 |
|
Печать |
| Агентство Федеральных Расследований (www.FLB.ru) | ||
 |
||
Как устроен семейный бизнес по-губернаторски и по-сенаторскиМногие объекты были куплены без конкурса дочерью и зятем экс-губернатора Смоленской области, члена Совета Федерации Виктора Маслова — Викторией и Олегом Потемкиными |
|
| " Всё в семью Возможность оказать протекцию бизнесу родственников воспринимается у нас едва ли не как законная привилегия чиновника. От этого страдают интересы государства, власть дискредитируется в глазах населения. Предприниматели не могут рассчитывать на честную конкуренцию с теми, кто вопросы развития своего дела решает не через конкурсы и тендеры, а за семейным ужином. При этом предметом уголовного расследования «фамильный» бизнес чиновников становится крайне редко. Чаще всего — на уровне градоначальников. В последнее время интерес проявляют и к попавшим в опалу губернаторам. Но пока государство не вырабо¬тает четких правил — что чиновникам и их родственникам позволено, а за что их нужно карать, — все эти уголовные дела будут походить на сведение политических счетов  «Семейная» медицина Дело, о котором говорит Анатолий Семцов, местное УФСБ возбудило 15 мая прошлого года по фактам незаконной продажи государственной собственности. Два обвиняемых — начальник департамента здравоохранения администрации Смоленской области Александр Доронин и директор государственного предприятия «Медтехника-Смоленск» (далее — «Медтехника») Владимир Алекса — посидели в СИЗО и были отпущены под залог. Родственники экс-губернатора области Виктора Маслова проходят по делу лишь в качестве свидетелей, хотя именно им досталась значительная часть той собственности, которую, по мнению следствия, продали незаконно и по ценам явно ниже рыночных. Посредником в этой сделке выступило государственное предприятие «Медтехника». Создавалось оно для поставок в областные больницы и поликлиники медицинского оборудования, но вскоре получило право продавать объекты госсобственности. Схема преступления, как считают следователи, была проста, чтобы не сказать — примитивна. «Медтехника» обращалась в областное правительство с просьбой передать ей в пользование то или иное здание. Получала его. А уже через несколько недель добивалась разрешения продать его. И продавала. В большинстве случаев без конкурса. Гаражи, склад, административные здания и даже двухкомнатную квартиру в центре Смоленска. Многие из этих объектов были куплены дочерью и зятем Виктора Маслова — Викторией и Олегом Потемкиными. А квартира (единственное, что продавалось по конкурсу) — одним из вице-губернаторов. Формально все здания оценивались независимым специалистом, но потом эти экспертизы стали вызывать сомнения. Например, компания «Смоленск-Фармация» за 5,3 млн руб¬лей купила у «Медтехники» часть административного здания, подвал и склад на улице Аптечной. И сразу же взяла в банке кредит под залог этой собственности — 12 млн рублей. Причем саму собственность стороны оценили в 14,7 млн — то есть в три раза больше, чем это изначально сделал «независимый» эксперт. Еще приятнее получать прибыль не единожды, а каждый месяц. 1 декабря 2006 года «Медтехника» отдала одну из своих аптек в аренду ООО «Медиум» — 400 кв. м за 82 с небольшим тысячи рублей в месяц. «Медиум» в тот же день передает в субаренду 117 из этих 400 метров — уже за 128 620 руб¬лей! Так красиво, легко и непринужденно деньги из воздуха делает фирма, среди учредителей которой — жена губернатора Ирина Маслова и две родственницы чиновников, значащиеся в деле как обвиняемые.  Государственная собственность, проданная по низким ценам, приносит новым собственникам хороший доход Да, цифры эти не поражают воображение. Не российский размах. Ну что такое пара тысяч долларов в месяц, заработанных из ничего на сдаче в субаренду помещений? Тем более если делятся они на троих. Это разбирательство уникально тем, что имеет все шансы уже в ближайшее время дойти до суда. Другие дела в том же Смоленске либо не возбуждались, либо прекращались областной прокуратурой. В них фигурируют все те же родственники Виктора Маслова, а также мэра Смоленска Владислава Халецкого. Речь идет о получении государственных кредитов, рейдерских захватах предприятий, сомнительном с точки зрения закона выделении земельных участков. Сам Виктор Маслов в конце прошлого года подал в отставку. Теперь он представляет Смоленскую область в Совете Федерации и, кстати, сам скоро будет голосовать за или против принятия