 |
|
Печать |
| Агентство Федеральных Расследований (www.FLB.ru) | ||
 |
||
Примаков раскрывает тайны"МК" публикует сенсационные отрывки из книги экс-премьера |
|
| "В ближайшее время имя Евгения Примакова вновь окажется у всех на устах. Евгений Максимович готовится издать книгу - об одном из самых захватывающих периодов современной российской истории. Кризис 98-го года, "премьерская чехарда", отставка Примакова с поста главы правительства, операция "Преемник"...
Книгу "Восемь месяцев плюс..." Евгений Максимович начал писать вскоре после своего ухода из Белого дома, когда все события и эмоции были еще совсем свежи в памяти. Возможно, именно поэтому, по оценкам соратников экс-премьера, книга получилась необычайно откровенной.Несколько наиболее драматичных отрывков из нее вы сможете прочитать первыми: "МК" получил эксклюзивное разрешение на их публикацию. Восемь месяцев плюс... Из главы "Семья", президент и я" ...МВД России предложило создать под руководством председателя правительства орган для разработки комплекса межведомственных мер, направленных на устранение причин и условий, способствующих криминализации экономики страны, на вытеснение из нее организованной преступности, возмещение причиненного государству ущерба. Оценки правоохранительными структурами положения в стране заставляли "бить в колокола". Обращение к их руководителям и доклады главе правительства были, по сути, подготовкой к наступлению на экономическую преступность и коррупцию. Я понимал, что без этого трудно, если вообще возможно, добиться перемен в экономической ситуации. Более того, отсутствие реальных мер, решительной борьбы с таким печальным явлением сделает Россию изгоем в мировом сообществе. Соответствующие выдержки из этих докладов были направлены в министерства и ведомства, отвечающие за состояние дел в той или иной области. Им тоже было предложено в кратчайшие сроки доложить в письменной форме руководителю правительства о предпринимаемых конкретных мерах. Приступили к подготовке расширенной коллегии Министерства внутренних дел, посвященной борьбе с экономической преступностью. Отлично понимал, что все это насторожит тех, кто уже запустил руку глубоко в государственный карман. Ведь и они хорошо представляли себе, что предпринимаемые меры - только начало. Однако необходимы разъяснения. Я был далек от мысли идти на массовые репрессии. Нужны были строго выверенные и осуществляемые в соответствии с законом демонстративные шаги, направленные на то, чтобы остановить распространение раковой опухоли. Но, естественно, все должно было происходить строго по закону. Предать гласности полученные от руководителей правоохранительных органов докладные записки? Понимал, что это взбудоражит общество, и без масштабной реакции со стороны власти - а мы в тот момент по многим причинам к этому не были готовы - объективно нанесет вред борьбе с экономической преступностью и коррупцией. Но "сигнал" о наших намерениях нужно было дать. Поэтому вполне сознательно воспользовался объявлением об амнистии (главным образом лиц, осужденных за мелкие преступления, инвалидов) и сказал: может быть, хорошо, что освобождаются места, на которые сядут осуждаемые на основе закона за экономические преступления. Повторил это и в Давосе. Что тут началось! Идеологом развернувшейся атаки был Волошин, который в одном из своих интервью заявил, что при переходе к рынку вообще нет преступлений в области экономики. Дело, дескать, в том, что идет первоначальное накопление, а дальше все "уляжется" (*). Б.Березовский был более "прагматичным". Передергивая мое заявление, подменив слова "экономические преступники" на "коммерсанты и предприниматели", он заявил: "Это был знак системе. И система начала действовать старыми кагэбэшными методами. Уверен, отмашка была дана Примаковым, и расплачиваться за это придется именно ему". А дальше последовали фальсификации, подтасовки, подлоги, ложь, дезинформация, распространение невероятных слухов через тех журналистов, кого взял на содержание Березовский. Противно, да и нет нужды рассказывать обо всех этих пакостях. Но об одном сюжете все-таки хочу упомянуть. Он весьма характерен. 17 декабря 1998 года в Белый дом пришел министр внутренних дел С.