 |
|
Печать |
| Агентство Федеральных Расследований (www.FLB.ru) | ||
 |
||
Как Потанин заработал первый миллионВсе получилось! Энергичный 29-летний коммерсант возвращался из Вроцлава в Москву в отличном настроении. Шутка ли: со сделки ему причитается целых 11 000 руб., или 37 тогдашних зарплат среднестатистического советского работника. Первые по-настоящему большие деньги. Не миллион долларов, но лиха беда начало… |
|
| " -------------------------------------------------------------------------------------- В 12 раз меньше батонов хлеба можно купить в России на $1 млн по сравнению с 1992 г. Тогда этих денег хватало на 30 млн батонов, сегодня — только на 2,5 млн $1000 себестоимость производства фальшивого $1 млн при выпуске стодолларовых купюр партиями по 1000 штук 0,15% — такую долю «Норильского никеля» можно было купить за $1 млн на залоговом аукционе в 1995 г., а на прошлой неделе — в 71 раз меньшую долю 13,9% — такую долю Аляски можно было купить за $1 млн в 1865 г. $250 000 выручил Том Карр за домен Televisions.com. Четыре хорошие идеи доменов — и вы миллионер. Стоит подумать о названиях, имеющих отношение к Сочи ________________________________________  Приметы лихих 1990-х — сейчас смешно на все это смотреть, а 10-15 лет назад говорили: «в натуре крутизна» » Фото: ИТАР-ТАСС, РИА Новости, AP Коммивояжера, тогда еще сотрудника Министерства внешней торговли СССР, звали Владимир Потанин. В Польшу в 1990 г. будущий миллиардер ездил за оборудованием для экологических замеров, которое заказала Академия наук. После первой успешной операции дела резко пошли в гору. Развал Союза Потанин встретил долларовым миллионером. К запуску первого совместного с Михаилом Прохоровым проекта — банка МФК в 1992 г. — у главы «Интерроса», по его словам, было уже $3 млн. Потанин скорее исключение среди первых отечественных миллионеров. Не каждый, кто рискнул тогда заняться бизнесом, располагал крутыми связями во внешнеторговом ведомстве и возможностью конвертировать безнал академических институтов в личные наличные. Кто-то собственноручно мастерил мягкую мебель. Cтоял на линии розлива минералки в полуподпольном цехе. Сдавал в прокат автомобили-иномарки, работая на товарищей из коммунистической КНДР. Они доказали на практике: заработать $1 млн на рубеже 1980-1990-х гг. можно было в любой сфере человеческой деятельности. ПИРШЕСТВО ИДЕЙ Первые российские предприниматели отличались всеядностью. За какие-нибудь 3-5 лет они могли развернуть и ликвидировать по несколько десятков видов бизнеса. Зачем? Видимо, такова особенность первобытного постсоциалистического рынка, где пустовали едва ли не все ниши. Вот инвестиции и текли куда только было можно. «Можно» — это, впрочем, громко сказано. Вплоть до начала 1990-х возможность легально сорвать большой куш практически отсутствовала. Приходилось хитрить. Один из основателей и нынешний председатель совета директоров компании «Вимм-Билль-Данн» Давид Якобашвили занялся бизнесом еще в 1986 г. — возил из-за рубежа малые партии компьютеров и оргтехники на своей машине. Ради свободы передвижения по Европе бизнесмен, как он сам рассказывает, даже фиктивно женился на иностранке. Первую крупную коммерческую операцию предприниматель провел в 1988 г., когда продал коммерсантам из Швеции партию европоддонов — деревянных подставок принятого в Европе стандарта для перевозки и хранения грузов на складах. «Мы купили дерево у какого-то совхоза, — вспоминает Давид Якобашвили в интервью . — Это был копеечный вопрос. Разместили заказ под Ленинградом на заводе — его нашли два моих партнера-югослава. На заводе распилили дерево. А я нашел шведов, которые купили поддоны». Доля Якобашвили составила 20 000 немецких марок — «по тем временам это были очень большие деньги», гордится предприниматель. Затем последовала неудачная попытка построить в Ленинграде паркетный завод на шведские деньги. Вопрос уже был согласован в райкоме КПСС, но шведы в последний момент отказались