закона о противодействии коррупции, который разрабатывается межведомственной рабочей группой во главе с помощником президента Виктором Ивановым. Законная борьба В России любят разрабатывать и потом не принимать антикоррупционные законы. Только в апреле Госдума отклонила два подобных законопроекта, где часто мелькали слова «родственники», «члены семьи» и т. д. Оба предполагали обязательное декларирование доходов не только чиновниками, но и их супругами и детьми. Планировалось также сузить круг должностей, которые могут занимать родственники чиновников, ввести запрет на открытие счетов за границей и многое другое. Оба проекта депутаты «прокатили». Говорят, по причине того, что скоро в Госдуму будет внесен «кремлевский» вариант закона о противодействии коррупции, где есть многие из названных пунктов, в том числе и касающиеся «семейственности». Вокруг этого проекта идет жесткая борьба, хотя окончательной его версии пока никто не видел. — Я запаслась попкорном, заняла место в первом ряду зрительного зала и жду, чем же закончится подготовка этого закона, — говорит глава российского отделения международной организации Transparency International (TI) Елена Панфилова. Каждый год TI проводит исследование и определяет уровень коррупции в разных странах, пока Россия — в явных аутсайдерах. Весь вопрос в том, насколько жесткие формулировки будут применены в новом российском законе. Ведь, по сути, одно лишь требование декларирования доходов членами семьи чиновников бессмысленно. Чаще всего по документам эти жены, сыновья, племянники и дочери — законопослушные бизнесмены. Да, очень и очень успешные, но разве они в этом виноваты? Виктор Маслов, встречаясь с корреспондентом «РР» и комментируя нападки на своих родственников, сказал: «Они самостоятельные, взрослые люди. Им же надо на что-то жить. И их абсолютное право — заниматься бизнесом». От того, согласится или нет с такой трактовкой ситуации новый российский закон, зависит очень многое. Проблема ведь не в высоких доходах родственников чиновников: они действительно имеют право заниматься бизнесом. Проблема в том, каким образом они добиваются успеха, помогает ли им в этом «главный родственник», сидящий на вершине региональной пирамиды власти.  За Анатолием Семцовым закрепилась репутация главного разоблачителя смоленской «семейственности» — Россия ратифицировала конвенцию Совета Европы о борьбе с коррупцией, где есть очень важная статья, — продолжает Елена Панфилова. — Коррупцией там признается такой состав, как «злоупотребление влиянием». У нас это называется «позвоночное право», «звонок другу», но не считается непосредственным проявлением коррупции. А в европейской конвенции четко прописано, что, если должностное лицо, облеченное полномочиями, само не «продало» услугу, но использовало свое влияние, чтобы обеспечить коррупционные преференции какому-нибудь третьему лицу, это тоже коррупция. Кроме того, во всех международных антикоррупционных конвенциях, которые ратифицировала Россия, есть и такое понятие, как «конфликт интересов». Оно применяется практически во всех европейских странах. Поступая на госслужбу, человек перечисляет все бизнес-инте¬р嬬сы своей семьи: супруга, мол, у меня банкир, сын — владелец сети автосалонов, у дочери аудиторская фирма и т. д. И если банк жены участвует в государственном тендере, этот чиновник лишен какой бы то ни было возможности повлиять на его результаты. И даже по телефону заинтересованным людям позвонить не может — из-за того самого пункта о «злоупотреблении влиянием». От того, будут ли внесены эти нормы в новый антикоррупционный закон, напрямую зависит его эффективность. А пока, как показывает практика, успех «семейного» бизнеса редко обходится без помощи сверху. Используются и финансовые возможности региональных бюджетов, и силовой административный ресурс. В случае, например, когда в интересах родственников чиновников захватывается тот или иной бизнес. По мнению оппонентов того же Виктора Маслова, он активно использовал эти методы для помощи своей семье. «Семейные» кредиты Губернатором Смоленской области Виктор Маслов был избран весной 2002 года, будучи начальником местного УФСБ. Нельзя сказать, что тогда у него была кристально чистая репутация. Бывший прокурор Смоленской области Евгений Агарков издал книгу, где среди прочего вменяет в вину начальнику УФСБ Маслову участие его подчиненных в расхищении конфискованного контрабандного цветного металла, сигарет и спирта. Впрочем, сроки давности по тем делам истекли — кто прав, кто виноват, уже не выяснишь.  