Степашин и положил мне на стол записку, в которой говорилось о том, что возвратить в Россию те громадные суммы, которые продолжают незаконно уплывать за рубеж и размещаться на счетах в иностранных банках, можно только через открытие уголовных дел. На записку Степашина (там перечислялось несколько фамилий, но, кстати, не было Березовского) я отреагировал следующей резолюцией: "Прошу проговорить вопрос с генеральным прокурором. Следует, не откладывая, открывать уголовные дела. Ущерб, нанесенный государству, огромен. Что можно было бы вернуть?" Считал и считаю, что это был адекватный ответ на проблему, справедливо поставленную министром внутренних дел. Я возвратил Степашину эту записку с моей резолюцией из рук в руки (она не проходила через канцелярию правительства). За моей резолюцией последовала резолюция Степашина: "Рушайло В.Б., Кожевникову И.Н. Прошу совместно с Генпрокуратурой продолжить активное проведение комплекса оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий. Усилить наши позиции в кредитно-финансовых учреждениях, обеспечив своевременное выявление фактов злоупотреблений и нарушений. Проработать по линии Интерпола возможность возвращения похищенных средств. О ходе работы периодически докладывайте. Очередная информация Е.М.Примакову к 05.01.99".(**) Документ очутился у "осведомленного обо всем" Березовского, и он начал его "раскручивать". Вот где, мол, попался Примаков! Он приказал завести на меня уголовное дело, да и не только на меня, - это ли не превышение полномочий председателя правительства? Где закон? Где справедливость? Можно было бы продолжить список этих риторических вопросов, столь любимых Борисом Абрамовичем. Чтобы настроить не только президента, но и широкие слои общественности против меня, выдумали так называемый список Примакова. Якобы я дал задание правоохранительным органам собрать компромат на полторы сотни людей, и мне были представлены "соответствующие материалы". Услужливые - далеко не бескорыстно - "Новые известия" опубликовали этот "список", заявив, что у них есть документальные свидетельства. Список был составлен "мастерски". Наряду с людьми, которых было нетрудно заподозрить в коррумпированности, в него попали лица, известные в обществе своей порядочностью, честностью. Смотрите, мол, на кого замахнулся Примаков. Я решил, что без суда здесь не обойтись. Совершенно естественно, судебный процесс против клеветников я выиграл и в первой, и во второй инстанциях. Более того, суд, запросив правительство, Генпрокуратуру, МВД, ФСБ и убедившись в грубой фальсификации, осуществленной авторами материала, опубликованного в газете, которая, конечно, со своей стороны не могла представить суду никаких документов, определил штраф, наложенный на "Новые известия", в 200 тыс. руб. С трудом эта сумма была получена и переведена московскому детскому дому №5. Итак, получив незаконным путем служебный документ МВД и сфальсифицировав его содержание, Березовский начал уверять всех, что я возглавил гонения на него - "честного предпринимателя". Не ввиду оправдания - мне оправдываться не в чем и не перед кем - скажу, что обо всем, что было связано с расследованиями по делам компаний "Фимако", "Мабетекс", "Аэрофлота", с изъятием документов, с ордерами на арест, узнавал из новостей по телевидению. Не только не давал, да и не мог давать каких-то указаний в качестве руководителя правительства. Однако через подвластных Березовскому журналистов моя "управленческая" роль во всем этом усиленно муссировалась. Все делалось для того, чтобы создать в обществе мнение о том, что глава правительства ведет страну чуть ли не к 1937 году. Впрочем, об этом в некоторых проплаченных материалах СМИ говорилось прямо. Делался акцент и на том, что я, дескать, сам был руководителем в прошлом одной из спецслужб - значит, тоже "кагэбешник". Таким путем хотели, с одной стороны, подготовить почву для моего устранения, а с другой - запугать. Вторая цель оказалась невыполнимой. Мы в правительстве неуклонно продолжали наращивать меры против экономических преступлений. И строго по закону. Именно этого по-настоящему опасались те, кто возглавлял кампанию против меня. Именно это вызывало их истинный страх. Я не был знаком с А.С.Волошиным ни лично, ни заочно до того, как Б.Н.