финансировать проект. Следующий бизнес Якобашвили развернул уже в Москве, в международном аэропорту Шереметьево-2. Он арендовал у «Интуриста» автобусы и договорился с пограничниками о возможности катать по Москве транзитных пассажиров, которые летели из Европы в Японию и порой сутками маялись в пограничной зоне, ожидая пересадки. «Конкуренция за этих людей была страшная, — вспоминает предприниматель, — сжигали автобусы друг у друга». В конце концов Якобашвили отстоял право возить туристов на двух машинах. C пассажира за поездку взимали доллар. Когда автобус заполнялся, «это было счастье — сразу $60!». Со временем в набор услуг вошло катание туристов по Москве-реке на теплоходе за $10 с носа. Выручка всей команды — а у Якобашвили всегда было 2-3 партнера, которые часто менялись, — составляла $4000-5000 в месяц. Совсем неплохо для тех лет, ведь за один доллар на черном рынке давали тогда 12-15 руб. В 1989 г. Якобашвили с тремя партнерами открыл в Москве на Покровке салон красоты «Женьшень». Идея принадлежала партнерам — у них было много знакомых специалистов по маникюру и педикюру. Прибыли учредителям, по словам Якобашвили, заведение практически не приносило: «Там зарабатывали люди, которые там работали. Поэтому что до нас доходило?» Впрочем, он не очень горевал, поскольку к тому времени уже увлекся гораздо более доходным делом — торговлей иномарками. «Мы увидели, что большие американские автомобили стали ездить по городу, — рассказывает Якобашвили, — приценились, сколько они стоят». Изрядно подержанный «Кадиллак» в Штатах можно было купить за $200-500, приличный — за $800. В Москве за них давали от 50 000 руб. Тут будущий совладелец «Вимм-Билль-Данна» и заработал свой первый миллион — в рублях. Партию из 103 автомобилей команда из пятерых партнеров приобрела за $25 000, а продала — всю сразу, оптом — за 5 млн руб. Деньги решили не тратить, а вложить в дело. Создали компанию «Тринити Моторс», получили статус дилера General Motors и арендовали автокомбинат (№ 40), где доводили до ума и ремонтировали автомобили. Завозили их из Финляндии. Росла конкуренция — перевалочный пункт на берегу Финского залива был забит. Катастрофически не хватало гостиниц — построили свою собственную. Бизнес вышел на новый уровень. На всю команду, по словам Якобашвили, стало выходить по $50 000-60 000 в месяц. Он стал по-настоящему богатым человеком. Простое перечисление всех видов бизнеса, которыми занимался Давид Якобашвили, заняло бы в целую полосу — сам предприниматель насчитал их около 300. Здесь и производство кухонной мебели по контракту с шведской Tibro (у Якобашвили все так хорошо складывалось со шведами во многом из-за того, что он свободно говорит по-шведски); и оборудование номеров отеля «Метрополь»; и торговля джинсами в арендованном магазине «Подарки» на Тверской и еще в нескольких точках на Ленинском проспекте; и проект со шведской Cherry Foregaten по организации сети игровых автоматов; и знаменитое казино «Метелица» на Новом Арбате — в партнерстве в том числе с известным предпринимателем Олегом Бойко (самому Якобашвили в «Метелице», по его словам, принадлежало 4%; сегодня доли в игорном предприятии нет, но бизнесмен владеет зданием); и попытка (неудачная, потеряно более $200 000) добывать редкий металл рений на Камчатке; и завод стройматериалов в Кабардино-Балкарии; и московские рестораны «Мишанька» и «Белый лебедь» (впоследствии продан структурам Олега Дерипаски); ну и, разумеется, «Вимм-Билль-Данн», самый успешный крупный проект. А вот от «Тринити Моторс» Якобашвили отказался, отдав, по его словам, свою долю партнерам за $1. «Не получилось, — признает бизнесмен. — У кого-то складывается, у кого-то нет. Мы не могли заниматься управлением. Да и спрос на машины упал». Насчет спроса на машины — это как сказать. Сергей Петров, основной бенефициар автоторговой компании «Рольф», например, продал в прошлом году автомобилей на $2,7 млрд. В 1989 г. Петров устроился на