 |
|
Печать |
| Агентство Федеральных Расследований (www.FLB.ru) | ||
 |
||
Рубль обесцениваетсяСмена власти в любой стране чревата самыми неожиданными последствиями, тем более в России. Не случайно в обществе растут опасения, что такая смена может спровоцировать как политические, так и экономические потрясения. Есть ли основания для них? Какие скрытые сейчас болезни экономики могут проявиться после президентских выборов в следующем году? Какие симптомы этих болезней можно увидеть уже сегодня? Об этом – и не только – беседа с Николаем ПЕТРАКОВЫМ, одним из самых известных российских экономистов, директором Института проблем рынка, академиком РАН. |
|
| "– Николай Яковлевич, как известно, смена власти уже началась. Как вы оцениваете назначение премьер-министром России Виктора Зубкова? – Без комментариев. Впрочем, помните назначение Сердюкова министром обороны? Нынешняя смена главы правительства в одном ряду с этим. На одном уровне. Что тут можно сказать? – Похоже, Зубкову досталось непростое наследство. При той политике, которую проводило правительство Фрадкова в последние годы, остались ли в нашей экономике «мины», которые могут взорваться после президентских выборов? – Конечно. Вопрос упирается в мировые цены на нефть. А они уже в ближайшие годы могут пойти вниз по многим причинам, потому что их рост не может продолжаться бесконечно. Блокада Ирана не может быть бессрочной, а его выход на мировой рынок нефти может существенно сказаться на ценах. Так же как и увеличение добычи сырья в Ливии, Венесуэле. К тому же во многих странах разрабатываются биозаменители нефти, создаются двигатели, работающие на спирту, водороде и других альтернативных источниках энергии. Так что уже в ближайшие годы цена на нефть может упасть. А мы только на высоких ценах на экспортируемое сырье и держимся. – То есть если цены на нефть упадут, то проявятся некие узкие места в нашей экономике? – Совершенно верно. – И каковы же симптомы, свидетельствующие о том, что наша экономика нездорова? – Их достаточно много. Один из самых существенных – снижение экспорта при одновременном существенном росте импорта. Отчего это происходит? Оттого, что у нас государственные инвестиционные программы не реализуются. Если вы помните, незадолго до смены правительства на одном из его заседаний был разговор о том, что выделенные на целевые инвестиционные программы деньги не осваиваются, они выполняются лишь на 15–20%. Причина – в неповоротливости бюрократического аппарата: кто-то вовремя не выделил денег, кто-то не доработал программу и т.д. В результате мы имеем то, что имеем: насыщение внутреннего рынка товарами и услугами крайне затруднено. Отсюда и рост импорта. У нас население больших городов на 70% зависит от импорта продовольствия. Мало того, даже наши предприятия, вернее, расположенные на территории России, – они же все в основном работают на привозимом из-за границы сырье. В частности, пищевая промышленность. – Наше сельское хозяйство не в состоянии обеспечить ее сырьем? – Да, но не только сельское хозяйство у нас в упадке. Обратите внимание на рынки текстиля, одежды, обуви – там тоже засилье импорта. Наша текстильная промышленность находится в разваленном состоянии, производство тканей и одежды сократилось. Это касается и обувной промышленности. И этот рынок очень широкий. Взять ту же электронику, те же мобильные телефоны, те же автомобили. Мы видим, что у нас разваливается производство легковых автомобилей, при этом в разы увеличилась закупка иностранных автомашин. Что совершенно неизбежно в связи с низким качеством наших автомобилей. То есть вся наша сфера широкого потребления в основном обеспечивается импортом. Повторюсь еще раз: причина в том, что до сих пор растут цены на нефть и газ на мировом рынке. У нас создалась ситуация, при которой мы держимся на плаву за счет того, что цены за баррель, то есть за 159-литровую бочку нефти, на мировом рынке уже зашкаливают за 80 долларов. Мы только за счет этого и живем. Получается, что мы продаем невоспроизводимое сырье и покупаем товары – то, что быстро съедается и изнашивается. То есть наша экономика находится на лезвии бритвы. Только за счет высоких цен на сырье мы еще поддерживаем какой-то более-менее приемлемый