Ельцин во время моего очередного доклада в январе 1999 года стал зачитывать замечания по экономической политике правительства. Чего там только не было. Упреки в том, что мы исходим в проекте бюджета на 1999 год из темпа инфляции в 30 процентов, а не в 100-120. Ответил, что учет инфляции на уровне 100-120 процентов означает полное бездействие правительства и Банка России в области проведения денежно-кредитной политики, а также одновременное стимулирование инфляционных ожиданий, что ускоряет рост инфляции. Упреки в том, что намеченная величина сбора налогов абсолютно нереальна. Ответил, что такая величина реальна, так как мы исходим в проекте бюджета из фактических поступлений в конце 1998 года и некоторого повышения собираемости за счет увеличения платежей в хозяйственном обороте. Упреки в том, что в проект бюджета не закладывается в полном объеме погашение и обслуживание внешнего долга. Ответил, что этого нельзя делать, так как мы не можем исходить из возможности погашения всех 17,5 млрд. долл., поскольку эта сумма равна 80 процентам доходов бюджета. Не привожу всех замечаний - их было очень много, и, что характерно, все они были нанизаны на идею: правительство, дескать, пришло в противоречие с положениями бюджетного послания Президента Федеральному Собранию РФ на 1999 год. Мои возражения Ельцин выслушивал молча, не комментируя их, выдвигал очередные замечания по зачитываемому тексту: - Борис Николаевич, автор этой критики либо не знает реальной обстановки, либо злопыхательски настроен в отношении правительства. Я даже не хочу знать его имени. Пожалуйста, дайте мне этот текст, и я в письменной форме отвечу на каждое из этих замечаний. - Да, сделайте это в письменной форме, - сказал Ельцин. - В отношении автора секрета нет. Это заместитель главы администрации по экономической политике Волошин. Такой "поклеп", положенный на стол президента, без предварительных встреч, разговора с членами кабинета, еще раз доказывал, что Ельцина пытаются любыми путями привести к мысли об экономической несостоятельности кабинета. М.М.Задорнову было поручено подготовить детальный ответ, который был направлен Ельцину. Он больше этого вопроса не касался. Вся ли администрация президента втянулась в подковерную борьбу с правительством? Руководил администрацией до 7 декабря 1998 года В.Юмашев. Я не думаю, что его следует зачислять в стан активных противников правительства и меня лично. Возможно, он плыл по течению какое-то время, пожалуй, уже после того, как перестал занимать пост руководителя администрации и стал советником президента. Но через 20 дней после моего снятия с поста премьер-министра я получил письмо Юмашева, в котором, в частности, говорилось: "Огромное Вам спасибо. За мужество, за долготерпение, за понимание. Вам удалось то, что не удавалось ни партиям, ни движениям, ни президенту, ни Думе, никому - успокоить людей, вселить в них надежду. Хотел бы подтвердить то, что Вы, видимо, и сами чувствовали. На посту главы администрации пытался сделать все, чтобы Вам помочь, выстраивал всех своих, всю администрацию, чтобы мы работали как одна команда". Пытался. Вышло ли - вот в чем вопрос. На смену Юмашеву пришел на пост главы администрации Николай Николаевич Бордюжа - человек прямой, порядочный. Нет никаких сомнений в том, что он в отношении меня вел себя безукоризненно. 24 декабря, открывая свое первое в качестве руководителя кремлевской администрации совещание с полномочными представителями президента в регионах, Бордюжа сказал, что "активизация позитивных ожиданий у населения после формирования нового правительства во многом связана с именем Примакова - прагматика и человека дела". Несомненно, это заявление насторожило определенных лиц в окружении Ельцина. Ведь в СМИ при назначении Бордюжи публиковались материалы, согласно которым он был подобран на этот пост в качестве "сильной личности", чуть ли не для противопоставления мне. Возможно, в "семье" не придавали должным образом значения тому, что еще до перехода Н.Н.Бордюжи в Кремль у меня с ним сложились добрые, товарищеские отношения. Возможно, недооценивался последовательно твердый характер самого Бордюжи. А может быть, его назначение было личной инициативой хорошо в то время относившегося к нему Ельцина, который в часы своей активной работы мог подчас с прежним упорством проталкивать отдельные решения даже через сопротивление "семьи". Но, к сожалению, лишь в эти часы и лишь отдельные. Соотношение все больше склонялось в пользу группы лиц из его окружения. Это привело в конечном счете к тому, что Бордюжа занимал свой пост считанные месяцы после ухода в отставку Юмашева. Узнав, что я пишу книгу о своем восьмимесячном пребывании в правительстве, Бордюжа передал мне для опубликования сделанную им запись последнего телефонного разговора с президентом после того, как Ельцин решил заменить его на посту главы администрации Волошиным, сохранив за Бордюжей должность секретаря Совета безопасности России. Этот телефонный разговор, состоявшийся 19 марта 1999 года в 15.00 между Ельциным, пребывавшим в резиденции "Русь", и Бордюжей, находившимся в Центральной клинической больнице, говорит о многом. Б.