работу в автопрокатное отделение советско-северокорейского СП «Розек». Фирма собирала старые модели телевизоров Goldstar, а прокатной ветви предоставила самостоятельность: Петров сам договаривался о кредитах с банками, покупал и ремонтировал автомобили. Методом проб и ошибок, перебрав несколько моделей BMW, Audi и других, он нашел машину, приносившую в прокатном бизнесе самую большую норму прибыли, — Toyota Corolla. «Это было для меня игрой, просто нравилось выстраивать процесс, — рассказывает Петров. — Нисколько не напрягало, что я не собственник». Через год у него было 200 прокатных машин и оборот $300 000 в месяц. И тут северокорейские товарищи решили все заработанные средства бросить на производство пельменей. «Это было нелепо, они сами не знали, что делают», — возмущается Петров. Он ушел из «Розека» делать свой бизнес, имея $15 000 личных сбережений. Увел с собой подчиненных — а заодно и клиентов. Дело в том, что Петров договорился с арендодателем и сохранил за собой офис у метро «Смоленская», где была прокатная контора «Розека», а с офисом — и все телефоны. Не было только машин и сервисного центра. Тут тоже помогли старые связи. «Знакомый из австрийской фирмы, сотрудничавший с “Розеком”, дал в кредит оборудование на $250 000, — вспоминает предприниматель. — Правда, гад такой, все мои $15 000 сразу же забрал». А Mitsubishi, которую Петров тоже обслуживал еще в «Розеке», дала ему буквально под честное слово товарный кредит — 40 машин. Пока шло их оформление, «Рольф», чтобы не простаивать, брал автомобили в аренду у других прокатчиков на долгий срок, а сдавал на короткий — примерно вдвое дороже. Когда машины пришли, проект окупился практически мгновенно: «Через полгода отдали все долги, — рассказывает Петров, — остались с почти новыми машинами и стали зарабатывать». До самого последнего времени как минимум удваивая обороты каждый год. Петров, впрочем, тоже исключение. Российский предприниматель, который сейчас занимается тем же бизнесом, с которого он начинал в 1990-е, — большая редкость. Тигран Нерсисян, основной акционер группы компаний «Бородино», как и Давид Якобашвили, занялся бизнесом еще в эпоху кооперативов, только в Армении. После развала СССР, однако, там с экономикой стало совсем плохо, и в 1993 г. предприниматель приехал попытать счастья в Россию. «Знакомые позвали в подмосковный колхоз — деревню Логиново в 45 км от Можайска, — рассказывает Нерсисян. — Там телефонов не было, ничего не было, колхозы разваливались, милиция ничего не контролировала». В подсобных цехах колхоза, где раньше ремонтировали технику, партнеры решили производить безалкогольные напитки. Из старого оборудования сами смастерили линию розлива. Сначала покупали лимонадный концентрат и тархуновые спирты на складах сельпо, затем переключились на польский и немецкий концентраты. Их разбавляли водой, не имея поначалу даже системы очистки воды. Ее (польскую, за $30 000) Нерсисян купит несколько позже, в начале 1994 г., когда предприятие начнет становиться на ноги и сможет взять кредит в банке «Возрождение» под 180% годовых. Бутылки закупали у PepsiCo в Москве — те, которые фирма признала некондиционными: с небольшими дефектами. Работали на линии все: и наемные работники, и учредители предприятия. «Я полсмены стоял, мой вице-президент стоял, менялись. В гости кто-то придет — постоит на линии, — вспоминает Нерсисян. — Этикетки покупали польские, какие удавалось. Стояли женщины и их вручную — губка и клей — приклеивали». Производство началось в августе 1993 г., разливали по 5000-6000 бутылок в день, фурами отправляли их на рынки, там вода продавалась по 6-7 руб. за бутылку — по той же цене, что «Пепси» российского розлива (которая была в дефиците), но дешевле импортных польских напитков. Первый миллион долларов появился в конце 1994 г. «Но это не миллион, который я в мешке возил домой, — говорит Нерсисян. — Просто в оборотке уже был миллион». C тех пор «оборотка» выросла на порядки. Выручка