уровень жизни и еще ухитряемся развиваться. – Но ведь уже много лет, чуть ли не с начала реформ, идут разговоры о том, что надо диверсифицировать экономику. Но, похоже, так ничего и не делается… – Сам тезис о том, что экономику надо диверсифицировать, что надо переходить от сырьевой экономики к высоким технологиям, – правилен. Но все это ограничивается лишь разговорами. Диверсификация экономики крайне затруднена из-за того, что мы потеряли научные кадры, потеряли отраслевую науку. И все наши потуги не дают результатов. Хочется что-то сделать, но не получается. Вот передо мной данные по экспорту и импорту за первое полугодие. Машины и оборудование, транспортные средства в импорте занимают 49%, продовольствие – 15%. То есть мы практически сами ничего не производим. Нам говорят: нужны нанотехнологии. Но нанотехнологии требуют миллиардных вложений, а какова будет отдача – совершенно неизвестно. Ведутся разговоры о каких-то новых видах вооружения, новых самолетах, ракетах, лодках. Но ведь это все делается в единичных экземплярах. И опять же это военное оборудование. Вот здесь мы не растеряли своих специалистов и техническую базу. Но это никак не связано с производством высокотехнологичной продукции широкого потребления. Так что вывести экономику на высокий технологический уровень очень сложно. Пока не получается. – При такой зависимости от импорта ради чего правительство, Банк России проводят политику укрепления рубля – ведь это, как я понимаю, снижает конкурентоспособность страны? – Эта политика тоже очень опасна. Она заключается в том, что рубль должен укрепляться во что бы то ни стало, а не за счет его покупательной способности. Тут схема простая: на одном конце рубль, на другом товар, а посередине цена. Так вот цена у нас по первому полугодию, да и в последние месяцы, включая сентябрь, постоянно растет. Очень похоже, что по инфляции мы не выйдем на те 8%, которые правительство планировало на год, этот показатель будет выше, и значительно. И если мы 31 декабря 2006 года за энное количество рублей могли купить какое-то количество товаров, то 31 декабря 2007 года мы за те же деньги купим их уже значительно меньше. Вот в чем дело. Я же не езжу за макаронами или гречкой в Нью-Йорк на Брайтон-Бич и не там их покупаю. Я покупаю продукты в магазине по соседству с домом. А в этом магазине все дорожает. Возьмите сферу услуг – в ней вообще рост цен где-то процентов на 15 в год. Растут тарифы на электричество, газ и т.д. А если говорить о недвижимости, то это просто сумасшедший дом. И земля, и квартиры дорожают вообще несоизмеримо. Если у нас 1 квадратный метр жилья стоит 4 тысячи долларов, то это по отношению к зарплате значит, что я могу за год купить 1,5 квадратных метра жилья. То есть я вижу, что мой рубль обесценивается. А мне говорят, что он укрепляется. Что значит укрепляется? Если я хочу держать доллары под подушкой, то тогда я беднею по отношению к тому, кто держит под подушкой рубли. Но основное население у нас живет так, что под подушку складывать нечего, доходы в основном тратятся. И идет колоссальный рост цен. Рубль растет по отношению к корзине валют и в то же время обесценивается как покупательное средство. Казалось бы, парадокс. Но он связан с тем, что у нас хотя и взят курс на рыночную экономику, но на самом деле валютного рынка как такового нет. Потому что те курсы валют, которые нам объявляют за доллар и евро, устанавливаются Центробанком в течение 15 минут. Если спрос чуть повыше, то наш Центробанк тут же выбрасывает определенное количество долларов на рынок и таким образом его регулирует. В принципе, при таком золотовалютном резерве, который у нас сейчас есть, он может держать курс и 10 рублей за доллар. Потому что у нас дешевый валютный рынок. Если же вы возьмете 25 рублей и поедете в Нью-Йорк, то вы их не обменяете на 1 доллар. – То есть политика укрепления рубля противоречит реалиям нашей экономики? – Конечно, противоречит. Правительству приятно объявлять всем, что курс рубля растет. Но не объясняет, зачем это делается, за счет чего идет рост. И почему при росте рубля по отношению к доллару и евро цены в России поднимаются значительно быстрее, чем в других цивилизованных странах. Надо понимать, что 8% инфляции – это