводников, вдовы и осиротевшие матери шли с большой тяжестью на душе. "До развлечений ли нам?" - отмахивались они от сотрудниц клуба моряков-подводников, предлагавших бесплатный билетик. Но те сумели найти нужные слова и поддержать в измученных горем женщинах искру жизни. На концерте присутствовала почти вся "питерская группа". Та самая, что неделей раньше подписала обращение к остальным подругам по несчастью отказаться от подъема тел погибших сыновей, мужей и братьев. "Намерение приступить в кратчайшее время к операции по вскрытию прочного корпуса корабля и к поэтапному извлечению тел погибших с помощью водолазов, - писали они, - отвечает нашему общему желанию - предать прах любимых с подобающими почестями земле, на которой они родились. Но нет среди нас ни одного человека, который мог бы согласиться на новые жертвы... при отсутствии каких-либо гарантий обнаружения тел и их подъема". После сороковин боль будто бы притупилась, и это позволило взглянуть на вещи иначе. Мама Андрея Милютина так и сказала: "Я не смогу жить спокойно, если ради спасения тела моего сына погибнет сын другой матери!" О том, что подъем тел будет сопряжен с большим риском для спасателей, знали уже все. И тем не менее многие женщины остались непреклонными: тела поднимать, и как можно быстрей! Наверное, сыграло роль и высказывание Ирины Лячиной, с которой все офицерские жены брали пример: если, мол, президент решил, этот вопрос не должен обсуждаться. Кто там знает, как обернется через год. Столько вранья уже было... Через что они прошли и еще пройдут Бывший командир АЛЛ К-407, капитан 1-го ранга запаса, а теперь председатель Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников Игорь Курдин до сих пор не может простить себе лжи. 16 августа, в среду, всему командованию ВМФ было уже ясно - на лодке живых нет. Но по информационным каналам по-прежнему передавали сообщения об устойчивой связи c "Курском". В прямом эфире программы "Время" Курдин тоже поддержал эту ложь: "Считал неэтичным, сидя в питерском кабинете, говорить, что лодка мертва". Весь этот информационный идиотизм больно ударил по родственникам подводников. Они ехали в Видяево не хоронить своих близких, а поднимать, забирать. Но дни шли, ничего не происходило. Каково было сознавать, что мужья и сыновья умирают медленной, мученической смертью и никто не может их спасти?! Многие находились в тяжелейшем психическом и физическом состоянии. Период ожидания спасения был очень затяжным. Эмоции хлестали через край. 17-го, в четверг, в Видяево прибыл главный психиатр Мурманской области с тремя коллегами. Днем и ночью ходили медики по квартирам, оказывая самым тяжелым скорую медико-психиатрическую помощь. Через двое суток врачей нельзя было узнать - столько чужой боли на себя приняли. Сами стали неадекватными. 19 августа их сменила бригада психологов и психиатров Санкт-Петербургской военно-медицинской академии - семь человек, закаленных в трех войнах и межнациональных конфликтах. Но цель перед ними стояла другая - оказание помощи спасенным из подводного плена морякам! Морякам, которых уже неделю не было в живых. Ситуация возникла неординарная. На плавучем госпитале "Свирь" все было подготовлено для приема подводников. И тут 21 августа официально объявили: экипаж погиб. Что тут началось с родными и близкими моряков, которых собралось больше четырехсот! Истерики, обмороки, попытки суицида. В поселке принимались только два телевизионных канала, в эта информационная изоляция еще больше ухудшала состояние людей. Но к военным психиатрам за помощью не обращался никто. Те сами ходили по домам - измерить давление, спросить о самочувствии. Так, день за днем, и завязывался контакт. Наибольшее опасение вызывали восемь - десять человек, которые не раз собирались покончить с собой. За ними установили особый контроль. - В те дни в Видяеве было много острых моментов, - рассказывает сотрудник Военно-медицинской академии доктор психологических наук полковник Анатолий Маклаков. - Миллионы телезрителей видели, как во время первой встречи родственников с Куроедовым и Клебановым зал настолько наэлектризовался болью, что одна женщина - мама погибшею Сергея Тылика - вдруг бросилась на вице-премьера, вцепилась ему в воротник, стала тянуть за галстук, царапать лицо и обвинять в гибели ребят. В тот период в Видяеве еще не было специалистов, которые могли бы своевременно оказать психологическую помощь. Уже