группы «Бородино» в прошлом году составила $700 млн, из них только $200 млн принес пищевой дивизион, остальное заработали строительное, машиностроительное и другие подразделения, о которых в начале 1990-х и мыслей не было. Все-таки заниматься тем же бизнесом в России, что и полтора десятка лет назад, почти невозможно. Если твое предприятие и не превратится в сильно диверсифицированный холдинг, наверняка изменится его основной профиль. ДРУГОЕ ДЕЛО Александр Пляцевой, один из основателей компании «Диал Электроникс», сменил род деятельности вынужденно — после финансового кризиса 1998 г. Все просто: компания торговала импортной электроникой, в результате девальвации рубля импорт стал невыгодным бизнесом. «Был безумно тяжелый период, — рассказывает Пляцевой. — Для нас, людей, которые пять лет занимались только электроникой и всем, что с ней связано, было очень тяжело принять решение перейти в другой бизнес». Еще бы. Пляцевой до сих пор вспоминает 1993-1995 гг., когда небольшая прежде фирма начала ворочать миллионами: «Пришло очень приятное чувство не от самого миллиона, а от ощущения, что создали весомую компанию — когда появилось больше 10 магазинов, когда была ежедневная напряженная работа. Когда почувствовали конкурентную борьбу — с “Партией”, “М.видео”, “Техносилой”, “Микродином”…» Когда, добавим еще, устраивали в 1996 г. прием вице-президенту Dixons и везли его в «Метрополь» в сопровождении милиции с мигалками, а вице-президент даже достал фотоаппарат, чтобы увековечить событие: никогда ранее его, топ-менеджера компании с 900 магазинами в Европе, с такими почестями деловые партнеры не встречали. Но затем, спустя некоторое время после кризиса, рассказывает Александр Пляцевой, у него и партнеров «как глаза открылись — оказалось, что в жизни много интересного помимо электроники». И что рынок недвижимости по объему намного превышает рынок электроники. В одной Москве миллионы квадратных метров, умноженные на тысячи долларов, — то есть многие миллиарды. А еще бывшие торговцы электроникой угадали с Сочи до того, как этот город получил Олимпиаду, — теперь потирают руки. Смена рода деятельности сделала мультимиллионером и Дмитрия Октябрьского, одного из основателей холдинга «Марта», известного сетями супермаркетов «Гроссмарт» и Billa (в ней «Марте» принадлежит 25%, остальное — немецкому конгломерату REWE). Его историю стоит рассказать подробнее. Октябрьский еще до службы в армии получил в училище профессию краснодеревщика и собирался, отслужив, поступить в Лесной институт. Но, вернувшись из армии весной 1991 г., обнаружил: страна стала другой. Поплыли цены — раскручивалась гиперинфляция. Обострялся дефицит продовольствия, и многие предрекали голод в зиму 1991/92 г. Родители работали в бюджетной сфере, где тогда практически перестали платить зарплату. Перед семьей встал вопрос о банальном выживании. Октябрьский на время оставил мысли об институте и стал перебиваться своей профессией. Делал дома резную мебель — столики с мозаикой (маркетри). «Производство столика занимало у меня в среднем неделю, — вспоминает предприниматель, — а получал я с него столько, что мог спокойно жить два месяца, не работая». Cредняя зарплата в Москве составляла около 2000 руб., а маркетри в комиссионных магазинах («комках») уходили по 7000-8000 руб. Вскоре, однако, молодому человеку это надоело: «Представляете, что такое в собственной спальне пилить, строгать?» И как-то раз, сидя на кухне, — это было начало 1992 г., СССР только что рухнул — Октябрьский и его друг со школьной скамьи Георгий Трефилов решили заняться коммерцией, а именно производить и продавать мягкую мебель — на тот момент наиболее дефицитную. Октябрьский закончил курсы кройки и шитья, много общался с опытными драпировщиками. Родная школа предоставила начинающим коммерсантам под мастерскую помещение, где проводились уроки труда, а деньги на материалы для первого гарнитура — 22 000 руб., почти стоимость вазовской «шестерки» — были с огромным трудом найдены через дальних родственников, у которых были знакомые, располагавшие такими средствами. Гарнитур сделали дорогой, по тем временам очень престижный — кожаный, с дубовыми вставками. Дали объявление в газету. Продали быстро. «Приехала какая-то банда, сказала: “Классный гарнитур, нам как раз такой нужен в офис”», — вспоминает Октябрьский. Денег хватило и расплатиться с долгами, и закупить новый материал. После сделки партнеры пришли к выводу, что могут работать как компания, и зарегистрировали юрлицо. При этом решили переориентироваться на дешевую мягкую мебель «для народа» и продавать ее «в районных масштабах». Так появилась компания «Марта» — название подбирали с таким расчетом, чтобы оно не вызывало раздражения ни у новых русских, ни у старшего поколения хозяйственников, не терпевших латиницы. После первых продаж мягких гарнитуров «Марта» смогла нанять двоих рабочих. Еще через два месяца появилась швея. Сами учредители первый доход увидели через полтора года, когда раздали долги и у компании начали оставаться деньги после закупки материалов. «Вот это была гулянка!» — вспоминает Октябрьский. Ткань, клей, поролон, фанера — все, из чего производится мебель, — в то время продавались только оптом, причем вагонами. «Марте» столько было не нужно. Поэтому Октябрьский объезжал другие мастерские мебели, собирал заказы, деньги, выкупал вагон, а потом развозил товар. В итоге партнеры наработали хорошие связи по стройматериалам и однажды поняли, что торговать стройматериалами гораздо выгоднее, чем производить мебель. Буквально за полгода «Марта» из производителя диванов превратилась в компанию по продаже стройматериалов, затем завела ремонтный бизнес, получила выгодные заказы — на реконструкцию филиалов «Ингосстраха» и Автобанка. В общем, к 17 августа 1998 г. партнеры подошли уже миллионерами — и тут все пришлось начинать едва ли не заново. Для того чтобы расплатиться с кредиторами, как говорит Октябрьский, пришлось продать 60-70% всего бизнеса. В то же время пришло осознание — «время маленького бизнеса для нас закончилось». Новым направлением деятельности компаньоны выбрали ритейл, посчитав, что этот рынок серьезно недооценен. За два года компания оправилась от дефолта. К учредителям вернулась уверенность в том, что они настоящие миллионеры. Впоследствии Октябрьский продал свою долю (50%) Трефилову и занялся, как и основатели «Диала», недвижимостью (компания Leon Building). Сумма сделки, по данным , составляет около $200 млн. ОЩУЩЕНИЕ МИЛЛИОНА «Для любого человека, любого предприятия $1 млн — цифра принципиальная, знаковая, магическая даже, — говорит Дмитрий Октябрьский. — После этой цифры приходит совсем другое ощущение бизнеса». Компания начинает чувствовать свое превосходство над мелкими фирмами, осознает, что у нее есть возможность многих обогнать по цене, качеству предложений на тендерах и т. п. Это вселяет уверенность во владельцев. В том числе в ситуациях, когда приходится делить собственность, вести переговоры с контрагентами или разбираться с бандитами. Октябрьский шутит, что ему в этом смысле очень повезло с фамилией. Он рассказал, что однажды к ним в офис приехали ребята весьма решительного вида. «Ну, все кем-то представляются, и я тоже говорю: “Октябрьский”, — вспоминает бизнесмен. — Они: “О как! Октябрьский?” — “Ну Октябрьский”. После этого не приезжали». А почему, стало понятно позже, когда охрана «Марты» задержала вора на своем складе. Тот написал жалобу в милицию, что его побили, а заправляет всем какой-то Октябрьский. Приехали милиционеры, а когда увидели паспорт предпринимателя, рассмеялись: «Надо же, мы думали, новая группировка “октябрьская” появилась, а мы ее не знаем». Во многих других ситуациях, конечно, бывало не до смеха. Давид Якобашвили вспоминает, что и в его салон красоты «Женьшень» приезжали со словами: «Мы здесь теперь тренироваться будем». Приходилось давать адекватный отпор — твердости и уверенности