Оппозиция Виктору Маслову сказывается на условиях работы некоторых журналистов Популярность Маслова поначалу была высока даже среди тех, кто сейчас жаждет его «крови». Апофеозом признания стал один из выпусков местного журнала «Смоленск», где на 52 страницах появилось аж 56 фотографий недавно избранного губернатора. Пять лет спустя главный редактор журнала Владимир Коренев встречает нас в «редакции» — однокомнатном офисе четыре на четыре метра, где всего один стол, по полу разложены стопки книг, подпертых бюстом Салтыкова-Щедрина. Журнал называется теперь «Новый Смоленск», потому что у прежнего отобрали лицензию, лишили редакционного помещения и почти всего имущества. Владимир Коренев уверен, что всему виной — переход в оппозицию. Именно его журнал первым опубликовал материалы уголовного дела о выделении государственного кредита ООО «Тасис-Агро». В 2005 году компания получила из бюджета Смоленска 9 000 150 рублей. Все бы ничего, но среди учредителей фирмы значились дочь губернатора Маслова Виктория и дочь мэра Смоленска Владислава Халецкого Ольга Старкова. По факту нецелевого использования бюджетных средств прокуратура Ленинского района Смоленска возбудила уголовное дело. Как оказалось, на свою голову. Мэр города написал жалобу в прокуратуру области. Заместитель прокурора Алексей Марков, будучи в отпуске, нашел время, чтобы изучить материалы, и тут же перенаправил дело в другую районную прокуратуру, где его вскоре закрыли. Следователи, возбудившие дело, и прокурор Ленинского района Леонид Жучков получили взыскания, а вскоре и вовсе были уволены. — Я потом спросил следователя, который закрывал дело, что же ты делаешь? А он мне ответил: «Что мне принесли, то я и подписал», — рассказывает «РР» уволенный Леонид Жучков, который вот уже два года пытается добиться восстановления в должности. А вскоре появились и предположения о том, зачем «Тасис-Агро» понадобился кредит. Скорее всего, на покупку ОАО «Смоленский сыркомбинат». Вернее, это в «Тасис-Агро» считают, что завод был куплен. Бывшие собственники уверены, что их предприятие захватили рейдеры. «Семейные» захваты Трудно описывать рейдерские захваты неэкономическим языком. Попробуйте представить, что у вас есть сельхозпроизводство и вы продаете молоко на местный сырный комбинат. Потом решаете прикупить часть его акций и в итоге становитесь одним из его совладельцев. А в один солнечный день этот сырный заводик у вас отбирают, выставляют там охрану и заявляют, что свои акции вы продали еще три года назад. Примерно это и случилось с Алексеем Гусевым: его 50% акций «Смоленского сыркомбината» в считаные мгновенья превратились в ничто. В этой истории уже с десяток уголовных дел, один пропавший без вести, один побывавший в заложниках.  Смоленский сырокомбинат, захваченный рейдерами, прежние собственники не могут вернуть уже четыре года Мы беседуем с Алексеем Гусевым в его машине. Через залитое дождем лобовое стекло виден тот самый комбинат. Покрашенное в ярко-голубой цвет здание диссонирует с тус¬к¬лым весенним пейзажем. «Еще мы красили», — с явной ностальгией говорит Алексей, но чувствуется, что он уже не надеется вернуть свою собственность. Даже из машины отказывается выходить, чтобы не мозолить глаза «чужой» охране завода. — Сначала мы не понимали, против кого сражаемся, — признается Алексей. — Мы же тогда смотрели фильмы «Брат», верили, что сила в правде, по судам ходили. А потом выяснилось, что у «Тасис-Агро», которое в итоге и стало владельцем нашего завода, в учредителях — дочери губернатора и мэра Смоленска. Только тогда мы поняли, против кого пошли. Сперва к директору комбината начал наезжать замгубернатора Александр Воротников. Просил, чтобы продали акции. Угроз тогда еще не было. Только налоговая приходила с проверками да УВД периодически документы с сервера изымало — они искали информацию, с помощью которой можно было бы давить на акционеров. Ничего не нашли. И пошли другим путем. Заставили бывшего директора завода подделать реестр акционеров, оформив продажу акций задним числом. Перед тем как задним числом оформить сделку, бывший директор Павел Костиков почти месяц провел в Москве фактически в роли заложника. «Мне запретили уезжать в Смоленск… Незнакомые мужчины, которые всегда присутствовали во время наших разговоров в гостинице “Украина”, переглядывались и многозначительно говорили: “Он не понимает, с кем связался” или “Он не понимает, что происходит”. <…> В тот момент я готов был подарить им все что угодно, чтобы сохранить жизнь мне и моей жене». Это выдержки из нотариально заверенных показаний Павла Костикова. После того как документы были подделаны, произошел силовой захват комбината. С тех пор стороны ходят по арбитражным судам, доказывая, чья правда правдивее. — Четыре года судов, а ситуация та же: два состава акционеров, два реестра. Только они все эти годы получают прибыль, а мы никто, — грустно заключает Алексей Гусев. — Естественно, «Тасис-Агро» само захват не производило — это сделал местный бизнесмен Валерий Горбатовский. Он, видимо, решил, что сам будет на этом деньги зарабатывать. Но поскольку, по моему предположению, этот захват изначально производился под конкретного заказчика — «Тасис-Агро», Горбатовский стал мешать. И пропал без вести. Вскоре после этого на предприятии появляется директор «Тасис-Агро» Виктор Юшков. Я у него спрашиваю: «Вы кто такой?» — «Меня администрация области поставила, чтобы разрулить ситуацию». Я говорю: «При чем тут администрация? Это спор двух хозяйствующих субъектов». Он не отвечает.  Акционеры завода «Ярославлькондитер» пытаются объяснить рабочим, что те не получают зарплату из-за действий рейдеров и чиновников Алексей Гусев выиграл большинство арбитражных судов по праву собственности, но окончательного решения нет. Наверное, Алексей отстаивает свои права не так активно, как мог бы — потому что не хочет повторения ситуации, когда несколько дней просидел в СИЗО: сразу после захвата комбината уголовные дела были заведены практически на всех собственников завода, которые сопротивлялись действиям новой власти. — Менты в этой ситуации были полностью на стороне администрации, — рассказывает Гусев. — Если уголовные дела и возбуждались, то все они попадали к одному следователю. А вообще я был не единственным, кто попал под раздачу. Многие другие, у кого был более-менее крупный бизнес, тоже попали. И случилось все это после того, как к власти пришел Маслов и решил взять бизнес под контроль — естест¬венно не сам, а через подставных лиц. Если он генерал ФСБ, значит, мозги у него есть: сам он ничего не делает. Владельцы «Тасис-Агро», впрочем, считают себя добросовестными покупателями. Они якобы приобрели завод после цепочки перепродаж за 5 млн рублей. Сроки выплат этих денег почти совпадают с получением кредита от администрации Смоленска, по которому было возбуждено уголовное дело. Примерно таким же образом — приходя на завод сразу после рейдеров, — «Тасис-Агро» установило контроль над ООО «Дорогобужский сыр». И теперь именуется одним из ведущих агрохолдингов Смоленской области. Дочь Виктора Маслова до сих пор входит в состав учредителей компании. Рядовое явление Государственная должность как бизнес-проект — не такое уж редкое явление. Правда, если речь идет о губернаторе, прокуратура чаще всего замечает подобные факты лишь после ухода чиновника в отставку. Почти по смоленскому сценарию развивается ситуация в Ярославской области, где много лет правил губернатор Анатолий Лисицын. Там попытки прежней администрации поставить под контроль некоторые предприятия могут привести к социальному протесту. — Вы пойдите к губернатору, спросите, нужны ли ему 400 разъяренных женщин на площади перед администрацией! — воинственно выкрикивает кто-то на общем собрании работников завода «Ярославлькондитер». Душный цех, два акционера в окружении тех, кому они уже несколько месяцев не могут выдать зарплату: счета компании арестованы. Многие уверены, что причиной всему — стремление высокопоставленных чиновников прибрать к рукам участок земли в самом центре города. Ведь проходная завода находится через дорогу от Ярославского кремля. — Ситуация простая, — рассказывает один из акционеров предприятия Александр Аносов, выйдя из окружения «разъяренных женщин». — У Лисицына и Скороходовой (экс-заместитель губернатора. — «РР») была идея взять эту территорию под себя. Они пошли не напрямую. Нашли инвестора. Начали давить на главного акционера завода, чтобы он продал им акции. Потом по дешевке хотели скупить остальное у нас. Итог: они бы получали активы в центре города. Надавить на большинство акционеров не получилось. Тогда на них были заведены уголовные дела, а близкий к администрации менеджмент завода начал искусственно создавать долги, чтобы обанкротить предприятие. — Конечно, администрация, те же Лисицын и Скороходова, никогда не действовали самостоятельно, — продолжает Александр Аносов. — На переговорах их всегда представлял местный бизнесмен Вадим Соловьев, который через слово повторял, что выступает от имени Лисицына, что губернатор и его заместитель считают так-то и предупреждают, что если вы не согласитесь, у вас будут проблемы. Мы в это особо не верили, пока не провели несколько дней в СИЗО по уголовному делу, высосанному из пальца.  