через несколько дней в гарнизон прибыли психологи и психотерапевты и в Доме офицеров был развернут медицинский пункт. Однако от этого обстановка не сразу изменилась к лучшему. Врачам приходилось без отдыха работать практически круглые сутки. Валокордин, корвалол раздавали без счета. Часто во время официальных мероприятий приходилось выходить с людьми из зала, прогуливать их, успокаивать. Особенно женщин. Многие держались очень хорошо, и только когда объявили, что водолазные работы сворачиваются, их прорвало - сломались... Во время закладки камня тоже много было истерик и обмороков. Особенно когда заиграли "Прощайте, скалистые горы...". Но, несмотря на сильное психическое напряжение, никто из родственников или близких погибших моряков не слег в больницу с инфарктом или гипертоническим кризом. Хотя несколько человек пришлось госпитализировать. На следующий день их уже выписали. - Другой тяжелый момент был - выход в море на "Клавдии Еланской", - продолжает рассказ полковник медицинской службы Алехсандр Кондратьев. - Прощание - самый пик эмоциональных переживаний. На корабле было пять человек из так называемой группы риска. Одна пара, например, собиралась взяться за руки и шагнуть за борт. Остальные в состоянии аффекта тоже могли на такое пойти. Но мы контролировали ситуацию. Всегда были с ними рядом. И всё обошлось. Многие, наверное, видели по телевизору жену мичмана Ишмуратова. Ее до истерики довели журналисты. Попали на эмоционально восприимчивого человека, со слабой психологической защитой. Стали приставать с расспросами, она и завелась". Пришлось ее госпитализировать на время, уложить под капельницу. У другой категории людей состояние аффекта проявлялось иначе. По ним не заметно было переживаний. Они или загоняли горе вглубь, или имели отставленные реакции, когда осознание происшедего приходит через какое-то время. А третья группа родственников, очень малочисленная, даже впадала в эйфорию: муж (или сын) геройски погиб!.. К тому времени, когда в Видяево приехал Путин, с родственниками моряков уже работали двенадцать психологов, пять из которых эмчеэсовских. И накал страстей они сумели сбить. К тому же президента не пришлось ждать четыре часа, как Клебанова с Куроедовым, да и вел он себя иначе. Глаз не прятал, уверенно отвечал на все вопросы, до тех пор пока они не иссякли. На той встрече, кстати, и возник вопрос о подъеме тел подводников. Президент обещал. И, судя по всему, слово свое сдержит. Отправив вдов и матерей по очередному кругу ада. Вот представьте: тело одного моряка достанут, а другого - нет: Что будут чувствовать матери и жены ненайденных? Разве смирятся с тем, что их единственный, в отличие от других, все еще лежит в пучине, лишенный возможности быть захороненным по-христиански? Опять начнется психоз. Скольким тогда понадобится медицинская помощь - и не только психиатрическая? Хотя сейчас острая боль у большинства схлынула, но та же мать Сергея Тылика до сих пор находится в больнице в тяжелом состоянии. Двух других матерей подводников тоже не спешат выписывать из отделения неврозов клиники психиатрии Военно-медицинской академии. Надо, окажут помощь и остальным. Но только с горем они справляются пока самостоятельно... Больше всех рискуют водолазы - Мне было трудно говорить с нашими питерскими женщинами о подъеме тел, но по своему опыту я знаю - этого делать нельзя, - рассказывает председатель Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников капитан 1-го ранга запаса Игорь Курдин. - Правда-то, она страшная! Хорошо, мне на помощь пришли другие члены нашего клуба -контр-адмиралы, капитаны разных рангов. Вместе мы объяснили, что в носовых отсеках, где предположительно погибло две трети экипажа, нет вообще никаких тел, в лучшем случае - фрагменты. Если мы считаем, что взрыв на "Курске" произошел в 11.32, лодка в это время находилась под перископом и вскоре должна была выполнить учебную торпедную атаку. В 11.00 там начался обед, потому что в 12.90- смена вахты. То есть к 11.32 одна смена - примерно треть.