просто кризис, обвал всего. Недавно по «Евроньюс» был показан сюжет, в котором итальянских потребителей призывали перестать покупать макароны, потому что цены на эти мучные изделия слишком высоки. А собственно, о чем шла речь? О том, что инфляция там 3–4%. А у нас она – восемь. Но это же статистика дает, а реальный рост цен на то же продовольствие значительно выше. – В подтверждение ваших слов – в последние месяцы значительно выросли цены на хлеб. Виктору Зубкову досталось непростое наследство – Вот тоже непонятная история. Мы экспортируем свое зерно, тогда как нам самим его не хватает. Считается, что раз мировые цены на зерно растут, значит, надо продавать его за рубеж. Но мы сейчас в год выращиваем и собираем 70–75 миллионов тонн зерна. Однако по всем социальным нормам мы должны производить по тонне зерна на душу населения, то есть где-то порядка 140–150 миллионов тонн. Часть этого объема, конечно, фуражное зерно. Но поскольку у нас сейчас животноводство обвалилось, нам говорят, что у нас все хорошо с зерновыми культурами. И это еще один парадокс в нашей экономике. – Некоторые экономисты говорят о том, что в России наблюдается потребительский бум, поскольку доходы населения растут. Больше товаров стали приобретать в кредит. Это положительная тенденция для экономики или это некий пузырь, который может лопнуть? – Покупка в кредит – вроде бы весьма прогрессивное явление. Но в нашей стране оно приобретает уродливые формы. Особенно если это касается недвижимости. Кто может приобрести квартиру по ипотечному кредиту, если вы в конечном счете выплачиваете за нее две цены? Сам кредит у нас ориентирован на текущую инфляцию. Если инфляция у нас 8–10%, то банки и дают кредит под 12–15%. Для торгового капитала при быстрой оборачиваемости – купил–продал – это еще может иметь смысл. А поскольку у нас банковская система развита еще очень слабо, то банки и выдают в основном торговые кредиты. То есть инвестиционных банков у нас на самом деле нет. Нет таких банков, которые бы давали долгосрочные кредиты под малые проценты. – Потребительский бум сказывается на росте нашего производства или опять же покрывается за счет импорта? – Конечно, за счет импорта. Вместо того чтобы развивать собственные предприятия, мы стимулируем производство за рубежом. Скажем, если вы затеяли ремонт квартиры, вам потребуются материалы – обои, сантехника, паркет и прочее. Но все это опять же завозится из-за рубежа. То есть любой кредит, выдаваемый под строительство, расходуется на импортные товары. – Кстати, по поводу кредитов. Денег в стране вроде много, в то же время общегосударственный долг растет, в основном занимают за рубежом банки и компании, в том числе государственные. Приходилось слышать мнение, что это может привести к дефолту в 2008 или 2009 году, поскольку все больше денег требуется на обслуживание долга. Вы не исключаете такой возможности? – Это очень может быть, поскольку сейчас основная часть средств берется за рубежом частными банками. В этом процессе есть точка кризиса, которую переходить нельзя. Это когда проценты по обслуживанию долга становятся равными или большими, чем те кредиты, которые вы взяли. Сейчас говорят, что мы должны в год выплачивать до 50 миллиардов долларов только на обслуживание долга. И это действительно может привести к критической ситуации. Беседовал Анатолий СКОРОБОГАТОВ ДОСЬЕ Николай ПЕТРАКОВ родился в 1937 г., окончил экономический факультет МГУ. 25 лет проработал в Центральном экономико-математическом институте АН СССР, с 1990 г. – директор Института проблем рынка РАН. Доктор экономических наук, действительный член РАН. В 1989 г. избран народным депутатом СССР. В 1990 г. работал помощником генерального секретаря ЦК КПСС, а затем президента СССР Михаила Горбачева. В 1994 г. был избран депутатом Государственной думы, где проработал на постоянной основе до 1996 г. Автор около 250 научных публикаций, в том числе 10 монографий. Основная область научных интересов – разработка рыночных механизмов управления народным хозяйством, а также моделирование процессов ценообразования, теории и методов реализации экономической политики в рыночных условиях хозяйствования." |
|
|
01.10.2007 |
Политический журнал |
Из досье FLB |
||||
|
||||