Ельцин: Здравствуйте, Николай Николаевич. Как самочувствие? Я принял решение разъединить должности секретаря СБ и главы администрации президента, так как считаю, что совершил ошибку, объединив эти должности. На пост главы администрации думаю назначить Волошина, а вас оставить на посту секретаря Совета безопасности. Как вы на это смотрите? Н.Бордюжа: Спасибо, Борис Николаевич, за предложение, но я вынужден отказаться. Если вы не возражаете, я изложу свои аргументы. Первое, это решение не ваше, а навязанное вам вашей дочерью - Дьяченко - по рекомендации группы лиц. Причина этого кроется не в ошибочности объединения двух должностей, а в том, что я инициировал снятие Березовского с поста исполнительного секретаря СНГ и отказался участвовать в кампании по дискредитации Примакова и его правительства. Организовали эту кампанию Дьяченко, Абрамович, Юмашев, Волошин, Мамут с благословения Березовского. Второе, остаться работать в Кремле - это значит принимать участие в реализации тех решений, которые вам навязывают Дьяченко, Юмашев, Абрамович, Березовский, Волошин, а многие из них зачастую носят антигосударственный характер или противоречат интересам государства. Участвовать в этом я не хочу. Третье, я боевой генерал, бывал во многих "горячих точках", рисковал жизнью, подолгу не видел семью. Всегда был уверен, что служу интересам России и в интересах Президента России. Поработав в Кремле, понял, что страной правит не президент, страной правит от имени президента кучка недобросовестных лиц и правит в своих интересах, а не в интересах государства. Состоять в этой компании я не могу и не хочу. Е.: А если я вам прикажу, вы исполните? Б.: Исполню, но прошу мне это не приказывать. Е.: Я бы хотел, чтобы вы работали рядом со мной, у вас все неплохо получалось. Я не ожидал, что они набрали такую силу. Я их всех разгоню! Хорошо! Я отменяю свое решение! Вы остаетесь главой администрации, и мы работаем вместе. Как вы на это смотрите? Б.: Борис Николаевич, я готов, но у меня есть одно условие: из Кремля должны быть уже сегодня удалены ваша дочь - Дьяченко, Юмашев, Волошин, запрещен свободный вход Абрамовичу, Мамуту, Березовскому. В этом случае я буду работать. Е.: Хорошо, я подумаю. Мы еще встретимся и все обсудим. В 20.00 этого же дня президент подписал Указ об освобождении Н.Н.Бордюжи от должностей и главы администрации президента, и секретаря Совета безопасности. Ельцин бывал разным. Одним до выборов 1996 года, особенно до обескуражившей его необходимости идти на второй тур вопреки твердому убеждению в том, что полностью и единолично контролирует ситуацию. Другим он начал становиться тогда, когда появилась группа, которая, будучи в ту пору достаточно разнородной, сумела объединиться, для того чтобы организовать прохождение Ельцина в Президенты. Но этим дело не ограничивалось. Целью этой группы стало отлучение от президента тех, кто был близок с ним, - Коржакова, Барсукова, Сосковца. "Прежние" делали все, чтобы укрепить единоначалие Ельцина, а некоторые, чтобы через это защищать и собственные интересы. Скрывали его периодические "срывы", старались уберечь от явных проколов. "Царь Борис" - его они так называли в глаза в неофициальной обстановке, но сами не претендовали на "царствование". Новое окружение президента отличалось от прежнего качественно. Стремясь не допустить победы любого неконтролируемого ими лидера на выборах, "новые" одновременно сделали ставку на Ельцина, через которого стремились управлять страной сами, чтобы стабильно обогащаться и самое главное - не подвергаться при этом никакой опасности. Выполнению этой задачи во второй ее части помогла болезнь Ельцина. Он окончательно стал другим после операции на сердце. Будучи зависимым от медикаментов и работая считанные часы, да и то не каждый день, он физически не мог сопротивляться давлению со стороны нового окружения. "Семья" этим широко пользовалась. Правда, в те моменты, когда Ельцин работал, он подчас становился прежним, как это проявилось, например, в телефонном разговоре с Бордюжей, да и в описанном выше разговоре со мной, касавшемся "обволакивания меня левыми". Но заканчивался такой непродолжительный этап, и начиналось время царствования "семьи". Самую активную роль в борьбе против меня играл, - собственно, он и не скрывает этого - Борис Абрамович Березовский. Характер и формы его деятельности, которые привели к баснословному и сказочному обогащению, - не предмет изложения в этой книге. Я не считаю возможным для себя пересказывать то, что было опубликовано во многих газетах и журналах, и вообще пользоваться недокументальными источниками. Но факт остается фактом: Березовский стал, пожалуй, самой видной фигурой в группе быстро и очень разбогатевших людей при переходе России к рыночным отношениям. При этом он выделялся своими амбициозными претензиями не более и не менее как на управление страной. Преследуя именно такие цели - этим он отличается, скажем, от В.