экипажа - в четвертом отсеке обедала, вторая - тоже в носовых отсеках - готовилась к разводу, а третья смена равномерно рассредоточилась по всей лодке. На мой взгляд, семь-восемь человек были в кормовых отсеках. А командный состав, когда лодка под перископом и объявляется готовность номер сдан для главного командного пункта, находился в районе центрального поста, во втором отсеке, то есть на своих местах... Какие-то фрагменты тел можно будет найти в кормовых отсеках. Но там такая каша - перемешано все оборудование. После двух взрывов и ударов лодки о грунт даже многотонные механизмы срывались с мест, в кормовой части лопались провода с перегретым паром, возникали пожары, а потом отсеки начало затапливать... Я считаю, что через пять минут после взрывов лодка была мертва. Внутренности превратились в месиво. Возможно, из девятого отсека и удастся извлечь несколько тел. Они сейчас в нормальном состоянии. Холодная вода, микроорганизмов нет. Но если сделать технологические разрезы, так называемые окна, то внутрь раньше водолаза устремится планктон. И просто поглотит тела. Потом, ил. За счет придонных течений он как бы колеблется. Но как только через те же окна попадет в застойную зону (первые отсеки уже сильно заилены), то превратится в бетон. Лодка начнет утяжеляться, что затруднит впоследствии ееподъем... Но самое главное в запланированном на октябрь подъеме тел - опасность, которой подвергаются водолазы. Разных неожиданностей встретится достаточно. Норвежцы прекрасно понимают это, поэтому внутрь лодки идти отказываются. Это ведь не извлечение тел с теплохода "Адмирал Нахимов" - в Черном море, на небольшой глубине. Там все было проще. Курдин видел ту видеосъемку.Просторный коридор, просторные каюты. Водолазы - и гражданские, и военные -- собирали тела связками и так поднимали на поверхность. Люди, конечно, опытные, закаленные, но некоторые из них тогда сильно повредились рассудком. А воздействие на психику по мнению Игоря Кирилловича, получили все спасатели. И достаточно серьезное. К тому же два водолаза погибли, после чего операция была прекращена. На "Курске" ситуация гораздо сложнее. Последствия изъятия тел - непредсказуемы. -На поминальном обеде в честь сороковин, - продолжает Курдин, - родственники - более шестидесяти человек - подписали текст обращения к президенту с просьбой тела не поднимать. Свое решение они аргументировали так: наши ребята вместе плавали, вместе погибли, поэтому и поднимать их надо только вместе с лодкой. Пусть пока она останется их временным пристанищем. У нас ведь и прецедента такого еще не было, чтобы из затонувшей поврежденной подлодки доставали тела. Лодки мы, конечно, поднимали, ну а потом уж извлекали погибших. От быстрого подъема трупы разрываются В 1983 году на Камчатке с глубины сорок петь метров водолазы поднимали людей с АЛЛ К-429. Сто четыре подводника при обеспечении спасателей вышли из лодки самостоятельно, но при этом двое погибли. У одного случился сердечный приступ в торпедном аппарате при повышении давления - он потерял сознание. А второй, даже выйдя из лодки, запутался в тросе, на котором крепился буй-вьюшка, и захлебнулся, их подняли сразу. А остальных, погибших при аварии - вместе с лодкой. Меньше, чем за сорок суток. - С лодкой К-19, что загорелась в глубинах Атлантики в 1972 году, связана совсем другая история, - рассказывает капитан 1-го ранга в отставке, бывший главный инженер аварийно-спасательной службы Балтийского флота Леонид Иванович Мелодинский. - Несмотря на пожар, она сумела всплыть. В десятом отсеке были живые люди во главе с капитан-лейтенантом Поляковым. Но мы не могли попасть в тот отсек целых восемнадцать суток - не открывалась нижняя крышка спасательного люка. На "Курске" норвежцы открыли только верхнюю крышку. Книжной делали ключ. Нам тоже не хватало такого ключа. А изнутри подводники не могли нам помочь - в таком тяжелом состоянии находились. Поэтому все восемнадцать дней мы подавали туда электроэнергию и вентилировали лодку, пока не ликвидировали загазованность. И только после этого "узники" сумели открыть нам изнутри крышку, и мы оттуда эвакуировали-двенадцать человек. А после началось самое ужасное. Спецкоманда, в том числе врачи, проникла в отсек, где был очаг пожара и погибли тридцать человек. Извлекли оттуда трупы..