в своих силах хватало. В то же время, если, к примеру, заходил разговор о собственности с более мощными в финансовом отношении структурами, приходилось проявлять гибкость. Не вдаваясь в детали, Якобашвили рассказал, что в свое время был в шаге от доли в таких предприятиях, как «ВымпелКом» и банк «Российский кредит», но отступил. Истории, по его словам, там были не самые красивые. Не все предприниматели, впрочем, подтверждают мнение, что получение именно первого $1 млн стало для них знаковым событием. «Было один раз мимолетное чувство: кажется, я теперь состоятельный человек. И сразу прошло. Для меня это не главное», — утверждает Сергей Петров из «Рольфа». Известный предприниматель Каха Бендукидзе вспоминает, что $1 млн его кооператив «Биопроцесс» заработал еще в 1989 г., однако точной даты события никто не отследил. «Один мой партнер, когда мы только начинали заниматься бизнесом, говорил: “Когда мы заработаем первый миллион, надо его принести в офис, наличными, разложить на столе, посмотреть, а потом отнести обратно в банк”, — рассказывает Бендукидзе. — Разложить на столе пачки наличных, чтобы увидеть, осознать, что вот он, этот $1 млн. Мы, конечно, так не сделали. Вообще, тогда эти деньги были для нас чем-то виртуальным». Возможность потратить $1 млн на личные нужды Бендукидзе ощутил, по его словам, только в начале 2000-х гг., когда контролировал группу ОМЗ. Дмитрий Октябрьский рассказывает, что «реализовывать детские мечты» он также стал довольно поздно — в 2002 г. Тогда он приобрел отреставрированный «Москвич-403», который положил начало его коллекции советских автомобилей. Почему советских? «Ну любовь такая, видимо, — предполагает основатель холдинга “Марта”. — Знаете, страны нет, а любовь осталась». Сейчас в коллекции бывшего краснодеревщика около 200 единиц техники, в том числе лимузин Никиты Хрущева. Сам бизнесмен оценивает стоимость этого собрания сочинений отечественного автопрома в $15 млн. С миллионерами работали: Наталия Биянова, Ксения Болецкая, Анастасия Герасимова, Юлия Говорун, Алексей Каменский, Александр Кияткин, Михаил Попов, Ирина Русанова, Екатерина Самородова, Татьяна Сейранян, Илья Хренников, Оксана Шевелькова 36 (77) 24 сентября 2007 ________________________________________ БОГАТЕЙ КТО МОЖЕТ 15 лет назад государство открыло гражданам много новых возможностей заработать 1988 г. Принят закон «О кооперации в СССР», гарантирующий гражданам «право добровольного вступления в кооператив и свободного выхода из него… личные доходы, соответствующие количеству и качеству труда». В 1990 г. возникают биржа «Алиса» и Московская (позже — Российская) товарно-сырьевая биржа, сделавшие миллионерами соответственно Германа Стерлигова и Константина Борового. 1991 г. Возглавляемый Борисом Ельциным Верховный совет РСФСР еще до распада Союза успевает принять закон «Об инвестиционной деятельности в РСФСР» и положение «О выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах в РСФСР». В России начинает формироваться фондовый рынок. 1992 г., январь Правительство Егора Гайдара освобождает от госрегулирования цены на потребительские товары. Возникшая далее гиперинфляция многим облегчает бизнес: растущие цены с лихвой покрывают издержки торговцев, возможность выдавать деньги в долг под сверхвысокие проценты делает привлекательным банковское дело. 1992 г., лето В июне принята государственная программа приватизации, позволившая сравнительно недорого приобретать промышленные активы. Спустя месяц принимается еще одна либеральная мера, оздоравливающая предпринимательский климат, — отменяются множественные курсы валют, вводится единый курс рубля Центробанка России. 1995 г. Отменен институт так называемых спецэкспортеров — считаного количества организаций, которым был разрешен экспорт стратегически важных сырьевых товаров. Практически одновременно отменены квоты на экспорт большинства товаров. " |
|
|
25.09.2007 |
http://www.smoney.ru |
Из досье FLB |
||||
|
||||