Окончательному захвату «Ярославлькондитера», судя по всему, помешала смена власти в регионе. Акционерам и новой администрации теперь приходится разбираться с долгами и надеяться, что обещанное выступление 400 разъяренных женщин все-таки не состоится. — Любая подобная система, — уверяет смоленский координатор Национального антикоррупционного комитета Владимир Шаргаев, — построена на том, что все люди при власти покрывают друг друга. В нашем случае это прежнее руководство администрации, прокуратура, отчасти МВД, суды, которые принимают откровенно ангажированные решения. То, что рейдерский захват невозможен без «помощи» госструктур, прежде всего силовиков, очевидно. — Рейдер всегда подкрепляет свои действия поддержкой со стороны госструктур, — объясняет «РР» генеральный директор Агентства антикризисных технологий и инвестиций Евгения Голенкова, чья фирма специализируется на юридической защите от рейдеров. — При помощи административного ресурса рейдер обеспечивает положительные для себя решения, прохождение «кривых» и поддельных документов в регистрирующих органах. Очень часто рейдеры прибегают к лоббированию со стороны правоохранительных органов, чтобы, например, под видом обыска изъять важные документы. Или, например, чтобы «войти» на предприятие. Кроме того, всегда важно, как расследуется уголовное дело и расследуется ли оно вообще. То же самое касается и допуска «родственных» чиновникам фирм к выгодным конкурсам, аукционам, распределению госзаказов. При этом возлагать большие надежды на новый закон стоит только в том случае, если он будет выполняться. Ведь в стране и сейчас есть все условия, чтобы контролировать «семейный» бизнес чиновников. В 2000 году Россия ратифицировала конвенцию о борьбе с отмыванием денег и стала членом Международной комиссии по борьбе с отмыванием денег (ФАТФ). После этого был создан Росфинмониторинг, одной из функций которого является контроль за финансовыми потоками публичных должностных лиц и их семей. До назначения на пост премьер-министра этот орган возглавлял Виктор Зубков. — Проблема в том, что Росфинмониторинг с первого дня существования особой прозрачностью не отличался и, хотя они еженедельно получают информацию о всех банковских операциях, никто не знает, что они там находят, — сокрушается Елена Панфилова. — А ведь по инструкциям ФАТФ Росфинмониторинг обязан контролировать всех чиновников категории А: исполнительную и законодательную власть, высших военных, правоохранительных чинов, судейских, прокурорских и даже руководителей крупных госкорпораций плюс членов их семей. На Западе проверяются финансовые операции супругов, даже если они разведены 2–3 года, потому что это очень удобная комбинация: закинуть крупный откат жене, развестись с ней — и ты вроде как чистенький. …В России пока результаты подобного мониторинга не оглашаются. И потому любое уголовное дело, даже если в нем фигурируют относительно небольшие суммы, как в случае смоленской «Медтехники», вызывает резонанс. Источник в местных силовых структурах признался коррес¬понденту «РР», что родственники Виктора Маслова так и останутся в деле как свидетели. Хотя отставной замначальника смоленской милиции Анатолий Семцов надеется, что судебный процесс затронет не только мелкие фигуры: — Уголовное преследование Маслова сейчас невозможно из-за его сенаторского статуса. Но чтобы клубок размотался, достаточно предъявить обвинение его заму Александру Щелокову. Он подписал изменения в устав «Медтехники», наделив ее правом продавать госсобственность. Но у Щелокова нет личной заинтересованности в этом деле — здесь интерес только семьи Маслова. И как только против Щелокова выдвинут обвинение, он сразу промяукает, кто его просил подписывать такие документы. Фотографии: Дмитрий Беляков для «РР» Последние новости о борьбе и противодействии коррупции в России читайте в наших группах: : Facebook, ВКонтакте, Одноклассники, Twitter и в Livejournal " |
|
|
14.05.2008 |
Виктор Дятликович, корреспондент отдела «Политики» журнала «Русский репортер» «Русский репортер» |
Из досье FLB |
||||
|
||||