Точнее, фрагменты. Работали хирурги со специальными инструментами. Они в буквальном смысле отдирали от переборок и других металлических конструкций фрагменты тел. Складывали в мешки, которые на плавбазе "Гаджиев" помещали в холодильник. Очень тяжелая была работа! И физически, и психологически. После таких спасательных работ водолазы неделями не могли спать. Стресс испытывали сильнейший! Чтобы хоть как-то уменьшить напряжение, им, прежде чем спуститься под воду, вопреки всем правилам обычно давали по 50 граммов спирта. Опьянения не было, водолазы просто растормаживались. Картины-то порой представали перед ними жуткие. Однажды спустились в отсек затопленной лодки, и вдруг один как закричит! Все к нему. Смотрят, а сзади на нем висит, как бы обнимая, обезображенный труп. Ну, парня скорей на поверхность подняли, там им уже занялись медики. Похожий случай произошел с другим водолазом. Спустился он однажды в отсек затопленной лодки и моментально выплыл оттуда совершенно невменяемым. Долго после этого случая не мог под воду спуститься. Хотел даже профессию сменить... Ну как расскажешь обо всем этом родственникам моряков, погибших на "Курске"? Леонид Иванович тоже грех на душу не взял. Из отсеков подлодки С-80, где первоначально развивалась аварийная ситуация, подняли лишь фрагменты. Помимо удара, который повлиял на состояние тел, большой урон им нанесла и подводная микрофлора. Если учесть, что носовые отсеки "Курска" пострадали от взрыва, останки там можно найти разве в каких-нибудь закоулках, которых на каждой подлодке много. В кормовых отсеках, по убеждению Леонида Мелодннского, тела найти наиболее вероятно. Несмотря на пожар, нарушивший герметичность всех переборок, что открыло в отсек неограниченные доступ воды. Поэтому трупы могут быть целые, обожженные, пострадавшие от микроорганизмов. А если эти отсеки были затоплены только из-за негерметичности муфт, то есть надежда, что агрессивные представители морского мира туда не проникли и тела не потревожили. - В таком случае как поднимать такие тела на поверхность? - как будто бы спрашивает сам себя Игорь Кириллович Кудрин. - Внутри каждого из них давление в десять атмосфер, в соответствии с глубиной. По нормам с такой большой глубины человека положено поднимать медленно, с большим количеством остановок, на определенных уровнях, чтобы происходила декомпрессия. Если же это делать быстро, по при поднятии на поверхность газы, как из бутылки с теплой газировкой, хлынут наружу, мягко говоря, нарушая поверхность тела. И потом, на воздухе, то есть в другой среде, изменения будут происходить с ужасающей скоростью. Зрелище не для слабонервных... Но что бы там ни случилось с телами подводников, есть в предстоящей операции не менее важный аспект, касающийся водолазов. Смогут ли они пройти внутрь? Одно дело резать неповрежденную лодку, другое - лодку, где большая часть приборов и механизмов сорваны со своих мест. На что наткнешься - неизвестно. Может, там сплошной завал! А если баллоны, топливные цистерны? Конечно, все это будет анализироваться по чертежам, но ведь ошибки тоже не исключены. Когда Мелодинский с коллегами проводил работы на К-429, та делали очень точные обозначения тех мест, по которому пойдет вырез. С точностью до сантиметра. Но тот случай нынешнему не чета. - Я не хочу ничего прогнозировать насчет "Курска", - говорит Леонид Иванович, - но вероятность сложных ситуаций там куда больше. Страшный хаос, темнота, масса тяжелых незакрепленных предметов. А ведь водолаз под водой весит всего один-два килограмма и противостоять своим весом ни одной тяжести не может. Когда планировалась экспедиция по подъему пяти тонн золота с английского крейсера "Эдинбург", в котором я тоже принимал участие, то страховая кампания изначально заложила в сумму страховки деньги, которые она выплатит в случае гибели двух-трех водолазов... В этой акции не видит смысла даже духовенство. Во избежание новых смертей они предложили освятить воду с того места, где затонул "Курск", и захоронить капсула с ней вместо тел. Тем более что в международной практике такие случай известны. Да что там далеко ходить. Возьмите хоты бы тот же Питер - Серафимовское кладбище. Есть там одна могилка - командира АЛЛ "Комсомолец" Евгения Ванина. Того самого, что погиб на своей лодке вместе с экипажем. Кто еще не понял, скажу, в могиле покоится капсула с морской водой, забранной на месте гибели "Комсомольца". Потому что священники веруют - там есть хотя бы миллиардная частица героя. И допускают такие захоронения. Родственникам погибших на "Курске" подводников такие капсулы с морской водой в Видяеве тоже выдали. Но Игорь Кириллович Курдин очень надеется, что вопрос о захоронении останков членов экипажа "Курска" решится только после подъема лодки. А до тех пор безутешные матери и жены так и будут держать свои реликвии дома под образами да в окружении свечей... " 13.10.2000 Ирана Мастыкина Совершенно секретно