А.Гусинского, - Березовский прибрал к рукам многие средства массовой информации. Провозглашаемая им "миссия" олигархов - править государством - была одной стороной его идеологии, тесно связанной с другой - специфическим отношением к бизнесу. Интересное в этом плане интервью дал Борис Березовский корреспонденту "Ведомостей" (№53 от 24.03.00). Вот выдержки из интервью: "Рычаг власти, который реально у меня был и который остается, - это средства массовой информации. Мощный рычаг власти, но у него другая природа - частная собственность". - Я считаю, что монополизация очень полезна сегодня для России, - сказал Березовский, отвечая на вопрос журналиста относительно монополизации алюминиевой промышленности. - Если это чистая сделка, - спросил корреспондент, - почему надо было проводить ее через оффшоры? - А это просто механизм такой, который уводит от налогов и решает другие, чисто финансовые вопросы из-за несовершенства законодательства, - ответил Березовский. - Не надо пытаться быть альтруистом. Бизнес альтруизма не подразумевает. Не хочу комментировать эти слова. Отмечу только, что в нынешнем правительстве тоже есть специальное антимонопольное министерство, которое решило после "разбирательства" дела с алюминиевой промышленностью заявить, что никакой монополизации ни рынка, ни производства не произошло. Как-то в одном из своих интервью Березовский сказал, что у него со мной могли бы сложиться идеальные отношения. Но он, дескать, распознал во мне после того, как я пришел в правительство, человека с кагэбешным мышлением. Я не думаю, что отношения могли бы быть идеальными даже вне зависимости от того, как я мыслил. Определяющим в этих отношениях стало поведение Березовского. Когда я был министром иностранных дел, он несколько раз посещал Смоленскую площадь и бывал у меня. Сначала это были беседы на "теоретическом уровне", во время которых Березовский (очевидно, это была черта его характера) уверенно говорил о вещах, в которых не разбирался или разбирался недостаточно глубоко. - Нас разделяет, - например, говорил Березовский, - отношение к НАТО. Я считаю, что России следует вступить в НАТО, а вы против этого. При этом ему было неведомо, что, даже если бы у нас зародилось такое желание, России в НАТО не попасть, что и проявилось со всей основательностью позже в натовской реакции на известное заявление президента Путина (***). Но это были лишь "теоретические" размолвки, а дальше произошла коллизия. Перед поездкой в Грузию Березовский попросил проконсультировать его по грузино-абхазским отношениям. Я ответил, что дело это весьма деликатное и не нужно затрагивать эту тему в поездке (Березовский тогда еще не был секретарем Исполкома СНГ, и эта проблема не входила в систему его служебных интересов). Узнав, что есть заготовка по документу, который мы хотим предложить двум сторонам конфликта, Березовский попросил меня дать ему почитать этот документ, тут же клятвенно обещав не цитировать его. Бегло просмотрев одну страницу, он обратился ко мне уже с другой просьбой - дать ему копию документа, опять обещав, что ни в коем случае никому не покажет и нигде о нем не скажет, а просит лишь для того, чтобы правильно ориентироваться во время разговоров в Тбилиси. Каково же было мое удивление, когда с этим проектом Березовский начал "челночные поездки" между Тбилиси и Сухуми, естественно, решая свои собственные дела. Возвратившись в Москву, он позвонил мне и попросил назначить время встречи. Я отреагировал в достаточно жесткой форме на поведение Березовского. Ни капельки не смущаясь, он ответил: "Вы же сами дали мне этот документ и сами разрешили работать с ним. Я не помню ни о каких ограничениях". Чем дальше, тем больше. Я уже писал о фальсификациях, передергивании фактов, клевете. Отвечать на все эти гнусности? Многие из моего окружения подталкивали меня на это. Я отверг такие советы, в частности, обратиться в суд, когда в интервью французской газете "Фигаро" Березовский заявил, что у него есть документы (!), подписанные Примаковым, в которых содержатся инструкции и прямые указания следователям о том, как против него действовать. Стопроцентно выиграл бы дело, так как, естественно, таких документов у Березовского нет и быть не могло - их не существовало в природе. Когда Березовского назначили исполнительным секретарем СНГ, я даже помогал ему в выработке оптимальной схемы реорганизации Исполнительного секретариата. Кстати, хотя я и не был сторонником назначения Березовского на этот пост, но - он это отлично знает - не приложил руку к снятию его, что стало, в конечном счете, результатом размолвки в то время Ельцина с частью "семьи". Полагаю, что Ельцин никогда к нему хорошо не относился. Березовский, безусловно, способный человек с системным мышлением, но с этим абсолютно не сообразуется его стремление демонстративно выставлять себя в качестве "серого кардинала", личности, которая якобы решает все и вся в России. Может быть, такое показное всесилие проистекало и проистекает из того, что Березовский хорошо осведомлен "о слабостях" нашего общества, конкретных людей, особенно на чиновничьем уровне. Коснулось это и некоторых журналистов. Скольким из них он "подарил свою ценную дружбу" в прямом и переносном смысле? Наиболее разнузданный характер кампания против меня приняла уже после моего смещения с поста премьер-министра - во время подготовки выборов в Государственную Думу. Но и в то время, когда я был главой кабинета, клеврет Березовского Доренко в своей "авторской" программе на находившемся под контролем его босса первом канале российского телевидения систематически демонстрировал антипримаковские "мотивы" и "сюжеты". 17 января 2000 года в журнале "Эксперт" было опубликовано интервью одного из видных "пиарщиков" (так называют людей, которые различными путями пытаются создать общественное мнение в пользу тех или иных лиц или против оппонентов), руководителя Фонда эффективной политики Глеба Павловского. Меня заинтересовали те места в интервью, где оценивается деятельность премьер-министра и мои возможности, в том числе, по его мнению, неиспользованные. "- Примаков, конечно, не рассматривался как преемник, а только как пожарник. И в этом смысле вся история с Примаковым для политической команды власти была потерей времени. Но им пришлось заниматься, потому что он совершенно правильно оценил процесс, а значит, представлял исключительную опасность. - Что он сделал? - Он дал идею. Он стал альтернативой власти в самой власти. А это именно то, что ищут массы. И история Ельцина, и поздняя история Лебедя подтверждают, что массы не примут альтернативу власти вне власти. Они ищут альтернативы в самой власти. И Примаков сделал именно это. Он как бы построил систему перетока полномочий - из Ельцина харизма власти вытекала, а в него втекала. Он набирал в массах общую поддержку, рейтинговый потенциал. А элитам предъявлял эту поддержку и одновременно показывал, что он не так страшен. Но при этом он сделал несколько ошибок именно на уровне элитной политики. - Он мог быть более успешен как политик? - Да. Если бы не совершал ошибку в отношении ряда ельцинских элит, которые были участниками проекта ухода Ельцина и искали решение проблемы преемника. Не исключено, что Примаков мог бы им предложить решение, а он ими пожертвовал, по-видимому, считая, что они изолированы (идеология "семьи" к этому времени уже сложилась). Однако отказавшись от них, Примаков позволил выстроиться в ельцинских элитах оппозиции к себе. Но существенно то, что он оставил некую "модель". Павловский, несомненно, человек умный, но неужели он серьезно предполагал, что, будучи председателем правительства, я мог пойти на какую-то сделку с "семьей" или частью "ельцинской элиты" для того, чтобы обеспечить свое политическое настоящее и будущее? Это было начисто исключено. Отсюда такая острота направленных против меня атак. * Этот тезис продолжал проповедоваться и позже, правда, в несколько препарированном виде. Условия были такие, что все нарушали законы, говорил Березовский. ** Приводится по ксерокопии документа, переданного мне "возмущенным" Березовским, а также по публикации в "Новых известиях" за 15 октября 1999 года. *** Очевидно, стремясь заставить натовское руководство "саморазоблачиться", - думаю, что В.Путин не мог не знать заранее о негативной реакции на его "предложение", он сказал: "А почему бы в дальнейшем и нам самим не вступить в Североатлантический союз?" В ответ сначала было гробовое молчание, а потом сказали, что Россию сейчас в НАТО не ждут. " |
|
|
05.06.2001 |
Московский комсомолец |
Из досье FLB |
||||
|
||||